Сергей ГОРОДНИКОВ

 

ГОСУДАРСТВО И НАЦИОНАЛЬНАЯ РЕФОРМАЦИЯ

 

 

 

СОДЕРЖАНИЕ:

 

Раздел первый.   Нация как исторический продукт развития государства

Раздел второй. Народ и нация

Раздел третий. Партия Национальной Реформации

Раздел четвёртый.   Новый Мировой Порядок и НациональнаяРеформация

 

 

 

 

Раздел первый. Нация как исторический продукт развития государства

 

Глава 1. Историческая смерть русского народа

 

Русский народ с каждым годом устойчиво сокращается в численности, переживает нравственное и моральное вырождение. Эти бесспорные явления стали уже общим местом при обсуждениях нынешней политической жизни России, они порождают тревожные мысли о будущем страны, способствуя росту противоправительственных настроений и зарождению русского городского общественного сознания. В то же время политическая борьба в России показывает, что никто ещё не смог предложить сколько-нибудь убедительных и осмысленных средств и политических способов спасения русского народа как такового.

Возникают законные вопросы.

Объективен ли, предопределён ли текущими предметными обстоятельствами такой ход вещей? Или же он неким образом зависит от чьей-то враждебной Воли, от целенаправленной политической деятельности определённых сил? И если возможно субъективно влиять на эти процессы, то посредством каких политических шагов враждебным русскому народу силам удаётся добиваться такого влияния?

Вопросы не праздные, ответы на них порождают важные политические выводы, в том числе о политической судьбе ныне господствующего режима либеральной диктатуры коммерческого интереса. Русские есть становой хребет, несущий на себе центральную власть России. И поскольку этот хребет начал проявлять признаки углубляющейся болезни, разлагаться, постольку центральная власть при демократических преобразованиях тоже становится больной и недееспособной, движется к распаду или же … к радикальной смене политического режима новым, целью которого будет решительным образом изменить положение дел именно с нынешним состоянием русского этноса. Исторический опыт других стран, уже переживших буржуазные революции и свои режимы диктатуры коммерческого интереса, показывает, что Россию ожидает как раз последнее, а точнее, приход к власти националистических сил средних слоёв горожан, которые первым делом займутся собственно русским вопросом.

Почему в России предопределён приход к власти именно националистических, а не народно-патриотических сил?

Все озвученные и написанные до сих пор предложения по спасению русского народа, – предложения патриотов и национал-патриотов, последователей большевиков и коммунистов, всякого рода современных народников, – производили и производят тягостное впечатление. Точно безнадёжно больному калеке предлагаются различные костыли, которые, де, должно откуда-то взять и подобрать для него некое чудодейственное государство, и всё дело лишь в том, чтобы выбрать подходящих представителей во власть, которые затем мистическим образом подберут самые хорошие из костылей. При этом по умолчанию предполагается, что Россия перестаёт быть великой державой с глобальными интересами и глобальной ответственностью и вытесняется на обочину мировой политики и мирового прогресса.

Ибо, каким же образом государство может быть великим, если государствообразующий народ подпирается с помощью государства же некими костылями?

По существу дела, всевозможными народными патриотами и национал-патриотами предлагается передать государственную власть в России внешним для русских, более энергичным и жизнеспособным этносам и силам, которые должны посредством создаваемой ими под себя государственной власти заниматься спасением русского народа. Что это, как не историческая капитуляция русского этноса, отказ от его способности и права бороться за место под солнцем, за процветание и историческое развитие?! Достаточно послушать дубоватые рассуждения на эту тему главного на данный момент записного патриота, экс-генерала А.Лебедя, то есть профессионального военного, чтобы оценить весь мрак исторического тупика, в который ведёт дикое намерение спасать Российское государство такой ценой. Если всё выживание государства и государствообразующего народа начинает зависеть от их миролюбия и всеохватной уступчивости, то весь мировой исторический опыт подсказывает: в этом случае политически погибнут и государство и государствообразующий народ, – их гибель становится лишь вопросом времени.

Только мы смогли ясно и недвусмысленно объявить, что народ есть исторически преходящая ступень органи­зации общественных отношений определённого этноса и по этой причине он рождается, взрослеет, приходит в старческую недееспособность и гибнет. А для того, чтобы этнос не погиб вместе с гибелью народной формы общественных отношений, он должен революционным перерождением преобразоваться в качественно новую форму общественной организации – в городскую капиталистическую нацию.

С нашей точки зрения, задача состоит не в том, чтобы бить в колокола и протягивать руку помощи потерявшему жизнеспособность народу, а как раз наоборот, – найти политические средства осознанно и с наименьшими издержками отвести народ в исторический морг и там, по возможности безболезненно, умертвить. Замечание Ф.Ницше: “Подтолкни падающего!” – имеет к этому самое непосредственное отношение. Русский народ исчерпал возможности исторического развития и неотвратимо приближается к исторической смерти; на его же смертном одре должен родиться качественно новый вид общественной самоорганизации русских – русская городская нация. Пока в России не будет осознано хотя бы частью русских горожан данное положение дел, пока не появится готовая руководить становлением русского национального общества политическая сила, до тех пор социальное и нравственное разложение среди русского населения страны, а с ними общие демодернизация и упадок производительных сил будут продолжаться и углубляться.

 

 

Глава 2. Исторический генезис русского народа

 

Русский народ как историческое явление родился в горниле Великой Смуты, стал её самым главным продуктом.

Первопричина Великой Смуты была в том, что прежнее удельное и земляческое умозрение, бывшее следствием древних традиций родоплеменной общественной власти, больше не соответствовало экономическим, политическим и духовным отношениям в жизни государства, которое преодолевало феодальную раздробленность. Последние сторонники феодальной раздробленности в восточной, названной Великой, Руси были побеждены к началу ХVI века благодаря жёсткой централизации военно-политического и церковного управления, которую удалось создать московским князьям и их боярам-сподвижникам. Однако завоевание Астраханского и Казанского ханств Великим московским князем Иваном Грозным, который венчал себя первым царём всей Великой Руси, расширение им русских границ на южном направлении, войны в Прибалтике за выход к морским заливам ослабили возможности московского государства держать под надзором русские немосковские земли внутри страны. Жестокое наказание царём жителей Новгорода Великого за одно лишь подозрение в сношениях с военным неприятелем Московской Руси само по себе показывает, насколько хлипким являлось общерусское народное сознание в царствование Ивана IV, насколько глубоким продолжало быть различие в кровных интересах у населения разных русских земель и политическое недоверие между ними. Идея общерусского народа, как подобия библейского еврейского народа, отстаивалась в то время только православной церковью.

Непрерывные войны Ивана Грозного, присоединение огромной Сибири вызвали надрыв неустойчивых государственных отношений и хозяйственных связей, привели к резкому ослаблению возможностей государственной власти решать задачи внутреннего военного контроля над земляческим сепаратизмом, проводить действенную внутреннюю политику. Царь пытался решительно расширить политическую поддержку политике московского кремлёвского двора со стороны дворянства немосковских земель за счёт передачи части полномочий в самоуправлении на местный уровень, то есть в подчинённые большим историческим трудом, военной силой Москвы княжества, и одновременно повёл борьбу с боярством за укрепление самодержавной централизации власти. Но следствием стало то, что он расшатал всю основу прежней, боярской государственной власти, которая и осуществила объединение восточных русских земель. Складывающийся общий рынок страны только-только ещё начинал пускать корни общерусских экономических и политических интересов в местной земляческой почве, поэтому только-только зарождались силы с великорусским самосознанием, поддерживаемые и направляемые церковью.

Тем не менее, эпоха феодальной раздробленности уходила в прошлое, и Великая Смута доказала это. Огромная страна не распалась при полном развале государственной власти Москвы, не погибла. Наоборот, при жесточайшем естественном отборе идей и устремлений в ней проросло новое качество общественного самосознания и представлений о необходимых общественных отношениях, и население всех русских земель в страшных родовых муках выстрадало рождение великорусского народа. Именно он, этот великорусский народ, предстал с того времени главной общерусской силой государства, твёрдо вставшей на поддержку его единства, он посадил на трон новую династию Романовых и стал основной опорой идеологии самодержавия. Это подтверждает весь ход событий в ХVII веке. Именно народ снизу окончательно подавил боярское своеволие и княжеский сепаратизм, посредством сословно-представительных Соборов заставил их перейти в безусловное служение царскому своевластию.

Умозрение русского народа сложилось как раз в этот период народного детства и отрочества. Оно стало следствием всех обстоятельств предыдущего развития государства, впитав в себя всё здоровое и нездоровое, что было накоплено русской исторической культурой и духовностью к тому времени. Как человеческая индивидуальность предстаёт окружающим такой, какой её воспитали в раннем детстве, а её характер, в общем-то, остаётся таким, каким он стал к отрочеству, точно так же русский народ стал таким, каким его поставили на ноги и воспитали обстоятельства Великой Смуты и первые десятилетия после неё. А обстоятельства эти были намного хуже, чем   могли бы быть.

Неразвитость городских хозяйственных и социально-политических отношений, как прямое следствие проклятого хищничества татаро-монголов на Руси во времена их ига, привела к тому, что в московском государстве отсутствовало влияние передовой на то время мировой светской культуры, была вопиющая малограмотность даже в среде верхов чиновничества, а православная догматика, ставшая основанием духовной культуры в феодально-крестьянской стране, оказалась не затронутой рациональной теологией. Всё это отрицательное наследство русского средневековья пустило корни в глубины народного мировоззрения. Их не смогли позднее серьёзно перепахать даже реформы Петра Великого. И через две сотни лет после его Преобразований для народной среды сказки и мифы середины ХVII века были более близки и понятны, чем чиновно-полицейский просвещённый абсолютизм Российской империи и культура западноевропейского буржуазно-капиталистического мира, проникавшая в страну через её северную столицу.

 

 

Глава 3. Эпоха Преобразований Петра Великого

 

В основном две причины влияли на становление духа и культуры русского народа во время его инициации в родильном Хаосе Великой Смуты, которая была одновременно Народной революцией. Во-первых, религиозная основа общей культуры государствообразующего этноса накануне Великой Смуты; а, во-вторых, существо экономических, а потому и политических отношений подавляющего большинства населения страны, которое сложилось в предыдущие столетия.

Поскольку основным населением были крестьяне и поместные землевладельцы, при слабом влиянии на хозяйственную жизнь страны относительно малочисленных городских ремесленно-слободских слоёв, постольку мировосприятие новорождённого народа стало, во многом, насквозь деревенским. Оно было пропитанным всеми особенностями освящённых феодальной церковью противоречивых отношений между крестьянством и феодальными землевладельцами, закрепощавшими крестьян на своей земле.

Отличие условий зарождения русского народа от условий зарождения других европейских народов Западной и Центральной Европы проявилась в том, что общая грамотность православного духовенства и боярско-княжеской верхушки Московской Руси была к началу Великой Смуты очень низкой, чрезмерно архаичной, ограниченной почти исключительно знаниями библейской догматики и апологетики в её упрощённом виде. Гибель Византии, как духовно-идеологического центра православного мира, имела тяжёлые последствия для всех стран с православным мировоззренческим обоснованием феодальных отношений, в том числе для Московской Руси. Отсутствие своих центров образования и богословия, то есть университетов и теологических школ, являлось причиной того, что русское Православие было идеологически неразвитым, чуждым рациональной теологии. У русской православной церкви не возникало внутренней необходимости даже в упрощённой схоластике, она относилась с крайней подозрительностью к любому проявлению интеллектуализма, и была непримиримо враждебна ему.

Такое положение дел трагическим образом отразилось на умозрении рождённого Великой Смутой русского народа, который не отделял своего народного самосознания от православия. Он выказывал неприспособленность к интеллектуальному противоборству с окружающими Русь цивилизациями, что обусловило хроническую зависимость государства от успехов или старения и вырождения этих цивилизаций, обрекло его на заимствование их концепций бытия, их достижений. Следствием стало укоренение в духовной строе русских в той или иной мере проявляющихся мучительных комплексов неполноценности своей цивилизационной традиции. В борьбе с существенно менее развитыми, крайне чуждыми цивилизованности татарскими ханствами Московская Русь являла жизнестойкость и сознавала себя прогрессивной. Но после объединения восточных русских земель, завершившегося выходом к границам европейских государств и Оттоманской империи, с расширением прямого торгово-хозяйственного, дипломатического и военного противоборства с ними, неспособность Московского государства к стратегическому противостоянию с внешним миром становилась очевидной.

Сильные городские традиции древнеримской языческой цивилизованности, культура университетского образования, развитая схоластическая теология, движимая стремлением оправдать и логически объяснить противоречия между христианской догматикой и действительным миром, гностический рационализм, появление методов научного познания мира стали предпосылками Реформации и Контрреформации средневекового католицизма, которые вызвали мощнейшие потрясения мировоззрения в Западной и Центральной Европе. И Реформация, и ответная Контрреформация совпали там с эпохой инициации народного самосознания в местных народных революциях, стали основой духовных традиций рождающихся под их влиянием народов. Говоря иначе, западноевропейские народные революции испытали существенное воздействие городских буржуазных интересов, буржуазной городской культуры и достижений древнеримской цивилизации. А потому они внесли в умозрение западноевропейских народов при их зарождении, в особенности в умозрение протестантских народов, очень устойчивые буржуазно-городские идеи Пропорции и Порядка, диалектического сочетания индивидуальной эгоистической заинтересованности в личной выгоде и духа корпоративности, подчиняющего личность цеховым интересам, идеи о выгодности рациональной самодисциплины. На таком мировоззренческом и духовном основании оказалось возможным – накапливать и перерабатывать научные знания; создавать крупные хозяйственные предприятия и большие учреждения в политике; совершенствовать государственную власть и с помощью получающей образование бюрократии вырывать её из средневековых вассально-феодальных отношений; выстраивать общественное самоуправление больших городов с бурной торговой и хозяйственной деятельностью; учреждать торговые компании с мировыми интересами. Уже до протестантской революции стали возможными Великие географические открытия и кругосветные путешествия, глобальная торговая и западноевропейская культурная экспансия, а, в конечном счёте, закладывались предпосылки появления самобытной европейской цивилизации, как цивилизации промышленной.

Русский народ был совершенно не готовым к тому, чтобы соперничать с западными соседями, переживающими такие изменения в образе жизни и мировосприятии. Еще с середины ХVI века проблемы борьбы за выживание государства заставляют московских князей, так или иначе, привлекать западноевропейских иноземцев в советники и к управлению страной. В следующем же, XVII веке, когда народные отношения резко расширили возможности ставить новые цели для государственной власти, завлечение европейских иностранцев на службу царю и для закладки различных производств становится массовым. Трагизм заключался ни в том, что завозились иноземцы, ставились на важнейшие должности, а в том, что русские оказывались неспособными даже учиться у них, перенимать их знания и опыт в необходимом объёме и размахе. Расовый русский Архетип, сложившийся в результате естественного и исторического отбора в чрезвычайно тяжёлой климатической среде обитания и при столкновении с самыми разными врагами, наступающими из Европы и из Азии, выказывал яркую одарённость, изумительные задатки. Однако инициация духа народа во время Великой Смуты, осуществлявшаяся на основе средневекового феодально-земледельческого мировоззрения, не позволяла этим качествам русского Архетипа выразиться в городской творчески созидательной деятельности, как деятельности социально-цивилизационной. Разрыв в возможностях развития Московской Руси и стран протестантской Европы нарастал очень быстро. Чтобы государство смогло выжить, потребовался глубочайший, направленный против земледельческого духа великорусского народа и уклада его жизни поворот в политике государства, который и совершил Пётр Великий своими Преобразованиями.

Всякое народное умозрение чрезвычайно устойчиво и всячески сопротивляется попыткам изменить его, так как оно отражает вполне определённый уклад жизни подавляющего большинства народа. А для замены одного уклада другим требуются столетия изменяющего образ и смысл жизни развития. Петру Великому удалось заложить Преобразованиями основания для быстрого изменения умозрения только правящего класса, то есть боярства и дворянства. Но и это изменение растянулось на целое столетие и осуществлялось через превращение русской государственной власти в имперскую государственную власть, которая посредством вовлечения в правящий класс множества европейцев, главным образом немецких лютеран, изменяла культуру русского боярства и дворянства, на определённом этапе за счёт изничтожения сопротивлявшихся этому русских дворян. К примеру, только при правлении герцога Бирона по некоторым оценкам было истреблено до 60 тысяч русских дворян, наиболее ярких и смелых противников онемечивания чиновничества и главного землевладельческого сословия империи.

Основательное изменение духовной и мировоззренческой культуры чиновничества и главного землевладельческого сословия Российской империи мало затронуло умозрение низов русской народной среды. В течение ряда веков Московская Русь оставалась практически единственным православным государством, которое не только вело жестокую борьбу за сохранение своей независимости, но и было светом надежды для всего православного мира. В таких обстоятельствах в феодальной Московской Руси сложилась определённая православная духовная и культурная самодостаточность. Самодостаточность эта, подпитываемая представлениями, что Московская Русь есть Третий Рим, прочно укоренилась в народном мировоспри­ятии после Великой Смуты. Она упорно отторгала попытки её преобразования императорской властью во всей народной среде, и пока собственно русский народ оставался крестьянским, то есть жил глубокими многовековыми традициями хозяйственного существования за счёт крестьянского образа жизни, существенно изменять его умозрение было невозможно.

 

 

Глава 4. Народ и капитализм

 

Преобразования Петра Великого, совершаемые сверху феодально-бюрократической государственной властью, привели к быстрому подъёму торговли и промышленного производства, что способствовало решительному повороту к становлению нового качества русского городского бытия. В девятнадцатом веке городской уклад жизни всё определённее сближался с европейским. Но достижения в промышленном производстве происходили на основе феодальных отношений, за счёт чрезмерной эксплуатации государством человеческих и природных ресурсов огромной страны.

Чуждая рационализму основа русской народной духовности упорно отвергала и отторгала буржуазно-городские Пропорцию и Внутренний Порядок. Ей постоянно приходилось жёстко, порой жестоко навязывать городской Порядок посредством мощной бюрократической власти, главной опоры европейской политики верхов самодержавного государства. Тогда как европейские буржуазные отношения, построенные на основаниях личной предприимчивости семейных собственников, цехового корпоративизма и общественного компромисса классов и сословий, в своей сути, требовали ослабления бюрократического и полицейского контроля феодального государства, требовали свобод в самом широком толковании этого понятия. Они оказывались чуждыми русской народной среде, прививались в ней с трудом и болезненно. Общественное бессознательное умозрение русского народа отторгало буржуазно-капиталистические отношения, то есть отторгало прогрессивные веяния европейского промышленного пути развития. Поэтому государственная власть самодержавия вынуждена была постоянно, десятилетия за десятилетиями, укреплять полицейский аппарат насилия и привлекать инородные элементы для управления русским народом как таковым, с их помощью навязывать русскому народу расширение промышленного производства и рационального мировосприятия.

Нельзя утверждать, что это некая нездоровая особенность русского народа. Все страны средней полосы Европы прошли через подобное крестьянско-феодальное народное неприятие буржуазного капитализма. Однако русское умозрение в силу идеологической неразвитости Православия, его глубинной враждебности к рационализму, оказывалось наименее приспособленным к городскому капитализму, к городской цивилизованности. Даже католической Европе на пути к буржуазному рыночному правосознанию понадобилось пройти через страшные, едва ли ни гибельные потрясения Реформации и Контрреформации, которые совершили прогрессивное раскрестьянивание умозрения народов, революционное изменение экономических и мировоззренческих основ их существования. Требовать же от русского народа, посвящённого в народное мировоззрение чуждым теологическому рационализму Православием, живущего в огромной стране, где ещё не возникло внутренних хозяйственно-экономических и политических причин для раскрестьянивания, – требовать исторического сальто-мортале, безболезненного прыжка сразу в европейскую буржуазную цивилизованность было бы нелепостью.

Русский народ со второй четверти ХIХ века, когда правительством Николая Первого было ускоренно расширение промышленного производства, вынужден был менять прежний уклад бытия, втягиваться в западноевропейский мировоззренческий капитализм вопреки самому себе, и все слои общества чувствовали и осознавали это. Потребность государственной власти сохранить положение великой державы с помощью капиталистической индустриализации и в то же время внутренняя сопротивляемость государствообразующего народа России, в том числе помещиков, наступлению капитализма, – это противоречие государственной и общественной жизни определяло внутриполитическое развитие страны от крестьянской реформы 1861 года вплоть до Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года. Именно это противоречие и породило движения народничества, а затем решительно отрицающего народничество большевизма, которые искали не капиталистический, не принимающий капиталистические отношения путь дальнейшего развития империи. А когда произошла февральская буржуазная революция 1917 года, оно же привело, в конечном итоге, к решительному отрицанию буржуазной революции русским народом, то есть к народно-большевистской контрреволюции, отринувшей весь мучительно накопленный опыт капиталистических отношений и форм рыночной хозяйственной жизни, которые его, этот капитализм порождали.

 

 

Глава 5. Историческая роль большевизма

 

Историческое значение большевистского режима было в том, что он за семь десятилетий осуществил политическую подготовку России к собственно буржуазной революции и к городской Национальной Реформации, разрушил все мировоззренческие основания, которые мешали внедрению буржуазно-капиталистического рационализма в общественное сознание. То есть он стал раннебуржуазной Реформацией на новом историческом витке становления мировых производительных сил.

Ведь что происходило в стране накануне прихода к власти большевиков? В России, с одной стороны, уже со второй половины девятнадцатого века быстро накапливался коммерческий капитал, набирало силу коммерческое, по-русски купеческое, предпринимательство, как на дрожжах нарастал обслуживающий коммерцию финансово-ростовщический банковский капитал, которым управляли в основном еврейские семьи. А с другой стороны, рост коммерческого капитала, а так же банковского капитала, связанного со спекуляцией финансами, побуждал к экстенсивному развитию использующей малоквалифицированный наёмный труд перерабатывающей и лёгкой промышленности, то есть к производству того, чем можно было торговать внутри страны и на внешних рынках, увеличивая денежный оборот и дальнейший рост капитала. Бурная урбанизация и неизбежная рационализация городского русского мировосприятия, которая происходила особенно заметно с 80-х годов ХIХ века, то есть после начатой политикой Александра III индустриализации России, расшатывали основания крестьянского народного умозрения, так как вырывали из крестьянского уклада жизни всё большую часть населения, превращая их в наёмный пролетариат. Тем самым, подготавливалась социальная среда для изменения традиционных феодально-хозяйственных отношений страны, вызревал глубочайший общегосударственный кризис, обусловленный кризисом феодальных хозяйственных отношений, и, как закономерный итог, складывались предпосылки буржуазной революции.

Развитие капиталистических отношений в России к началу ХХ века привело к тому, что буржуазные свободы и новые рыночные реформы стали кровно необходимыми для прибыльности капиталовложений, для привлечения внешних капиталов в экономику страны. Правительством принимались и проводились в жизнь соответствующие решения. Но при расширении рыночных и политических свобод: с одной стороны, набирала обороты критика феодально-бюрократических привилегий правящего класса, казнокрадства и взяточничества аристократии, с другой, – быстро становилось вопиющим имущественное расслоение населения, то есть чрезмерное обогащение немногих и обнищание подавляющего большинства. Самодержавная власть теряла способность воздействовать на экономику и политически управлять империей, и страна теряла политическую устойчивость. Не имея достаточной социальной культуры производственных отношений для быстрого наращивания собственных промышленных капиталов, Российская империя, словно наркоман, “сажалась на иглу” хронической зависимости от притока западных, главным образом французских капиталов, привязывала себя к промышленным предприятиям Франции и Британии, фактически теряя независимость в экономике и политике. Оказывалось, что буржуазными рыночными и политическими свободами нельзя пользоваться в своих государственных интересах без буржуазной культуры населения, без рационального общественного сознания в отношении прав собственности, без зачатков буржуазно-капиталис­тической национальной корпоративности поведения государствообразующего народа.

Революция 1905 года показала правящему классу страны, к какому тупику приближалась Россия. В стране вызрело всеохватное народное недовольство, страшно реакционное и готовое квзрыву неуправляемых страстей, способное стать вторым изданием Великой Смуты. И то, что монархию спасли действительно черносотенцы, исторически реакционнейшие силы, напугало правящий класс не меньше, а скорее даже гораздо больше, чем угроза буржуазной революции. Оказавшись в подвешенном состоянии вследствие политического и морального паралича, феодальная верхушка государства вынуждена была отдать чрезвычайные полномочия власти, пожалуй, самому одарённому и умному в её рядах политику России того времени – Петру Столыпину. Кажется, больше жизненным опытом, “на ощупь”, нежели осознанно, Столыпин пришёл к пониманию главнейшей потребности государства – неизбежности радикальнейшей раннебуржуазной Реформации мировосприятия русского народа, в том числе и русского крестьянства, которая должна подготовить русский народ к дальнейшему революционного преобразования в русскую буржуазно-капиталистическую нацию. Из чего логически следовало, что только мировоззренческий национализм способен осуществить переход к национальному общественному самосознанию, и Столыпин призвал “дать дорогу русскому национализму”, очевидно, имея в виду, всё же мелкобуржуазный национал-патриотизм крестьянства, а точнее сказать, национал-патриотизм крестьянского кулачества, которое он принялся создавать целенаправленным разрушением общинного землепользования. Из его высказываний и действий следует, что он хотел спасти Россию от революции народных низов осуществлением революционных преобразований отношений собственности сверху. Это неизбежно толкало его к политике ускоренного создания политической опоры самодержавию в крестьянском кулачестве, к упору на развитие в стране более понятного народному крестьянству земледельческого капитализма хуторского хозяина, а не индустриального, не промышленного капитализма городского населения.

Вряд ли он был понят тогда многими даже в близком окружении. Столыпин останется навсегда в плеяде великих государственных деятелей России именно потому, что он взял на себя огромную ответственность, проявив невероятное мужество, по существу дела, начав подготовку русской Национальной Реформации ещё до буржуазной революции. Он пытался решить задачу создания правительством многомиллионного среднего имущественного слоя земельных собственников, укрепляющего крестьянско-земледельческую и с пережитками феодальных традиций конституционную монархию, и совершить это прежде появления властного политического класса крупных капиталистических собственников, которые сетью своих интересов подчинят себе капиталистические отношения в огромной стране. Ибо, подчинив себе капиталистические отношения, крупные капиталистические собственники подтолкнут буржуазную революцию, как это было в истории Англии, – а такое развитие событий Столыпин и хотел предотвратить. Но решить эти революционные в своей основе задачи, упреждающие буржуазную революцию, он пытался бывшими в его распоряжении средствами эволюционного управления страной, действуя вопреки враждебным настроениям правящего класса землевладельцев и огромных крестьянских масс, вопреки духовной православной культуре народа.

Столыпин, по-видимому, осознавал, что задуманная им Национальная Реформация, как любая Реформация вообще, есть качественный скачок в становлении общества, а потому немыслима и невозможна без огромных жертв, без возникновения государственного аппарата революционизирующего отношения собственности насилия, без террора в защиту передовых нарождающихся явлений жизни и против явлений старых, отмирающих. Ибо такая Реформация призвана подавлять и даже истреблять наименее склонные к тому, чтобы приспосабливаться к принципиально новым историческим условиям и требованиям, ветви народного организма, одновременно давая возможность тем, кто более приспособлен, набирать силы и влияние. Обстоятельства вынуждали его признать, что умирание народа и нарождение капиталистической нации проходит через исторически неизбежный этап социал-дарвинизма, и высшее проявление ответственности государственного деятеля есть мужественная мудрость в максимально возможном управлении этими процессами, не мешающая им, но и не позволяющая вырваться в Великий Хаос Смуты и Самоистребления.

Трагедия и России, и личная трагедия Столыпина была в том, что русский народ в самом широком смысле был полностью не готов к политике Национальной Реформации. Народ оказался не приспособленным к буржуазному рационализму, к рационализму вообще, выказывал явную не готовность, как в Низах, так и в Верхах к конституционной монархии, которая отстаивала бы капиталистические отношения собственности. Столыпин попытался преобразовать страну посредством старой власти, вырвать её из состояния господства феодальных отношений собственности ради введения капиталистических, минуя буржуазную революцию! Но это было объективно невозможно. Субъективно эта объективность выразилась в том, что народная интеллигенция не поддержала его политику, вместо рационального обсуждения целесообразности такой политики правительства, поиска путей развития положительных процессов с наименьшими жертвами, поддалась истерии эмоционального неприятия “столыпинского” Зла с позиции архаично Православной, общинно крестьянской культуры, которую исчерпывающе выразил Л.Толстой. Эта истерия интеллигенции стала разлагать исторически обречённое народное общество, как бы заранее обосновывать моральное право народа на взрыв анархического разрушения всего и вся нового и передового. Именно народная интеллиген­ция несёт огромную долю вины за кровь, в которой захлебнулась Россия с февраля 1917 года, когда подтвердилась старая мудрость: “Благими намерениями мостится дорога в ад ”. Она и вымостила себе и России дорогу в Ад! Столыпин боролся за то, чтобы жестокими мерами навязать России новые отношения собственности, а интеллигенция не желала знать, что это был единственный путь свести неизбежные жертвы к минимуму. Интеллигенция требовала, чтобы не было жертв вообще. И это было её ошибкой, худшей, чем преступление.

Окружающий-то мир и страна изменялись качественно! Проблема создания условий для прибыльности капиталовложений требовала проведения правительством такой политики, которая подчиняла бы все стороны жизни страны идее экономической целесообразности любых действий и поступков, чего нельзя было достичь без высокой общественной организованности горожан, без становления национальной культуры общественных отношений. Пока не было такой национальной культуры общественных отношений, промышленное производство не могло стать конкурентоспособной основой рыночной капиталистической экономики, и коммерческий капитал, связанный так или иначе с вывозом за границу сырья и полуфабрикатов, становился самым быстро растущим и самым влиятельным при борьбе за внутреннюю и внешнюю политику государственной власти. К чему это привело в конечном итоге? Достаточно одного примера. Летом 1915 года Германия применила на русском фронте новую тактику массированного артиллерийского огня. За один час такого огня на передовые позиции фронта обрушивалось столько снарядов, сколько российская промышленность производила за полгода! Гибель солдат и офицеров возросла сразу в несколько раз, превращая войну в мясорубку для русской армии, наглядно показывая, что социальные отношения в России не пригодны для ведения войн индустриальной эпохи развития промышленной капиталистической цивилизации, не позволяют накапливать ресурсы для победы в таких войнах.

Господство коммерческого капитала внутри Российской империи приводило к росту политического влияния коммерческого политического космополитизма, развивало цинизм в учреждениях государственного управления, пронизывала государственный строй и чинов­ничью среду аморализмом, при котором процветали казнокрадство, взяточничество, кумовство и беспредельная тяга к красивой жизни, к изощрённым удовольствиям и порокам. Социальная ответственность в среде правящего класса непрерывно падала, он разъедался личным эгоизмом большинства его представителей, превращался в неуправляемый класс, неприспособленный вырабатывать и ясно выражать свои общие интересы. Противоречия становились вопиющими, они накапливали взрыв ненависти Низов к Верхам, расшатывали авторитет самодержавия и всей центральной власти империи, подрывали авторитет церкви, которая откровенно встала на сторону власть имущих, на сторону прогнившей феодально-бюрократической верхушки.

После убийства П.Столыпина в 1911 году, когда выяснилось, что некому унаследовать его политический курс, что он был Дон Кихотом, пытавшимся остановить неизбежный крах самодержавия, выход в спасении государства высвечивался только один. А именно тот, который разрабатывали большевики и в первую голову В.Ленин. По мысли Ленина России нужна была буржуазная революция, призванная уничтожить разлагающийся правящий класс, а за ней должна была произойти социалистическая революция, которая, в действительности, имела смысл социал-феодальной контрреволюции. Эта контрреволюция, во-первых, подавила бы буржуазно-коммерческий капитализм, а во-вторых, установила бы революционную диктатуру пролетариата для того, чтобы обеспечить политические условия для проведения в России самой решительной раннебуржуазной Реформации мировоззрения государствообразующего, великорусского народа, необходимой для направляемой властью индустриализации страны и для сохранения империи. Эта Реформация должна была вырвать русский народ из иррационального Хаоса мировосприятия средневекового ортодоксального Православия, в котором не было места городским отношениям собственности, как бы вернуть его до эпохи Великой Смуты, до эпохи Народной революции, до времени его рождения. А затем, новым революционным посвящением вновь осуществить инициацию, духовное рождение народа, но уже под руководством политической организации с новым народным мировоззрением, учитывающим сущность эпохи индустриальной промышленной цивилизации. Разработанное Лениным для этой цели большевистское мировоззрение, вопреки намерениям его создателя, содержало в себе рациональное псевдохристианство, которое на русской почве развилось из европейской социал-демократической буржуазно-рациональной идеологии и превратилось в коллективистскую идеологию коммунистического раннехристианского общинного равенства, близкую и понятную ещё не разорвавшему духовных связей с крестьянством пролетариату.

Коммунистическая диктатура в новых исторических условиях проводила в России ту же политику, которая осуществлялась во времена протестантской Реформации в ряде стран Северной и Средней полосы Западной и Центральной Европы. Русское народное умозрение революционным потрясением всех сторон бытия страны, разрушением церковной иерархии, церковного авторитета высвобождалось из прежних мировоззренческих оков, вырывалось на волю из средневековой духовности, гнетуще архаичной и иррациональной. Оно обречено было умереть в гражданской войне, быть смытым кровью миллионов и заново родиться на единственном пути спасения, а именно, восприняв качественно новое, народное же мировоззрение, но выстроенное уже на основе рациональной, коммунистической народно-национальной догматики. Коммунистическая догматика сохраняла влияние православного иррационализма, в том числе в нравственных заповедях, в отношении к Добру и Злу, иначе она была бы не воспринята русским пролетариатом и крестьянством, как новый символ веры, только и способный победить старый, средневековый символ веры. Но она готовила русское умозрение воспринимать буржуазно-капиталистическую действительность уже в качестве единственной альтернативы своему бытию, как главное проявление Зла, в ожесточённой идеологической борьбе с ней привыкая к существованию этой, и только этой альтернативы, что само по себе подготавливало русское массовое сознание к принятию буржуазной революции и материалистического капитализма.

Подобно тому, как это было при протестантской Реформации в Западной Европе, русская большевистская Реформация оказывалась возможной постольку, поскольку она совершала насильственное раскрестьянивание страны, революционное разрушение традиционного средневекового крестьянского быта. Нигде и никогда такой революционный процесс не проходил малыми жертвами, ибо крайне консервативная народная среда крестьянства вырывалась из одного, архаичного представления о смысле жизни и переводилась в новый мир, мир иных, рациональных ценностей, идущих из города и готовящих народ для существования в городе или сосуществования с ним. Семь десятилетий диктатура коммунистов продержалась в России потому, что умозрение народа в результате любой, в том числе раннебуржуазной Реформации изменяется со сменой поколений, а новое мировоззрение превращается в общественное сознание окончательно только в третьем поколении. Коммунистический режим стал идеологически распадаться, когда он полностью исчерпал исторически прогрессивный запас идей по преобразованию страны, подготовил русский этнос к собственно буржуазной революции.

При исторической оценке коммунистического режима в России нельзя обойти стороной еврейский вопрос. Деятельность евреев в большевис­тской Реформации, в общем и целом, схожа с той, какой она была в других, протестантских Реформациях в Западной и Центральной Европе. Она оказывалась, безусловно, огромной и прогрессивной постольку, поскольку способствовала разрушению феодальных традиций средневековья в сознании и образе жизни русского народа. Однако в конце ХХ столетия, после краха коммунистического режима и с началом буржуазно-демократической революции в России положение дел изменяется. Вне зависимости от страны проживания и от царящего в этой стране режима евреи исторически уже стали буржуазной нацией, нацией раннекапиталистической. Они прошли через историческое посвящение коммерческим политическим интересом в самых развитых странах Запада, подготовлены для управления мировым коммерческим капиталом и создали мондиальную, стоящую над государствами культуру еврейского национального мировоззрения. Тогда как русские только ещё подошли к состоянию умирающего народа накануне его посвящения Национальной революцией внацию, в национальное общество.

Пока русские остаются исторически умирающим народом, евреи будут превращаться во властных хозяев России. Имея укоренившиеся в их самосознании космополитические традиции накопления коммерческого капитала, они гораздо быстрее приспособятся к нынешним буржуазным преобразованиям в России, будут гораздо организованнее русских, а их деятельность в отстаивании собственных буржуазно-национальных капиталистических интересов и интересов индивидуально собственнических будет неизмеримо прибыльнее. Пока русские будут оставаться народом, и народом умирающим, императивные потребности экономики в решительном углублении капиталистических отношений будут неизбежно выталкивать евреев в правящий класс, в самую богатую и корпоративную часть правящего класса. Их значительное присутствие в правящем классе господствующего в стране режима диктатуры коммерческого интереса во многом определяет нынешнюю политику правительства России, которая поворачиваться ими в сторону защиты глубинных целей коммерческого мондиального интереса, не признающего национальных экономик, рассматривающего мир, как единый рынок. Поэтому не способная развивать промышленный капитализм Россия превращается в сырьевой придаток промышленно развитого Запада.

Чтобы избавиться от такой унизительной и разрушительной для страны привязки России к Западу в качестве сырьевого придатка, русские, как государствообразующий этнос, должны осознать собственные интересы в капиталистических условиях бытия и осуществить перерастание буржуазной революции в революцию Национальную, которая позволит утвердить эти интересы, как господствующие, определяющие политику столичной власти. Объективно спасти экономическую и политическую самостоятельность России может только революционный поворот к становлению отечественного промышленного капитализма, а потому Национальная революция должна стать лишь началом Национальной Реформации, которая совершит посвящение русской молодёжи в следующее, новое качество общественной организации – в русскую промышленную капиталистическую нацию. Альтернатива этому одна: потеря исторически умирающим государствообразующим народом дальнейшей перспективы общественного развития и гибель, как его собственная, так и русского государства.

Нынешнее вырождение русского народа не остановить, поскольку народ не приспособлен к капиталистическим отношениям. При неизбежном периоде социал-дарвинизма, через который проводит его буржуазная революция, он обречён на историческую смерть. Народ нельзя спасти, но нужно спасать русскую нацию, которая только-только ещё зарождается и, точно грудное дитя, бессмысленна и беспомощна, и делать это пока посредством теоретического прояснения происходящего. Сознательно умерщвляя народное самосознание, даже одной идейной борьбой можно, во-первых, ускорить ход событий, а во-вторых, не дать инициативно нарождающейся нации унаследовать позорные пороки народного прошлого и аморального либерального настоящего, создавая условия для того, чтобы она стала самым развитым обществом будущего.

 

 

 

Раздел второй. Народ и нация

 

Глава 1. Народ, нация и Национальная Реформация

 

Первые идеологи большевизма понимали, что буржуазно-капиталистическая нация отличается от народа, и отличие это существенное. Но объяснить сущность этого отличия не могли, так как выводы о формах общественного развития в рамках теории классовой борьбы и научного социализма не затрагивали данного вопроса. Попытка Сталина заполнить этот пробел введением формального определения того, что же есть нация, ничего не объясняла, была в чистом виде обслуживающей политический запрос на такое понятие схоластикой и только внесла чудовищную путаницу в коммунистическую догматику, укрепляя её проявления мировоззренческой иррациональности. Не случайно, созданный большевиками коммунистический режим старался избегать употребления слова нация, к делу и без дела подменял его словом народ, запутывая смысл слов настолько, что едва ли кто в России сейчас способен обосновать различие между этими понятиями. О чём, в частности, свидетельствует нынешняя Конституция Российской федерации. Да и на Западе положение дел не многим лучше.

Строго говоря, пока русской нации ещё нет, потому что в России не вызрели предпосылки для её появления. В стране никогда не было господства городских отношений собственности, которые ведут к неустойчивости политических отношений, преодолеваемой только благодаря возникновению особого, городского общественного сознания государствообразующего этноса, сознания национального, отчуждающего себя от сознания народно-земледельческого. Со времён окончания Великой Смуты в ХVII веке русские почти четыре столетия были исторически взрослеющим, затем стареющим, однако всё же великорусским народом с земледельческим мировоззрением, с феодальными традициями общественных и социально-политических отношений.

В этой связи полезно заметить, что в исторически относительно более развитой Центральной и Восточной Европе просоветские политические системы, которые сложились после Второй мировой войны, справедливо назывались не национальными демократиями, а именно народными демократиями, – ибо в них мелкобуржуазный средний слой горожан, как политическая основа городского общественного самосознания, систематически подвергался репрессивным насилиям и подавлялся политической практикой «беспощадной борьбы с буржуазным национализмом». То есть, в этих странах поддерживались устаревшие политические отношения на основе традиций народного земледельческого прошлого при вынужденном использовании представительной буржуазной демократии для обоснования политической легитимности коммунистических режимов власти в глазах горожан.

Но когда о буржуазных нациях капиталистического Запада советскими пропагандистами говорилось, как о народах, это было явным несоответствием действительности, явным проявлением иррациональности коммунистической догматики, заблуждением, проистекающим из-за путаницы в теоретически не обоснованных понятиях. Современная нация появилась в мировой истории именно как общественная организация городских слоёв населения, как качественно новый тип этнократического общества в условиях нарастания раскрестьянивания и обусловленного раскрестьяниванием развития городского промышленного товарного производства. Нация есть общество городское и буржуазно-капиталистическое по своей сути. В современном мире уже нет американского народа, японского народа, немецкого народа, а есть ныне переживающая упадок американская нация, сильная своим общественным самосознанием японская нация, немецкая нация и так далее. И переход от народной формы общественного бытия к национальной совершается через две революции. Сначала через буржуазную формационную революцию, которая сокрушает политическую формацию, основанную на феодально-земледельческих отношениях собственности, породивших народную форму общественного бытия. А затем через военно-политический режим осуществления национальной революции, которая закладывает основы политической системы новой формации, и в этой новой формации происходит становление национальной формы общественного бытия или нации.

Отнюдь не случайно большинство европейских стран Западной и Центральной Европы, переживших буржуазные революции накануне и после Первой мировой войны, столь единообразно проходили в двадцатые и тридцатые годы через схожие между собой фашистские режимы власти, которые осуществляли национальные революции в условиях первой половины двадцатого столетия, когда определяющими политическую борьбу интересами городского производства стали интересы индустриального развития. Исключением из этого фашистского единообразия были те буржуазные государства Запада, которые прошли через подобные режимы много раньше, а потому при иных обстоятельствах, обстоятельствах предшествующего индустриальному развития городского производства, то есть Голландия, Британия и Франция. Предвестниками же фашистских режимом стал режим националистической партии республиканцев в США, который возглавлялся Линкольном в 60-х годах девятнадцатого века. Фашистские и подобные им националистические режимы ХХ-го века, утверждавшиеся в Европе, в Латинской Америке и на Дальнем Востоке Азии, были следствием целого ряда буржуазно-демократических революций в странах с приблизительно одинаковым экономическим и политическим развитием. Они были проявлением объективно неизбежных Национальных революций, в которых националистическими силами как раз и создавались политические системы буржуазных государств, чтобы посредством государственного насилия осуществлять социальное выстраивание новых национально-городских общественных отношений, необходимых для устойчивого развития промышленного и сельскохозяйственного капитализма в каждой из этих стран.

Городское общественное самосознание становится естественно национальным не сразу после начала Национальной революции, а в течение целой эпохи Национальной Реформации, когда происходит отмирание народного самосознания при смене старых поколений новыми поколениями, родившимися уже в условиях господства национальных политических отношений. И становление демократически самоуправляемого национального общества завершается только в третьем поколении после начала Национальной революции. Национальные революции поэтому всегда совершались только авторитарными военно-политическими режимами, частным проявлением которых стали фашистские режимы в нынешнем столетии, иначе нельзя было навязать народной среде большинства населения политику поворота к созданию национального общества, подавить сопротивление всех внутренних и внешних сил, встающих на пути такой политики. Авторитарные режимы проводили мобилизацию всех средств для осуществления самых сложных, первых заделов национал-революционных преобразований, нацеленных на создание явных или неявных городских классовых традиций разделения прав и обязанностей, что являлось необходимым условием для выстраивания социально-политической и общественной самоорганизации горожан. После такой инициации националистическими режимами обратное историческое развитие населения переживших буржуазные революции стран оказывалось практически невозможным, так как невозможным было до конца уничтожить зародившееся национальное самосознание как самосознание именно общественно-городское, только и дающее надежду на спасение этноса при отмирании народно-земледельческой формы его общественного бытия. Доказательства тому наглядно проявились при крушении советского коммунистического диктата в странах Центральной и Восточной Европы с католическими и протестантскими духовными традициями, в которых уже произошли буржуазно-демократические и Национальные революции в период времени от окончания Первой мировой и до конца Второй мировой войн. Вопреки политически враждебным обстоятельствам, именно городское национальное общественное сознание развивалось у молодёжи этих стран, и воспитывалось оно теми традициями мелкобуржуазного националистического общественно-городского сознания, которые сложились накануне прихода к власти коммунистических просоветских режимов.      

Россия, в отличие от большинства европейских стран, сбросивших в восьмидесятые годы кандалы просоветских политических систем народных демократий, не прошла в своей истории через Национальную революцию, через авторитарный националистический режим власти, в ней не было зародыша традиции городского политического общества, мифов общественно-городского сознания государствообразующей нации. Русские, как государствообразующий этнос, так и остались по существу народом, неспособным на городское общественное самосознание, хотя подавляющее большинство русских живут в городах, а молодёжь в значительной части родилась в городах и полностью оторвана от традиций народного земледельческого мировоззрения. Поэтому практически все русские растерялись в водовороте коренных изменений общественно-политических отношений и отношений собственности после начала буржуазно-демократической революции 1989-1991 годов, превратились в одичавшее стадо деморализованных, потерявших общий смысл жизни людей. Ужасающие последствия этой растерянности видны сейчас абсолютно во всех проявлениях жизни постсоветской России. Городские жители пытаются, как за соломинку, ухватиться за духовный строй чуждого им средневекового народного самосознания, у которого нет будущего. Русская культура, русская социальная психология, русская трудовая этика, русское мировоззрение, в общем и целом, остались народными, чрезвычайно отсталыми, унизительно отсталыми для конца двадцатого столетия.

Развал семьи, морали и этики трудовых отношений, неспособность работать с современной технологической цепочкой на производствах, отсутствие общественной и политической культуры снизу доверху, в том числе и у руководящей страной прослойки либеральных “демократов”, низкая способность к рациональной самодисциплине у подавляющего большинства русского городского населения, иждивенческий асоциальный паразитизм городской молодёжи – все эти признаки глубокого духовного кризиса государствообразующего этноса России. И они есть прямое следствие того, что урбанизация и индустриализация у нас проходили не рука об руку с появлением русской городской культуры общественных отношений, а с жёстким подавлением русского общественного самосознания как такового в течение семи десятилетий советской власти, – которое, уже совсем в иной форме, но продолжается и ныне.

Что бы ни болтали вещуны от “пропагандистских отделов” ныне господствующего в России режима, экономический и политический развал страны будет продолжаться и продолжаться, обнажая катастрофический характер общегосударственного кризиса. Вытаскивать страну из него возможно только решительным поворотом к созиданию национальной государственности, только с подъёмом русского буржуазно-общественного мировосприятия до такого уровня, когда возникнет русское национальное самосознание, отвечающее требованиям самой необходимой для выживания России экономической политики. Но в том то и дело, что совершить такой поворот способна единственно политическая сила русского городского национализма, которая поставит целью произвести в стране социальную революцию в форме революции Национальной, а она ещё не появилась.

Пока не вызрели предпосылки русской Национальной революции, с точки зрения цивилизованных наций, нас сейчас нельзя ни презирать и нельзя ни бояться. Русские ещё не доказали свою способность даже теоретически посмотреть на мир политически трезво и реалистично, то есть с рациональной позиции городского общественного сознания, с позиции господства городских общественных отношений. Мировоззренческая отсталость и инфантильность крупного и умирающего народа, обладающего ядерным оружием и средствами его доставки в любую точку земли, народа с сильными традициями государственного сознания, к тому же традициями державно имперскими, чрезвычайно опасна своей иррациональностью, непредсказуемостью даже для него самого, чему множество подтверждений в самой нынешней России.

Чтобы имперская традиция русской государственности, могущество Русской сверхдержавы стали приемлемыми цивилизованному миру уже сложившихся национальных сообществ, которые будут определять ход развития мировой политики в обозримой перспективе, инициация русской нации во время предстоящей Национальной революции должна происходить на основе самого передового мировоззрения, более научно выверенного, чем любое национальное мировоззрение современности.

В основе русского национального рационализма должно прочно и глубоко укорениться понимание, что современная цивилизация есть расово-промышленная европейская цивилизация. Она зародилась и несколько веков развивалась в Средней полосе Европы и перевернула ход мировой истории, заставив её двигаться вокруг европейских культурных и духовных ценностей. Она сделала к концу ХХ столетия страны Европы, Северной Америки и Японию великими и процветающими государствами, лидерами мирового цивилизованного развития. Путь к лидерству среди этих держав при вхождении в мировую капиталистическую систему хозяйствования и межгосударственного разделения труда определяется исключительно достижениями в промышленной цивилизованности. А достижения в промышленной цивилизованности напрямую зависят от того уровня сложного крупного производства, до какого способна подняться та или иная страна или группа стран. У крупных стран имеются определённые преимущества добиться наивысших темпов расширения крупного промышленного производства. Чем крупнее страна, тем крупнее нужна ей промышленность, чтобы решать внутренние проблемы развития. Значит, ей из внутренних причин необходимо поднять на самый высокий уровень общую образованность населения и социальную культуру общественных производственных отношений, быстро привлекающих достижения изобретательства и науки в сферу рыночного производства.

И Россия имеет это преимущество. Передовые русские националистические силы могут и должны будут воспользоваться благоприятными предпосылками для обоснования самой решительной политики реформирования страны и общественно-политических отношений. В течение объективно неизбежной Национальной революции и в эпоху Национальной Реформации им предстоит осуществить воспитание у русской молодёжи расового национального самосознания такого уровня, который позволит внедрять в промышленности самые сложные технологические достижения, добиваться самой высокой в мире конкурентоспособности товарного производства. Только на таком пути Россия имеет шанс выбраться из общегосударственного кризиса, получить пропуск в XXI век и к середине первого века третьего тысячелетия стать могучей, процветающей Сверхдержавой.

 

 

Глава 2. В России именно государственные интересы причина Реформаций

 

Россия по геополитическому положению должна была втягиваться в борьбу за роль великой державы Евразии, создавать соответствую­щие традиции государственности. Внутренняя потребность России быть державой великой традиционна, естественна. Территория страны огромна, сопредельные цивилизации и культуры совершенно самостоятельны, развиваются собственными путями, и население их многочисленное, поэтому Россию затрагивали все войны и кризисы не только в сопредельных странах, но и в соседних цивилизациях. Это заставляло русское население государства создавать сильную исполнительскую власть, способную непрерывно отслеживать внутренние и внешние обстоятельства, управлять ими. Вся история страны показывает, что для выживания в таком геополитическом пространстве русский этнос и государство не могли себе позволить затяжного кризиса центральной власти и правящего класса.

Однако сильная исполнительная власть не возникает сама по себе, она не может сложиться без поддержки со стороны государствообразующего этноса, без понятной ему прогрессивной концепции бытия, которая задаёт этносу общественные идеалы, стратегические цели и духовные традиции. Говоря иначе, сильная государственная власть возникает тогда, когда она необходима для воплощения в жизнь исторически передовой концепции бытия государствообразующего этноса.

К примеру, нынешнее могущество Соединённых Штатов напрямую обусловлено следованием тем меркантильным либеральным стратегическим целям буржуазно-капиталистического политического и экономического развития страны, которые были заложены англосаксонским ядром в основании государства после приобретения североамериканскими колониями Независимости от Великобритании. Политика меркантилизма Великобритании в XVIII-XIX веках была нацелена на превращение королевской Англии в центр обслуживания мировой торговли. А в новом государстве Северной Америки, которое вместе с культурой Англии унаследовало склонность к этой политике, она была идеологически обоснована борьбой за глобальное господство либерализма, его идеалов всяческих Свобод и всеобщего Равенства. Поэтому концепция бытия США оказалась исторически более передовой, чем концепция бытия Великобритании. Она позволила превратить эту страну в центр борьбы за мировое господство либеральных идеалов, которое гораздо лучше защищает интересы коммерческого капитализма, чем какая-либо конституционная монархия, и теперь именно Соединённые Штаты получают огромные доходы от посредничества в мировой торговле и мировом финансовом ростовщичестве. Американское финансовое и политическое могущество станет угасать лишь тогда, когда либеральные торгашеские концепции мирового бытия исторически исчерпают прогрессивный потенциал воздействия на мировое цивилизационное развитие. И тогда в мировые лидеры вырвется другая держава, которая вложит в свои стратегические цели новую, лучше отвечающую тенденциям мирового развития концепцию существования и политического становления государства, опирающуюся на новые исторически прогрессивные идеи и идеалы.

Приведённый пример влияния концептуального целеполагания на рост могущества буржуазно-капиталистического государства, в данном случае американской Сверхдержавы, помогает понять причины, по которым государственная власть России со времён Ивана Грозного постоянно приучалась бороться с ортодоксально иррациональным православием, бывшим средневековой духовной традицией, на которой сложился русский средневековый феодализм. К XVII веку концепция народно-феодального земледельческого бытия, привнесённая византийским православием на Русь, была воплощена в пережившем Великую Смуту государстве Московской Руси и больше не давала стране новых исторических целей развития. У части правящего боярства, у купечества, даже в среде крестьян возникало ощущение кризиса сложившейся прежде концепции феодального бытия страны и укоренялось осознание отсутствия теологической интеллектуальной культуры для появления Реформации православия, способной дать новую историческую перспективу государству и совершенствованию общественных отношений, отвечающую интересам развития городского производства. Создание греко-латинской академии, реформы патриарха Никона и церковный раскол были следствием этого кризиса и попыток как-то выйти из него.

В Западной Европе Реформации католицизма зарождались в бюргерской среде многочисленных городов, где при широкой поддержке городского населения они постепенно приобретали общественное звучание, превращаясь в новые концепции бытия и в средство борьбы за политическую власть для преодоления препятствий со стороны средневекового феодализма дальнейшему хозяйственному развитию городов. То есть эти Реформации происходили, в общем-то, снизу. Иное дело в Московской Руси. Впервые Реформацию православия потребовали во второй половине пятнадцатого столетия сторонники новгородско-московской ереси, но они не нашли серьёзной поддержки низов других городов, как по причине малочисленности городского населения, так и вследствие слабости своей теологии. Поэтому радикальные Преобразования концепции бытия, потребность в которых вызревала с середины семнадцатого века, шли сверху, от государственной власти, посредством насилия власти над собственно русским народом, за счёт привлечения концепций бытия Западной и Центральной Европы, которые сложились при протестантской Реформации и католической Контрреформации. Государственная власть Московской Руси вынуждена была идти на это ради выживания государства при нараставшем военно-политическом давлении западных соседей. Прежнее целеполагание русского бытия, как бытия земледельческого, которое отстаивала православная церковь, яростно защищая всяческий духовный иррационализм, главным образом средневековую ортодоксальность своего мировоззрения, ослабляла государственную Волю к действию, мешала укреплению государственного Порядка. Она изнутри разъедала исполнительскую дисциплину и профессиональную выучку, развращала правящий класс, не позволяла русским развивать рациональное городское общественное самосознание как таковое.

С той поры Россия превращалась в могучую империю самодержавной государственной властью царей вопреки народно-земледельческому православию. Но тем самым стране государственной властью навязывалось господство чуждого, не православного мировосприятия, что разрушало духовное единство русского народа и правящего класса. Самодержавная государственная власть навязывала русскому народу исторически прогрессивные цели и задачи, дисциплину и Порядок полицейскими и бюрократическими мерами сверху, не считаясь с тем, нравятся они народу или нет, одобряются им или нет. Так было после Преобразований Петра Великого, так было и двумя столетиями позже, в результате большевистского захвата государственной власти, когда установилась коммунистическая диктатура пролетариата. Но в отличие от Преобразований Петра Великого, которыми через западноевропейское просвещение реформировалось и рационализировалось мировосприятие только правящего класса в обход народного умозрения и средневекового православия, при сосуществовании как с народным умозрением, так и с православием, большевизм поставил перед собой цель полностью уничтожить средневековую иррациональную традицию православного мировосприятия и осуществить европейское просвещение всего русского народа. Посредством коммунистического мировоззрения большевизм стал подменять в русском народном сознании средневековое православие жёстким, самодовлеющим рационализмом, в известном смысле возродив радикальную духовную, идеологическую Реформацию монотеизма в новых исторических условиях бурного становления промышленной капиталистической цивилизации, подлаживаясь под её требования к качеству человеческого мировоззрения, как мировоззрения обнажёно материалистического.

Причина революционного радикализма политических задач и целей, которые ставил большевизм для России, в том, что русское государство с начала ХХ века не могло не бороться за лидерство среди мировых промышленно развитых держав. Эта борьба в силу возникновения мирового экономического рынка, внутриконтинентальных средств железнодорожного сообщения, в силу становления промышленных и торговых монополий с глобальными интересами неизбежно приобрела мондиальный биполярный характер.

С одной стороны, биполярной была идущая издревле традиция борьбы сухопутных держав за организацию в своих интересах хозяйственно-политического пространства, когда торговлю побуждали обслуживать хозяйственные интересы сухопутных регионов, с морскими державами, стремящимися захватить контроль над доходами от морских торговых перевозок и подчинить хозяйственное развитие прибрежных регионов интересам торговли. В наиболее выраженном виде она проявилась в эпохах ожесточённого военно-стратегического противоборства между республиканским Римом и плутократией Карфагена. Традиция эта неотвратимо вовлекала Россию в борьбу за право стать главной наследницей сухопутных империй Евразии, заставляла искать любые средства для того, чтобы отстаивать свои исконно сухопутные экономические, торговые, а потому и политические интересы, выступая против столь же естественных для Британии и США морских торговых и политических интересов. Но с другой стороны, к началу ХХ столетия стало отчётливо проявляться принципиально новое в истории мировых цивилизаций глобальное политическое противостояние, которое зародилось с появлением в Европе промышленного производства и развивалось при становлении европейской промышленной капиталистической цивилизации. А именно, противостояние между мировым коммерческим политическим интересом, коммерческим капитализмом и мировым промышленным политическим интересом, промышленным капитализмом, – противостояние непримиримое, антагонистическое.  

Прежде чем это совершенно новое противоречие смогло вызреть до глобального противоборства сил, стоящих за каждым из двух способов получения капиталистической прибыли, должна была пройти целая историческая эпоха выявления геополитических центров как одного из этих антагонистических интересов, так и второго. Если центром глобального коммерческого политического интереса по тенденциям на начало ХХ века могли стать либо Великобритания, либо США, то с центром промышленной цивилизации не всё было столь же очевидным.

Две Мировые войны стали следствием той причины, что связанное с появление железных дорог противоборство главных сухопутных держав, Германии и России, по одну сторону глобальных геополитических интересов, и противоборство за контроль над путями мировой торговли морских держав США, Франции и Британии, по другую сторону, резко усилилось принципиально новым противоборством. А именно, противо­борством за то, какая промышленная держава объединит и организует мировой промышленный политический интерес и таким образом станет центром глобального промышленного могущества. Отстав от главных противников в историческом и индустриальном развитии, Россия, из-за своего геополитического положения оказавшаяся в средоточии этих противоборств, смогла выжить и победить только благодаря мобилизационной и радикально реформирующей средневековое сознание русского народа коммунистической идеологии. Результаты обеих Мировых войн привели к тому, что сложилась биполярная конфронтация только двух Сверхдержав – США и СССР, стратегическое могущество которых определялось их геополитическим положением: Соединённых Штатов, как мощнейшей морской державы, а Советского Союза, как главной сухопутной державы Евразии. Между ними стала нарастать борьба за то, какое государство станет промышленной Сверхдержавой, и борьба эта вышла за границы традиционных сухопутного и морского пространств, перенеслась под воду, в воздух и в околоземное космическое пространство.

Для расширения собственного мирового политического влияния большевики использовали то обстоятельство, что многие народы Азии в ХХ веке встали перед схожими проблемами преодоления реакционного воздействия средневековых религиозных идеологий через их революционные Реформации, и Советский Союз на примере русского народа показывал другим народам путь и способы осуществления таких Реформаций посредством государственной политики. Внешнеполитическая стратегия большевиков при этом строилась на поддержке всяческих освободительных движений в колониальных империях Запада, так как без достижения политической независимости народы Азии не могли направляться государственной властью к цели революционных Реформаций средневековых мировоззрений. Крах СССР яснее ясного показал, что стратегическая цель достижения глобального господства в мировых делах за счёт поддержки всякого рода революционных реформаторских процессов в третьем мире исчерпала положительные возможности её использования Россией в борьбе за мировое могущество. Однако Россия не в силах уйти от своего геополитического положения в Евразии, не в силах уйти от той исторической роли, которую предназначило ей это положение. Она либо должна исчезнуть, освободив место для борьбы за мировое могущество другим державам, либо вынуждена будет всеми своими кровными интересами опять включиться в борьбу за лидерство в отстаивании тех или иных мондиальных биполярных интересов. И вопрос ныне стоит таким образом. Для своего выживания и продолжения борьбы за расширение геополитического влияния она должна получить новую концепцию бытия, которая даст ей долгосрочное историческое целеполагание, основанное на продолжении быстрого социально-общественного развития, обуславливающего ускоренное промышленное развитие.

Таким образом, России нужна сейчас новая стратегическая идеология, не только учитывающая объективную необходимость ускоренного становления русского национального общества и ставящая целью создание городского национального общества, но и способная обеспечить русскому национальному государству политическое лидерство, передовое положение среди промышленно развитых национальных государств Запада. То есть России нужна идеология национальная, но одновременно собственно интернациональная, сравнимая по внутреннему мессианизму с большевистской идеологией, однако коренным образом меняющая направление внешнеполитической активности с поиска политической поддержки в странах третьего мира на поиск способов достижения политического лидерства среди государств промышленного Запада.

Поскольку задача достижения глобального лидерства есть, в первую очередь, задача государственной власти, то именно государственная власть должна будет вновь взять на себя роль, которую она играла в Преобразованиях Петра Великого и в большевистской Реформации. И именно государственные интересы неизбежно придут в политическое столкновение с вновь возрождающимся средневековым народным иррационализмом и с ортодоксальным Православием. Именно выражающая внутренние интересы государства городская политическая сила жёстко навяжет стране собственное понимание того, какими должны будут стать культура общественной организации русских и мировоззренческая система идеологического насилия в новых исторических условиях существования России в начале нового тысячелетия.

Вследствие вызревающих обстоятельств качественно новая культура общественной организации в России, которая обеспечит стране бурное развитие промышленного капитализма, может быть только социал-капиталистической и национально-корпоративной, а идеологическое насилие примет расовый оттенок. Исторический пример переживавшей Национальную революцию державной Германии показал, какую глобальную мощь имеет основанная на этих целях идеология, а кризис межрасовых отношений во всём мире приобретает к началу ХХI века едва ли не более взрывоопасный характер, чем был в то время в Европе. Россию толкают к расовой интернационализации вызревающей Национальной Реформации не столько даже внутренние поли­тические причины, а главным образом причины внешнеполитические, геополитические, то есть причины борьбы государства за сохранение и развитие самобытной традиции державного бытия, которые толкали Преобразования Петра Великого и политические революции в стране в прежние времена. Те политические силы, которые не смогут в полной мере отвечать императивным требованиям усиления государственной власти России в таком направлении, будут неизбежно раздавлены ходом внутриполитической борьбы за власть как таковую.

По этим же причинам, роль парламента в стране будет постепенно падать, а значение исполнительной власти возрастать и возрастать. В конечном итоге это приведёт к авторитарному режиму осуществления сословно-корпоративного структурирования национального общества, и в этом обществе будут складываться определяемые националистической идеологией неписаные законы общественного поведения, отношения к внешнему миру: к другим нациям, народам и этническим группам. И такие неписаные законы станут серьёзно влиять на формальное законотворчество, которое будет осуществляться становящимся по духу и существу национальным парламентом, подчиняя его цели непрестанного укрепления исполнительной власти национального государства.

 

 

Глава 3. Главные цели Национальной Реформации

 

США стали в ХХ веке первой державой мира потому, что в основании политических отношений и отношений собственности этой страны, когда она добилась независимости от Великобритании, были заложены самые свободные от тлетворного воздействия пережитков средневекового феодализма, самые ясные представления о цели развития государства после Промышленного переворота и начала индустриализации. На основаниях этих представлений происходило становление соответствующего эпохе индустриализации буржуазно-капиталистического общества. Но теперь уже видно, что американская Сверхдержава больше не в состоянии дальше совершенствовать общественные отношения и быть передовым промышленным государством. Американское общество всё меньше соответствует требованиям грядущего мира постиндустриальной цивилизации, постиндустриального промышленного развития, мира на пороге небывалых ещё по остроте и размаху экологичес­кого, энергетического, демографического кризисов. А так как американское общество унаследовало духовную традицию своего смысла существования от Великобритании, оно становится заложником либерального идеала о конечной цели капиталистического развития, которая видится либералам в появлении мондиального правительства, через интересы коммерции управляющего глобальными рыночными отношениями и всечеловеческим общежитием.

Традиции американской политической культуры были заложены под сильнейшим влиянием масонских устремлений, за которыми неотступ­ной тенью витал дух коммерческого мондиального интереса с его хищным космополитизмом в воззрениях на человечество, прикрываемым идеалами либеральных свобод и неограниченных Прав Человека. В то время коммерческий капитал был много влиятельнее промышлен­ного. Способ накопления богатств через торговлю и ростовщичество имел глубокие, тысячелетние традиции воздействия на умы и культуры, был причиной множества войн, колонизации континентов, казался основным в политическом влиянии на буржуазные правительства Голландии и Великобритании, определяющим поведение человеческих индивидуумов в условиях господства городских отношений собственности. Именно коммерческое накопление капиталов становилось целью молодых буржуазных государств и обществ Европы.

Англо-британское общество получило духовную инициацию, посвящение в буржуазное состояние общественного сознания при господстве духа наживы, набирающем влияние после английской буржуазной революции 1640-го года, проще всего удовлетворяемом посредством коммерческой спекуляции. Правящий класс Англии под знаменем торгашеского меркантилизма устремился к установлению контроля над мировой морской торговлей и за полтора столетия привёл страну к финансовому капиталистическому могуществу, которое стало следствием завоевания преимуществ над всеми конкурентами, желавшими посредничать в торговле между разными странами, находящимися на разделённых океанами и морями континентах. Становление промышленного производства в Великобритании происходило как бы в дополнение к коммерческому капитализму, было обусловлено его запросами и интересами. Англо-британское общество сложилось поэтому, как торгово-промышленная нация. И оно по наследству передало этот свой коммерчески направленный дух капитализма сначала жителям американских колоний Великобритании, а затем и молодому американскому народу, первые президенты которого были английскими масонами, представителями организации, которая проводила тайную политику выстраивания единого мирового рынка с помощью установления повсюду идеологического и политического господства коммерческого интереса.

Появление собственно американской буржуазной нации из среды американского народа происходило уже в несколько иную эпоху, – в эпоху американской Национальной революции при президенте А.Линкольне и после него, когда представители промышленного капитала и промышленного интереса установили в США свою политическую диктатуру. Это обстоятельство делало американскую нацию уже не столько торгово-промышленной, сколько промышленно-торговой нацией, в которой торговые интересы сосуществовали с политически господствующими целями быстрой капиталистической индустриализации, что стало причиной удивительных успехов в промышленном и общественном развитии Соединённых Штатов до Первой Мировой войны. Американское общество с последней трети девятнадцатого века развивалось вопреки масонству и либерализму, однако, было не в силах избавиться от пущенных ими в американской политической почве корней.

Самые молодые державные нации современного нам мира: Япония и Германия, – прошли инициацию умирания народных отношений и становления городских общественных отношений уже накануне Второй мировой войны, во время неё и в последующие после неё десятилетия, когда главной целью внутренней политики в этих государствах было ускоренное развитие промышленного капитализма при полном подчинении торговли этой цели. Они стали первыми в мировой истории собственно промышленными капиталистическими нациями и создали соответствующие этому особые, жёстко этнократические социально-корпоративные общества. Нынешний самый высокий на Западе уровень производительности труда и конкурентоспособности товарного производства достигнут именно в данных странах, показывая, что инерция заложенных при основании США принципов экономической и политической организации американского общества уводит американскую Сверхдержаву от изменившегося направления политического вектора прогрессивного исторического развития. И происходит это на подходе к эпохе смены типа промышленной цивилизации.

Какова подоплёка изменения направленности прогрессивных тенденций в общественном развитии?

Подступающие экологический, энергетический, демографический кризисы, по отдельности и в совокупности, толкают народы и нации всего мира к коренной переоценке основ организации общечеловеческого выживания и существования. Эта переоценка заставит человечество революционным образом выйти к совершенно новому качеству цивилизованности и Порядка, то есть к Новому Мировому Порядку. Революционные Перестройки организации общечеловеческого выживания такого грандиозного масштаба, подобно всем Великим изменениям образа жизни человечества в прошлом, будут совершаться, во-первых, посредством лидерства определённой нации, которая внутренними проблемами и идейно окажется самой подготовленной, чтобы первой начать осуществлять такие изменения. А во-вторых, они будут производить столь сильные потрясения сложившихся основ мировых отношений, что это неизбежно приведёт к ожесточённой борьбе за выживание между всеми народами и нациями, спровоцирует виток тотальных войн, повсеместного социал-дарвинизма.

Следствием станет то, что могут погибнуть не только наименее приспособленные к изменениям мировоззрения и образа жизни популяции отдельных народов и наций, но даже целые этносы, расы, культуры окажутся перед угрозой быть раздавленными и уничтоженными, как тупиковые ветви естественного исторического отбора. Выживут лишь те сообщества человечества, которые окажутся способными к самым решительным, качественным изменениям самих себя, своих традиций общественного бытия, всего своего мировосприятия. То есть, выживут те, кто смогут решительно отбросить груз нежизнеспособных более традиций и религиозных, либеральных идей в помойку истории.

Можно не сомневаться, что одним из первых будет выброшен за борт корабля истории лозунг Прав Человека, – главный лозунг на знамёнах представителей коммерческого капитала, коммерческого мондиального политического интереса. А идеи социальной иерархической организованности и корпоративного общественного единства, идеи воспитания Сверхчеловека выдвинутся на передний план государственных и национальных целей, – впрочем, как и идея о Золотом Миллиарде, в который будут стремиться попасть все и любой ценой.

По этим причинам лучшие интеллектуальные силы русского этноса во время предстоящих Национальной революции и Национальной Реформации, то есть при отмирании русского народа и историческом посвящении новых поколений в национальное самосознание, обязаны без иллюзий провидеть качества грядущего миропорядка, грядущей цивилизации. А политическая организация, намеренная осуществить в России Национальную революцию и Национальную Реформацию, должна будет вложить в национальные принципы общественной организации, в национальную программу воспитания молодёжи совершенно новые особенности мировосприятия, жёстко рациональные, без гибельного либерального и православного идеализма. Главное, надо осознать: мир у порога всеохватной переоценки мировоззренческих ценностей и рассчитывать на эволюционное вживление России в нынешнюю мировую экономическую систему, надеяться постепенно достичь в ней процветания, преступная наивность – у русских нет на это исторического времени. Только и только целенаправленное создание государством нового качестваобщества, соответствующего требованиям послезавтрашнего дня, даст России шанс успеть прорваться в лидеры прогресса, попасть в Золотой миллиард на выгодных для русской нации условиях.

Если в России появится политическая сила, которая поднимется до уровня мужественного видения необходимости отмирания народа и рождения из него нации с вышеуказанным мировосприятием, а затем сможет навязать это видение стране, тогда русская нация возникнет жизнестойкой, и ход истории выдвинет её в главную организующую передовое человечество нацию, в известном смысле, в поводыря человечества. Если же самым здоровым силам русского народа, осознавшим себя националистами, сейчас не удастся учуять это дуновение грядущего миропорядка, не удастся отразить его в своей программе становления капиталистических общественных отношений, то вероятнее всего у русской нации, какой она станет, не будет возможностей выжить в качестве державной нации. Ибо она не успеет стать таковой при эволюционном развитии на основаниях буржуазно-капиталистических принципов в их традиционном понимании, – и очень высока вероятность, что она выродится и погибнет в приближающемся революционном изменении миропорядка, в той мировой войне, которая станет следствием этого революционного изменения мира.

Наиболее ясно и органично предчувствовали и отчасти осознавали сущность этого принципиально нового миропорядка идеологи и политические практики итальянского фашизма, японского милитаризма и в особенности немецкого национал-социализма, ну и, разумеется, в первую голову сам Гитлер. Им бы не удалось столь основательно потрясти весь мир, так ярко запечатлеть свои дела в анналах истории, если бы они не затронули глубинных противоречий развития промышленной цивилизации. Причины, которые именно эти страны привели в двадцатых-тридцатых годах к радикальным националистическим режимам, были следствием объективно необратимого и неудержимого промышленного развития при отсутствии доступа к необходимым этому развитию сырью и энергоносителям. Можно даже утверждать, что фашистский режим в Италии, нацистский в Германии и шовинистический в Японии установились и получили широчайшую внутриполитическую поддержку как раз вследствие региональных сырьевых и энергетических кризисов, в полосу которых тогда вступили эти индустриальные страны.

Неудача, и даже, в определённом смысле, катастрофическая неудача, постигла данные режимы потому, что их попытки решать проблемы смены типа цивилизации оказались преждевременными, теоретически не продуманными, идеологически не подготовленными. Однако эти попытки, а в особенности национал-социалистов Германии, стали очень важными историческими экспериментами. После Второй Мировой войны державы-победительницы на своих условиях подключили поверженные экономики Германии, Италии и Японии к мировым запасам сырья и энергии, тем самым как бы разрешив региональные сырьевые и энергетические кризисы в этих странах. Но когда на пороге нового двадцать первого века подступают глобальные кризисы схожего рода, да к тому же уже даёт о себе знать глобальный экологический кризис, естественно возникает вопрос: за счёт чего будут разрешаться эти кризисы в ближней перспективе?

Следует подчеркнуть ещё раз. Неудача постигла национал-социалистов Германии главным образом потому, что их режим был историческим экспериментом, во многом преждевременным. Тогда ещё не вызрели глобальные экологический, энергетический, демографический кризисы. Но то, что национал-социалистический режим власти, в целом, двигался в верном направлении, несомненно!Не видеть этого сейчас в России могут только безответственные мерзавцы или слабоумные идиоты, из-за собственной биологической и социальной неполноценности готовые и Россию тянуть вместе с собой к политической гибели.

Россия сейчас оказалась на историческом пороге, за которым её ожидает эпоха жесточайшего социал-дарвинизма. В течение этой эпохи, так или иначе, погибнут самые социально выродившиеся, самые неприспособленные к жизненно необходимому государству ускоренному промышленному развитию группы населения, не только среди инородцев, но и среди собственно русских. Рождаемая предстоящей Национальной революцией русская нация вынуждена будет приучаться к ожесточённой борьбе за биологическое и социальное выживание каждого её члена и к такой социальной корпоративности общественных отношений, какой сейчас нет нигде в мире. Поэтому изучение исторического опыта германского национал-социализма представляется чрезвычайно важным. Как очень верно подметил Бисмарк: “Глупец тот, кто учится на своих ошибках”. Переиначив это выражение, можно сказать: “Глупа нация, которая в наше время учится на своих ошибках”.

Но управлять сложными процессами Национальной Реформации, сознательно используя опыт других стран, в том числе национал-социалистической Германии, может только государство, и государство идеологически и политически чрезвычайно сильное, готовое к любой идеологической и политической борьбе. Иначе говоря, на это способно лишь государство, руководимое орденской политической силой, опирающейся на самую передовую мировоззренческую концепцию бытия.

 

 

Глава 4. Капитализм и национальный интерес

 

Чтобы управлять людьми, нужно уметь воздействовать на них либо посредством страха, либо через интересы. Такой вывод самого выдающегося государственного деятеля в истории Франции Наполеона Бонапарта можно расширить, просуммировав противоборствующие частные интересы множества людей и выделив основные объединяющие их интересы. Тогда можно понять, что для управления обществом следует изучить, какие обобщённые интересы движут данным конкретным обществом, какие экономические отношения лучше, нежели прочие, отвечают духу и умозрению, историческим традициям и культуре государствообразующего народа, из среды которого начинается становление капиталистической нации.

Современная конкуренция товаропроизводителей мировых промышленных держав вновь достигла такого уровня, когда к борьбе за рынки сбыта продукции самым непосредственным образом подключаются правительства государств, вооружённые мощными средствами сбора сведений всяческие спецслужбы. Об этом красноречиво говорит хотя бы нынешняя переориентация деятельности центрального разведывательного управления (ЦРУ) США с задач противостояния коммунизму на задачи защиты и продвижения экономических интересов американских монополий за рубежом страны. При таком накале борьбы за мировые рынки, при периодических вспышках торговых войн, не учитывать склонностей, в том числе и расовых склонностей, к той или иной производительной деятельности у государствообразующего этноса есть верх экономической и политической безответственности, высшее проявление скудоумия. Режим, который не способен учитывать, в каких отраслях экономики деятельность государствообразующего этноса может с наименьшими капиталовложениями давать наибольшую прибыль, является политически бездарным и рано или поздно ниспровергается либо революцией, либо посредством демократических выборов. Такой режим сам сеет зубы дракона, которые прорастут, чтобы смести его и, в конечном итоге, раздавить заинтересованные в нём силы, лишить их права и возможностей вести борьбу за политическую власть.

Вопрос, учитываются ли склонности государствообразующей нации к той или иной капиталистической деятельности, есть главный вопрос политической борьбы в современных развитых государствах. Без правильного ответа на него нельзя рассчитывать на экономическое развитие в конкретном государстве, добиться высокой прибыльности труда и политической устойчивости в конкретном капиталистическом обществе.

Какие же склонности движут русскими, порождают их экономические и политические интересы? К чему русские доказали наибольшую предрасположенность в своей истории,   какие экономические отрасли оказались бы в новой России самыми прибыльными? Эти вопросы важнейшие для предстоящей Национальной революции, призванной свергнуть режим диктатуры коммерческого интереса, который день за днём доказывает, что он чужд русскому мировосприятию, а потому не способен добиться ни экономического подъёма в стране, ни долгосрочной политической устойчивости своего положения у власти. Ответы именно на эти вопросы будут определять главное направление деятельности политической партии, которая объявит, что готова возглавить тяжелейшее и крайне неблагодарное дело Национальной Реформации, взять на себя всю полноту исторической ответственности за её проведение.

В чём суть любой революции? В том, что она насильственно ломает отжившие формы собственности и соответствовавшие им политические отношения, чтобы открыть простор качественно новым формам отношений, в наибольшей мере раскрепощающим общественную активность и ведущим к принципиальному усовершенствованию производительных сил страны на данной ступени её исторического становления. Очевидно, что при этом должен сменяться и, действительно, всегда и везде меняется целый слой правящего класса; вернее сказать, устраняется от власти старый правящий класс и начинает складываться новый.

Революционная ситуация всегда есть следствие общегосударственного кризиса, как   подчёркивал и подчёркивал В.Ленин. То есть такого состояния дел, когда в обществе наступает смятение умов всевозможными идеями о его переустройстве, призванными разрушить старые политические и экономические отношения. Верхи в такое время не в состоянии больше управлять страной по старому, а низы не желают по старому жить. Именно поэтому при общегосударственном кризисе необычайно возрастает роль субъективного фактора, совершающего революционные изменения экономических и социально-политических отношений, необходимых для преодоления данного кризиса. В революционные эпохи упорядоченный старыми государственными идеологиями, а так же мерами власти процесс развития общества уступает место хаосу, из которого массы выводятся сознательной деятельности организованных в авангардные политические отряды людей. Или говоря иначе, когда мирное эволюционное накопление противоречий приводит к потере способности старых способов управления страной преодолевать их, вследствие чего происходит субъективно-насильственный политический переворот, направляемый сторонниками выдающихся революционных учений, который изменяет качество способов управления экономическими и политическими отношениями таким образом, чтобы стало возможным дальнейшее общественное развитие.

Успеха добиваются лишь те политические отряды, которые с наибольшим здравомыслием воспринимают и идеологически выражают назревшие объективные потребности в качественном изменении общества и его производствен­ных отношений, или, выражаясь юридически, его отношений собственности. Это подтверждается всем ходом мировой истории. Выявление наиболее близких к объективным закономерностей общественного развития есть главная цель революционного политического учения (или политической теории), если оно(она) нацелено(нацелена) на то, чтобы оказаться основой действенной идеологии новой политической системы власти, преодолевающей общегосударственный кризис. Поэтому политическое учение, претендующее на то, чтобы стать связанным с действительной жизнью, обязано отражать накопленные историческим опытом закономерности проявления интереса государствообразующего этноса к тем или иным видам деятельности, к тем или иным формам этнически и расово обусловленной общественно-политической организации экономических отношений. И оно должно воспринимать войну, как одно из средств защиты естественного права на такую деятельность, на организацию соответствующих ей отношений собственности.

 

 

Глава 5. Национальный капитализм

 

Когда все показатели экономики переживающей буржуазную революцию страны устойчиво ухудшаются и одновременно происходит стремительный рост коммерческого капитала, это означает, что отношения собственности, которые сложились в результате хищнической буржуазной приватизации, мешают производственным отношениям развиваться, то есть усложняться и совершенствоваться. Упадок экономики при режиме диктатуры коммерческого интереса только подтверждает, что не всякие экономические отношения могут отражать жизненные интересы государствообразующего народа, то есть подавляющего большинства населения, связанного с производительными силами.

Всякое цивилизованное государство существует и развивается постольку, поскольку происходит освоение его территории, а государствообразующий этнос, обеспечивающий устойчивость государственной власти, занимается производственной деятельностью. В государствах, которые самостоятельно развиваются длительное время, вследствие направляемого государственной властью естественного отбора у подавляющего большинства представителей государствообразующего этноса укореняются склонности именно к производственной деятельности, и склонности эти закрепляются в умозрении, в укладе жизни и культуре. Любой этнос, а тем более государствообразующий, невозможно заставить проявлять склонности к деятельности, к которой у него не возникало предрасположенности в предыдущей истории существования. У этноса, в том числе у государствообразующего, можно лишь изменять отношения собственности, организующие деятельность, к которой сложилась этническая предрасположенность.

Режимы диктатуры коммерческого интереса, которые утверждаются после буржуазной революции, не в состоянии создать условия для развития производительных сил. Рано или поздно, они теряют поддержку государствообразующего этноса и свергаются Национальными революциями, которые осуществляются в коренных, производственных интересах именно государствообразующего этноса. Всякая Национальная революция поворачивает созревшую к ней страну к становлению новых отношений собственности ради ускоренного развития промышленного и сельскохозяйственного капитализма, и такая политика продолжается в течение эпохи Национальной Реформации.

Национальная Реформация, главная задача которой состоит в том, чтобы произвести революционное изменение качества общественной культуры, преобразовать земледельческий народ в городское общество, в капиталистическую нацию, имеет довольно жёсткие границы в возможностях изменения народных склонностей и интересов при создании на их основе национальных склонностей и капиталистических интересов. Если в эпоху Национальной Реформации проводится политика, наилучшим образом учитывающая сложившиеся у государствообразующего народа при предыдущей общественно-экономической формации склонности, в том числе к определённым видам производственной деятельности, то экономический подъём достигает наивысших показателей. Такая политика оказывается в русле традиционного и понятного государствообразующему этносу движения в направлении цивилизационного развития государства, а потому укрепляет устойчивость государственной власти.

Субъективная задача партии, которая берётся за осуществление Национальной Реформации и приходит к власти в результате Национальной революции, осознать, осмыслить склонности государствообразующего народа к той или иной производственной деятельности. Ибо ей надо посредством государственной власти перестроить всю систему отношений собственности, производственных отношений для наивысшего раскрепощения городских производительных сил. Только в таком случае режим проведения Национальной революции, то есть режим насильственного изменения юридических отношений собственности, получает широчайшую политическую поддержку государствообразующего этноса производительных регионов. Только в таком случае он приобретает способность ускоренно разрешать острейшие экономические проблемы, оказывается готовым напряжёнными усилиями создаваемого и организуемого им этнократического общества вытаскивать страну из разрухи, из общегосударственного кризиса, из политических тупиков, в которые её завела политическая диктатура коммерческого капитала, коммерческого космополитического интереса.

Нация создаётся государственной властью, военно-политической диктатурой национальной демократии посредством пробуждения общественной сущности Архетипа государствообразующего народа, и именно закреплённые в архетипическом бессознательном поведении склонности подавляющего большинства представителей этого народа должны учитываться режимом осуществления Национальной революции в первую очередь. Именно под раскрепощение интересов подавляющего большинства представителей государствообразующего этноса ускоренно и целенаправленно обязана создаваться и, действительно, как однозначно свидетельствует мировой опыт, создаётся капиталистическая экономика конкретного государства или, иначе говоря, национальный капитализм. Иначе режиму осуществления Национальной революции не удаётся добиться социально-политической устойчивости власти.

Так какие же склонности в области производства проявлял русский народ в своей истории? Какие производственные отношения, отношения собственности были ему наиболее приемлемы, делали производство прибыльным? Ибо только при структуре отечественной экономики, которая наилучшим образом отвечает духу русского этноса, мы только и сможем при вхождении в мировую экономику ускоренно разрешать задачи создания жизнеспособного и деловитого капиталистического общества, способного производить конкурентоспособную и приносящую прибыль товарную продукцию. Лишь в таком случае можно будет успешно сокращать безработицу, организовать условия для непрерывного роста национального благополучия, а экономику сделать быстро развивающейся и передовой по мировым меркам, обеспечить при напряжённом труде всех и каждого высокую социальную защищённость всех слоёв населения и внутриполитическую устойчивость при самых широких свободах. Тогда удастся уменьшать влияние причин, которые толкают членов общества к асоциальной деятельности, к асоциальным проступкам, к моральному и нравственному разложению.

Наш исторический опыт показывает однозначно, что коммерческий буржуазно-капиталистический интерес не отвечает нашим наклонностям, не в состоянии стать основой личностных интересов подавляющего большинства русских людей. ( Это подтверждает и происходящее в нынешней России: среди правящего класса режима диктатуры коммерческого интереса, который установился в стране, очень мало русских.) Тягостно нашему умозрению и мелкое предпринимательство. Наши склонности проявляются в другой области.

Уже во время Преобразований Петра Великого, при феодально-бюрократическом самодержавии и крепостном праве наши предки показали действительно изумительные способности при работе на промышленных предприятиях, которые вовлекают в производство науку, изобретательские идеи, инженерные знания. Размах страны, особенности нашей истории, в которойотразились и самые могущественные движения Азии, и великие устремления Европы, волнуют наш Дух, постоянно будоражат в нём некое предчувствие особой мессианской ответственности за судьбу Евразии и всего мира. Разве может русская сущность при таком внутреннем беспокойстве чувств, мыслей и крови испытывать удовлетворение, растрачивая себя на что-то мелочное, сиюминутное, убого обывательское? Только крупные идеи, великие идеалы, а так же требующие большого размаха проекты и сверхзадачи на грани возможного умиротворяют наш Дух, дают смысл существованию, объединяют нас в общество и заставляют сознательно подчиняться государственной власти, когда она защищает наше право на сложнейшие замыслы.

Русские по своему расовому общественному Архетипу и по своему исторически сложившемуся умозрению предрасположены к социологизации общественного сознания, но именно к социологизации ради усложнения целей совместного труда, а потому предрасположены к сложнейшим производственным отношениям. Можно даже утверждать, что русский народ подобно Илье Муромцу “спал на печи”, пока остальные цивилизации прошлого отыскивали-таки пути к мануфактурному, затем промышленному производству, создавали основы промышленной цивилизации. Он словно ждал определённого уровня становления крупнопромышленного производства, когда оно станет вовлекать в производственные интересы огромные регионы и страны, целые континенты, чтобы встать с печи, расправить богатырские плечи, преобразуясь в выдающуюся нацию, и довести промышленную цивилизацию до пика её расцвета, до превращения в глобальную научно-промышленную цивилизацию.

Именно становление крупной промышленности, основы чего были заложены Петром Великим, вырвало Россию из малограмотности, бедности и отсталости, постепенно объединило в единый экономический рынок все регионы протяжённой, словно континент, территории страны. Именно в связи с успехами промышленного развития в ХVIII веке, но особенно в результате индустриализации в веке ХХ, при мобилизационном развёртывании крупнопромышленного производства во время Второй Мировой войны и в последующие десятилетия русские доказали своё право быть созидателями одной из ведущих военно-промышленных держав мира, одной из держав всемирно исторической значимости. Даже в условиях коммунистической диктатуры, которая подавляла зарождение среднего класса, всячески искореняла условия его экономического и политического самосознания, Россия добилась права быть второй индустриальной Сверхдержавой с глобальными амбициями и интересами.

Сейчас осталось сделать лишь следующий шаг вперёд, осуществить Национальную революцию и в течение Национальной Реформации стать самым высокоорганизованным этнократическим обществом, то есть русской социально-корпоративной нацией, чтобы раскрепостить национальный средний класс для тотального творчества в условиях национального капитализма. И Национальная революция, Национальная Реформация нам нужны не только для того, чтобы спасти русский этнос переводом в новое качество общественного бытия, но и для того, чтобы достигнуть самой общественной по своему характеру производственной деятельности, самой полной самореализации нашего Духа в созидании постиндустриальной цивилизации. Тогда русская нация станет вдохновителем и организатором управления мировым научно-технологическим развитием в предстоящую эпоху глобальных кризисов и катаклизмов, эпоху накануне появления открытого мирового Правительства, собственно глобальной цивилизованности.

Инициация нового русского общественного бытия в предстоящей Национальной революции возможна лишь как инициация чрезвычайно социальной, нацеленной на грядущее постиндустриальное производство нации, способной добиться наивысшей во всей мировой истории производительности общественного труда. В обстоятельствах углубления общегосударственного кризиса никак иначе нельзя будет политически организовать русских на преодоление этого кризиса. Никакое иное обоснование не убедит русский народ поддержать революционный национализм и согласиться на проведение Национальной революции, которая его, этот народ, умертвит.

При таком понимании причин и следствий происходящего в России только и удастся создать дееспособную политическую партию нового типа, готовую осуществить мобилизационное выведение страны из всеохватного экономического, политического и морально-нравственного распада и разложения. Ядро такой партии создадут лучшие из лучших русских националистов, чтобы стать Великим Орденом, который совершит посвящение русского народа в новое историческое качество общественного существования – в русскую промышленно-капиталистическую нацию, а затем поведёт её к величайшим цивилизационным свершениям.

 

 

 

Раздел третий. Партия Национальной Реформации

 

 

Глава 1. Крах либерального парламентаризма

 

После политического переворота, осуществлённого 3-4 октября 1993 года, в России установился режим диктатуры владельцев коммерческого капитала, которую они ни с кем не разделяют и не хотят разделять. К истечению второй годовщины со времени этого переворота выразители коммерческого интереса безраздельно распоряжаются судьбой страны, превратив всё в ней в товар, в предмет спекуляции. Однако дальше оправдывать спекулятивный грабёж России всяким сбродом, как вороньё, слетающимся со всего мира, режиму больше нечем. Из всех бывших в запасниках либеральных “демократов” политических лозунгов у нынешнего режима остался на плаву, то есть в качестве политических костылей, только один, – пресловутые Права Человека.

Этот лозунг либеральной западноевропейской буржуазии превратился в единственное политическое кредо нынешнего режима. По смыслу имеются в виду Права Человека вообще, когда человек рассматривается, как идеальный субъект права, как человек вне биологический, полностью разорвавший почему-то тяготившие его узы природного происхождения, из-за которых он выживал только будучи членом родоплеменного сообщества. Поэтому вся политическая надстройка режима оказывается агрессивно космополитической. Эта политическая надстройка не позволяет никому честно признать реальности расового неравенства людей, неравенства их культурного и исторического мировосприятия, неравенства в предрасполо­женности к той или иной деятельности, неравенства в социальной культуре и в общественной этике, неравенства в уровне развитости и природных задатков. Но без признания существования различия качеств каждого человека, невозможна никакая иерархия в человеческих отношениях, нельзя обосновать политическую иерархию, сакральный смысл и авторитет власти, нельзя объяснить, что такое общество и государство, нельзя понять причин исторического цивилизационного развития. Следствием становится хроническая неспособность режима диктатуры коммерческого интереса достичь политической устойчивости посредством становления системы государственной власти и городских общественно-политических отношений, ибо ни такая власть, ни такие отношения не возникают.

Люди объединяются в общества, – в политически конкретные общества, а не в абстрактно общечеловеческие, – только потому, что они различаются по задаткам и способностям, вследствие чего вынуждены дополнять друг друга при разделении труда. Так было в стаях человекообразных обезьян, а затем в человеческих родоплеменных сообществах, при полисной греческой демократии и во всех государствах, пока за распадом иерархии общественных обязанностей не следовала гибель этих государств. Именно христианская культура сословно-иерархических и социально-политических отношений стала причиной появления народных европейских обществ, в которых вызрели предпосылки сложного разделения труда в городах позднего средневековья. И только вследствие сложного разделения общественного труда в городах Западной Европы стало возможным возникновение промышленного производства. А при режиме диктатуры коммерческого интереса, находящем идеологическое обоснование в либеральных требованиях Прав Человека как такового, получается, что любые общественные отношения, необходимые для сложной производственной деятельности, являются незаконными, политически преследуемыми. Говоря иначе, нынешний режим в России политически нацелен против сложного промышленного производства, нацелен на его разрушение, неважно, хочет этого правящая верхушка или нет, сознаёт она это или нет. И такой вывод наглядно доказывается самой жизнью.

Никакие заигрывания аппарата Президента с патриотизмом, никакие всхлипывания о царской российской империи не могут изменить политического существа дела, не могут изменить того факта, что режим этот есть режим диктатуры коммерческого капитала и не может быть ничем иным, кроме как агентом мондиального коммерческого космополитизма. То, что поток иностранных товаров не ослабевает, а, скажем прямо, даже устойчиво расширяется по количеству и качеству, повсюду вытесняя отечественную продукцию, видит каждый в России. Именно коммерческими спекулянтами всего мира осуществляется явное разрушение отечественного промышленного производства, оно явно привязывается к западным транснациональным компаниям, к их эгоистическим интересам, как некий второсортный довесок, и это происходит несмотря на всю болтовню членов Правительства о защите национального производителя. Такое положение дел есть прямое следствие конституционно узаконенного господства Прав Человека как таковых.

Доверие населения к исполнительной власти, которая осуществляет диктатуру коммерческого космополитизма, падает. Опросы показывают, что Президента поддерживают меньше десяти процентов тех, кто имеет право голоса. И единственным органом власти, оправдывающим нынешний режим, дающим ему некую легитимность, становится либерально-представительный Парламент, а единственной идеей обоснования легитимности диктатуры коммерческого космополитизма в России становится идея парламентаризма. Ныне складывается такая внутриполитическая обстановка, когда невозможно бороться с режимом, не борясь с парламентаризмом. Парламентаризм становится нашим Злом из Зол, так как опирается на либеральную Конституцию, чем придаёт политическую законность разрушающему промышленное производство режиму, который целенаправленно превращает нас в сырьевую колонию промышленно развитого Запада.

Однако требовать бойкота парламентских выборов было бы неверным политическим призывом дня. Либеральный парламентаризм должен сгнить в результате естественной эволюции, его коммерческий, космополитический характер должен выявиться окончательно для самого пустоголового обывателя. И предстоящие в декабре текущего года парламентские выборы станут в этом смысле замечательнейшим уроком, изменят и сам парламент и общественное мнение о нём самым существенным образом.

Почему? Да просто потому, что на этих выборах победят, с одной стороны, деньги воров и спекулянтов и, с другой стороны, густопсовый коммунистический архаизм, коммунистическое мракобесие, которое ничего не может предложить для действительной борьбы с режимом. Поэтому диктовать условия будут те, кто ясно понимает, чего добивается. Если по официозным оценкам оказывается, для того, чтобы усесться в депутатское кресло Госдумы, кандидату надо будет израсходовать на избирательную компанию около 100 тысяч долларов, то можно себе представить, какой политически станет депутатская братия следующего состава парламента, чьи интересы она будет отражать.

Следует ясно отдавать себе отчёт в том, что сейчас финансировать выборы сможет главным образом коммерческий капитал, потому что промышленный капитал в стране очень слабый.А почти 80% коммерческого капитала, то есть торгово-спекулятивного, финансово-ростовщического и бандитско-воровского, сосредоточено в Москве. Значит, подавляющая часть депутатов станут выражать кровные требования к стране столичного коммерческого политического интереса. Таким образом, политическая конфронтации подкармливаемой наглым от вседозволенности коммерческим капиталом продажно космополитической Москвы с промышленными и сельскохозяйственными, собственно производительными регионами страны станет ещё более откровенной, чем была до сих пор! Вот тогда Россия и созреет для собственно демократии и политической культуры! Ибо реальная политическая борьба средних, самых бесправных без общественного самоуправления слоёв горожан в условиях становления капиталистических интересов собственности начинается только тогда, когда для сознательного объединения в политические организации, без которых нельзя защищать собственные материальные интересы, поднимаются те, кто живут в промышленных регионах. А политически умнеют они, побуждаются к объединению лишь при массовой безработице и гиперинфляции, – ждать же гиперинфляции и безработицы в России осталось недолго.

Если столица в своих политических целях перестаёт отражать интересы промышленных и сельскохозяйственных регионов, в них с неизбежностью должен возникнуть второй, неформальный центр принятия политических решений, который идеологически будет оформляться для любого вида борьбы, в том числе и насильственной, чтобы ниспровергнуть нынешнее преступно несправедливое положение дел. Не лишним станет упоминание, что войну за независимость североамериканских колоний от английской метрополии породил лозунг: “No taxation without reprasentation!” – “ Нет налогообложению безпредставительства в королевском парламенте!”

Россией сейчас управляют политически бездарные деятели. Они не смогут справиться с эгоизмом воров, ростовщиков и спекулянтов, и эта конфронтация регионов и столицы превратится в хроническую, в антагонистическую и непримиримую, не разрешимую никакими полумерами. А на реальные меры режим, который не в состоянии обеспечить стране промышленный подъём и быстрое накопление регионами промышленного капитала, не способен. То есть, в результате предстоящих выборов в стране постепенно сложится реальное двоевластие. И это двоевластие, в конечном итоге, рано или поздно, вызреет в политически непримиримое противоборство регионального русского национализма со столичным, подкармливаемым коммерческим капиталом, космополитизмом, который будет рядиться в одежды православного патриотизма.

Конечно, на начальной ступени этой конфронтации региональное общественное сознание будет заражено бациллами опирающегося на мифы Великой Индустриализации и Великой Победы коммунизма, и присутствие неокоммунистов в Госдуме будет питать иллюзии примирения регионов со столицей. Именно поэтому парламентские неокоммунисты будут тайно поддержаны столичной олигархией, но лишь до тех пределов, за которыми могут угрожать интересам самой этой олигархии. Однако решать, действительно решать проблемы современного экономического и политического кризиса государства коммунисты не способны и, будучи избранными в Думу от живущих интересами производства регионов, докажут эту неспособность очень скоро. Как раз разочарование в коммунистах приведёт к росту озлобления и анархического неприятия нынешнего режима в среде региональной молодёжи, в среде армии. Регионы станут устойчиво выходить из-под всяческого контроля сложившихся прежде партий и движений, лозунгов и идеек.

Вот тогда придёт час революционеров от национал-демократии! Только идеология интеллектуального национализма в его самом революционном выражении окажется способной дать новую цель жизни стране, новое историческое дыхание русскому обществу. Прежде всего потому, что только такая идеология способна выразить вызревающую историческую потребность государства в Национальной Реформации. Начинается же Национальная Реформация с Национальной революции, при которой осуществляется установление диктатуры промышленного политического интереса и беспощадное подавление сопротивления интереса коммерческого, с последующим использованием его для ускоренного развития производительных сил государства. Потому-то готовящие Национальную революцию русские националисты в конечном итоге обязательно получат политическую поддержку слоёв населения, кровные интересы которых в экономике неразрывно связаны с интересами промышленного производства.

 

 

Глава 2. Двоевластие

 

Политическое двоевластие наступает тогда, когда, по образному замечанию В.Ленина, верхи больше не в состоянии управлять страной по-старому, а низы больше не хотят мириться с жизнью по-старому. Признаки двоевластия проявляются при предреволюционной ситуации, на пороге социальной революции, когда возникают два политических центра принятия значимых решений, определяющих внутриполитическую борьбу экономических интересов. Пассивный центр действующей власти оказывается неспособным больше вырабатывать прогрессивную политику. Он всё очевиднее только тащится за событиями, лишь неуклюже отвечает на них, балансируя в усложняющихся обстоятельствах разрастающегося вширь и вглубь политического кризиса. Тогда как активный политический центр постепенно набирает силу в среде региональных производственных интересов, привлекая сторонников требованиями революционного изменения производственных отношений для восстановления общественных связей на новом уровне их социологизации, то есть требованиями коренной смены отношений собственности и обновления общественных отношений в государстве, смены власти и правящего класса.

Пассивный, однако удерживающий главные рычаги воздействия на исполнительные учреждения и ведомства, центр политической власти добровольно на коренную смену отношений собственности не идёт и не может пойти, так как он сам является выразителем старых отношений, призван бдительным псом стоять на страже этих отношений, подпираемых сложившимся правящим классом. Он пытается лишь подправить, реформировать их в интересах правящего класса, раз за разом “с мрачным предчувствием проигранной игры” наталкиваясь на политические провалы этих попыток. Поэтому двоевластие всегда и везде приводило к выходу политической борьбы за рамки законности, установленной старым режимом власти, и вооружало противоборствующие силы сознанием необходимости военного насилия над противником, посредством военного насилия удержания или установления собственной диктатуры. Примирить порождающие двоевластие противоречия невозможно, так как они становятся следствием антагонистической борьбы принципиально разных представлений о долженствующих быть отношениях собственности, полярно противоположных политических интересов. Достигаемые при двоевластии компромиссы между столицей и регионами дают лишь тактические передышки, во время которых осуществляется перегруппировка сил и подготовка к решающим схваткам, в том числе и подготовка вооружённых средств решения политического противоборства.

Как же возникло нынешнее двоевластие в России? В чём его суть?

К концу Перестройки в России из-за всеохватного кризиса коммунистической социал-феодальной системы власти сложилось формационное политическое двоевластие. Действующий центр власти коммунистического режима хотел лишь реформировать социал-феодальный способ управления страной, который был последней ступенью совершенствования системы управления феодальной формации. А организующийся вокруг сторонников утверждения господства в стране рыночных отношений собственности и политического либерализма оппозиционный центр власти всё воинственнее требовал смены способа управления, замены старого способа на новый, либерально-представительный, то есть замены социал-феодальной формации на буржуазно-капиталистическую формацию. Вследствие ожесточения между ними политического противоборства в 1989 году в России началась буржуазно-демократическая революция. Постепенно в стране стал выделяться слой тех, кто так или иначе накапливал коммерческий капитал, с его помощью скупал, захватывал собственность, и он-то, этот слой, после политического переворота 3-4 октября 1993 года установил свою политическую диктатуру, покончив с формационным двоевластием. С этого времени в России победили буржуазные отношения собственности. На первый взгляд в стране как бы все отношения между людьми определяет либеральная Конституция. На деле же правящий класс выразителей коммерческого интереса поставил себя над собственными же законами, не скрывая, что они обязательны для остальных, но не для него, и даже обосновывает такое положение дел политической целесообразностью выхода за рамки законов из-за реваншистских настроений неокоммунистов.

Слабость власти нынешнего режима вызвана тем, что коммерческим интересом могут жить только 2-3% населения страны. Ещё пару лет назад, в разгар либеральных преобразований в России, куплей-продажей и перепродажами краденого и припрятанного жило значительно большее число людей, чем сейчас. Именно на спекуляциях всякого рода, на казнокрадстве, на не скрываемом ростовщичестве, на бандитских грабежах делались крупные и мелкие капиталы, – но никак не в производственных отраслях. Производство быстро стало вроде падчерицы для деморализованного народного общественного сознания и для имеющих дело с новыми собственниками чиновников. Это создало питательную почву для прорастания коммерческого политического умозрения в руководстве учреждений центральной исполнительной власти Верховного Совета страны и для политического переворота 3-4 октября 1993 года.

Когда всё, имеющее рыночную ценность, оказалось разграбленным, всё, что было возможно продать и перепродать за валюту, продано, а производство пришло в упадок, нынешний режим стал жить в долг у западных кредиторов, как государственных, так и частных, получая ссуды под залог сырьевых ресурсов страны. Взамен он прочно привязывал Россию к колесницам чуждых государственных интересов, по сути отдавая страну в кабалу западным государствам на десятилетия вперёд. Долго такое положение дел продолжаться не могло. Начались кризисы банковской системы, коммерческих учреждений, ожесточились войны порождённых режимом и тесно с ним связанных бандитских объединений за теневую и не теневую экономику. Сейчас на наших глазах происходит сокращение числа мелких и средних коммерческих и обслуживавших их банковских учреждений всякого рода и значения, их поглощение крупными акулами российского, так называемого, бизнеса, которым покровительствуют влиятельные круги представителей исполнительной власти режима, в том числе силовых ведомств.

Укрупнение коммерческого капитала при дальнейшем развитии событий, в конце концов, приведёт к сокращению численности того слоя горожан, который научился жить коммерческим интересом, приблизительно до 2-3% от общей численности населения стран. И вот эти-то 2-3% в перспективе ближайших лет составят в итоге собственно политическую опору режима, который сейчас диктует России свою политику! Причём, надо отметить, что в среде главных собственников и управленцев режима оказалось очень много евреев, армян, грузин, чеченцев и прочих расово чуждых русским, часто полудиких, а то и просто диких южных инородцев. Может ли столь политически шаткий, балансирующий режим не ценить поддержку этих инородцев? Очевидно, что нет. Мало того, что режим неуклонно превращается в противогосударственный, так как отчуждается от главных целей власти, которые сложились при историческом развитии государственности России, и разрушает промышленные регионы и производство вообще, он становится ещё и антирусским по своей политической опоре. Ибо на русских опираться он не может, так как собственно русские вследствие расовых особенностей североевропейского Архетипа и особого естественного отбора в условиях развития собственной государственности предрасположены к производственной и производительной деятельности, к социологизации труда и производственных отношений, и выказывают слабый интерес к коммерческому и ростовщическому паразитизму. Из этого начинают складываться предпосылки появления, как нового политического двоевластия, так и наполнения политического содержания этого двоевластия представлениями об антагонизме расового и этнического противоборства между государствообразующим этносом, объединяемым идеями передового городского национал-демократизма, и асоциальными, прорвавшимися в правящий класс режима диктатуры коммерческого интереса инородцами.

Показывая противогосударственную суть режима диктатуры коммерческого космополитизма, обнажая его политэкономическую сущность и подчёркивая его объективную политическую слабость, предметную неспособность вывести страну из общегосударственного кризиса, русский национал-демократизм становится напрямую враждебным режиму, самим основаниям его власти. Политически он смыкается с коренными интересами промышленных регионов, вооружая идейным оружием складывающиеся там центры недовольных режимом. Центры эти пока виртуальные и неформальные, не объединённые в один, а потому неуничтожимы полицейскими мерами и ускользают от нападок организаторов информационного произвола, так как трудно вести информационную войну против того, что не имеет обозначения и места нахождения.

Когда режим не в состоянии влиять на общественное сознание посредством передовых идей и идеалов, он начинает всё в большей мере опираться на чиновников и полицейские силовые подразделения. Использование деморализованной армии, но, главным образом, внутренних милицейских войск становится в России практически единственным способом хоть как-то поддерживать политический порядок, подталкивая сползание режима к чиновно-полицейскому тоталитаризму.

Все социальные слои промышленных и сельскохозяйственных регионов постепенно выходят из-под контроля власти, так как не видят в ней тех, кто действительно проявляет заинтересованность в преодолении промышленного упадка, в преодолении политического кризиса. И всё очевиднее для многих, сам политический кризис оказывается прямым следствием неспособности режима осуществлять перевод экономики на рельсы собственно промышленного развития. Растущие безнадёжность и отчаяние рано или поздно толкали в других странах, толкают вообще, и будут толкать у нас, в частности,молодёжь промышленных регионов и низовые части офицерского корпуса армии к осознанию неизбежности создания отрядов или дружин прямого действия для решительного неприятия режима в любом его проявлении. Принципиальное отличие таких отрядов от бандитских группировок в политической направленности их устремлений, в поиске политической идеологии, которая дала бы им осознание собственной исторической значимости, оправдала бы тотальное революционное насилие, которое им придётся совершить ради будущего страны. Самой жизнью они вынуждаются к нацеленности на борьбу с внутренне присущим диктатуре коммерческого капитала космополитизмом, который не позволяет стране выстраивать общественно-политические и социально-корпоративные отношения, необходимые для развития промышленного производства. А потому они оказываются на стороне тех представителей военных подразделений, которые требуют возрождения и укрепления традиций независимого от внешних влияний могущества государства и особых, сословных прав военных в управлении страной.

Историческое значение появления отрядов прямого политического действия очень велико. Именно они становятся провозвестниками собственно роста политической культуры, политического самосознания горожан, как самосознания национального, самосознания социал-капиталистического, то есть самосознания исторически прогрессивного для данного конкретного общества. Именно они первыми решительно выметают остатки феодального рабского преклонения провинции перед столичной бюрократией, провозглашают региональные требования установления безусловного политического надзора всей страны над столичным чиновничьим эгоцентризмом, то есть осуществляют революционный прорыв к социально-политической культуре капиталистического общества, как общества национального, с национальным политическим самоуправлением.

Появление таких отрядов действенного неприятия буржуазно-коммерческого, буржуазно-ростовщического паразитизма столицы в отношении остальной страны укрепляет предпосылки коренного переворота в общественном развитии государствообразующего этноса. Ибо конечная цель Национальной Реформации, с точки зрения изменения общественного сознания, в окончательном уничтожении пережитков феодализма, – или, как в случае с нынешней Россией, пережитков коммунистического социал-феодализма. И она достигается разрушением разделения страны на столицу и провинции (а такое разделение является в известном смысле сутью феодализма и социал-феодализма), и становлением единого национального общественного самосознания государствообразующего этноса, корпоративного и эгоцентричного. Остановиться на полпути при осуществлении Национальной Реформации политически нельзя. Без национального самосознания, воспринимающего остальной, внешний мир лишь как условие роста внутреннего промышленного производства и устойчивости внутреннего экономического развития, немыслимо и невозможно появление регулируемого общественными потребностями национального рынка, только и ведущего к цивилизованному процветанию и к политической устойчивости страны.

Такие, исторического порядка коренные изменения общественных отношений и социальной культуры не осуществимы без социальной революции, без той её разновидности, которая получила название Национальной революции. Они не осуществимы без насильственного ниспровержения враждебно настроенного к Национальной революции паразитарного правящего класса собственников коммерческого капитала, кровные интересы которых столичная и административно-колониальная по существу вопроса диктатура коммерческого интереса яростно защищает, и без насильственного же подавления отживших народных общественных отношений.

Не следует наивно верить заверениям новоявленных частных собственников и бюрократов режима об их желании следовать законам и подчиняться воле избирателей. Режим диктатуры коммерческого политического интереса, то есть диктатуры 2-3% всякого рода дельцов, связанных с наращиванием коммерческого капитала, – этот режим дельцов, уже совершивших антиобщественные преступления ради своего обогащения. И свою аморально приобретённую собственность они добровольно не подчинят цели промышленного развития страны. А потому режим неотвратимо ведёт страну к самой, что ни на есть, Гражданской войне. В таких же войнах побеждают не парламентская болтовня, не компромиссы всякого рода болтунов от политики и политиканов, а только и только согласованность действий военизированных отрядов и дружин, вдохновляемых передовыми идеалами и руководимых политическими организациями.

В двадцатые годы текущего столетия вооружённые отряды прямого действия, которые возникали в промышленных городах Веймарской Германии, получили очень верное название – штурмовиков. В соответствии с закономерным ходом истории они готовились к штурму режима диктатуры коммерческого космополитизма, чтобы раздавить его центр обслуживающей олигархов власти в самом гнезде заговора ростовщиков и спекулянтов против промышленных регионов, в столице страны, в Берлине. Однако и все прочие Национальные революции прошлого завершали политические Гражданские войны, политическое двоевластие подобного рода по единому, в общем и целом, сценарию. Когда военизированные отряды прямого действия достигали определённого уровня согласованности выступлений по всей стране, они захватывали контроль над промышленными регионами, создавали там второй центр политической власти и предпринимали решительный поход на столицу. Захватив её, они производили широчайшую чистку обслуживающих режим учреждений власти, в том числе этническую, расовую, осуществляли самую решительную смену класса собственников и делали это при беспощадном подавлении любых мер сопротивления представителей коммерческого капитала.

Лишь после насильственного свержения режима диктатуры коммерческого интереса исторически прогрессивный характер деяний таких военизированных отрядов прямого действия исчерпывался. Они, так или иначе, рассасывались в учреждениях новой власти, создаваемой политической силой, которая возглавляла осуществление Национальной революции, в силовых ведомствах режима военно-политической диктатуры промышленного политического интереса. И уже эта политическая сила посредством опоры на силовые учреждения национального государства насильно подчиняла капитал интересам рождающейся нации и направляла его на ускоренное восстановление промышленного производства

Таков объективно неизбежный ход развития буржуазной революции, порождаемых ею капиталистических интересов, борьбы их непримиримых противоречий. Однако согласно мировому опыту, он немыслим теоретически и невозможен практически без возникновения субъективного фактора организации двоевластия. А именно без появления политической организации или партии революционеров, без той идеологии, которая ими создаётся либо сознательно, либо вследствие обострённой политической интуиции партийных вождей для осуществления захвата власти и последующей самой действенной революционной организации средств и мер управления страной, предметно нацеливаемых на решение задач Национальной Реформации.

 

 

Глава 3. Идеология социальной Реформации

 

Двоевластие постепенно и устойчиво расшатывает исполнительные учреждения власти любого режима диктатуры коммерческого космополитизма, в том числе и того, который сейчас держит Россию “за горло”. Однако тупиковая ситуация может длиться до тех пор, пока у активного и виртуального политического центра в промышленных регионах не появится революционная идеология, – такая идеология, которая позволит ускоренно объединять разрозненные революционные силы и перейти в решительное пропагандистское и организационное наступление. Идеология оказывается тем сильнее в воздействии на события, чем предметнее она отражает внутренние потребности государственного развития. Во всех Национальных революциях прошлого идеология была недостаточно развита для политического становления партии осуществления не только Национальной революции, но и Национальной Реформации, а потому реальная политика национал-революционных сил или партий выстраивалась под влиянием интуиции и личных воззрений ярких харизматических лидеров. А следующие интуиции лидеры, не имея опоры на рациональную теорию, в политической деятельности весьма часто вынуждены опираться на мистику и подчинять политические решения краткосрочной эмпирической тактике, а не целенаправленной долгосрочной стратегии.

Так было, к примеру, даже в Германии при режиме национал-социалистов, которые с немецкой основательностью искали теоретическую поддержку своей идеологии, как никакие подобные им политические силы до них. Однако к тому времени не было обнаружено подходов к обоснованию теории Национальной революции, как объективного явления в становлении капиталистического общества промышленной цивилизации; не были поняты и теоретически разработаны общие закономерности антагонистической борьбы коммерческого и промышленного политических интересов, как главного двигателя развития капиталистического общества; и не было осмыслено, что Национальная революция завершает революцию буржуазную, диалектически отрицая её, но сама она предстаёт в истории конкретного государства только одним из проявлений революции социальной, призванной начать длительный процесс Национальной Реформации общества, и она всегда и везде осуществлялась военно-политической диктатурой военно-политических сил национальной демократии, диктатурой обслуживания промышленного интереса. К тому времени в социальных и политических науках не было прорывов к осознанию, что при Национальной революции происходит умерщвление государством исторически отживающего народа и нарождение, инициация собственно городского производительного общества – капиталистической нации. Причём нации именно такого качества социальной психологии, социологизации общественных и производственных отношений, такой этики корпоративного труда, каковые требуются для становления конкурентоспособного на мировых рынках национального промышленного производства.

Чем в большей мере экономическое и государственное развитие страны зависит от налаживания промышленного производства, в особенности, крупного промышленного производства, тем радикальнее протекает Национальная революция, тем решительнее разрешаются противоречия, мешающие государству внушать населению дух предприимчивости и деловитости капиталистической нации, а у молодёжи воспитывать необходимые сложному производству качества личного и социального поведения. И особенно решительно разрешается основное противоречие, заводящее государство с победившими городскими капиталистическими отношениями собственности в исторический тупик, – а именно, противоречие между старыми производственными отношениями и принципиально новым качеством производительных сил, которого достигла страна в процессе предыдущего своего развития.

Осмысление этих закономерностей происходит лишь сейчас, в России. Только теперь осознаётся предметный, закономерный характер появления радикально-националистических режимов при капиталистическом становлении государств и обществ после буржуазных революций, – режимов, которые в ХХ столетии получили наименование фашистских. Поэтому только сейчас появляются предпосылки возникновения собственно теории Национальной Реформации и на основе таковой теории становится возможным создание собственно идеологии объективного политического национализма или национал-демократизма.

Важность теории в разработке идеологии заключается в первую очередь в том, что теория объективных закономерностей развития государств и обществ позволяет двигаться к политической цели самым коротким, самым выверенным путём. Она даёт возможность опираться самым широким образом на революционные силы во всех странах, где этими силами ведётся борьба с отживающими формами политических отношений, с махровой реакцией общечеловеческого значения.

Для России же такая теория просто жизненно необходима. Ибо особенности нынешней ступени развития промышленной цивилизации таковы, что предстоящая русская Национальная Реформация объективно натолкнётся на колоссальное противодействие международных и внутренних сил реакции и мракобесия. И русское национальное государство сможет выжить и осуществить свои задачи созидания самого развитого национального общества лишь при интернационализации политических целей, при теоретическом и идеологическом наступлении на мировой политической арене, при вовлечении в свою борьбу с внутренним и мондиальным мракобесием самых широких сил поддержки во всём цивилизованном мире. Политической силе, которая будет совершать русскую Национальную Реформацию, предстоит решать свои задачи в обстоятельствах, когда противостояние глобального, общемирового коммерческого космополитизма, подобно спруту опутавшего все страны и континенты, океаны и воздушное пространство, с цивилизационным национализмом достигнет чрезмерного напряжения.

Сейчас между общемировым коммерческим капитализмом, поддерживаемым наживающимися на мировых спекулятивных сделках силами во всех странах и на всех континентах, и потребностями эволюционно самой развитой части человечества в ускоренном становлении глобальной научно-промышленной цивилизации вызревают такие напряжённые отношения полярных противоположностей, которые разрешимы лишь глобальными революционными потрясениями. Приближается эпоха глобальной социальной революции, глобальной социальной Реформации, в течение которой в передовых промыш­ленно развитых странах у власти утвердятся революционные военно-политические режимы, и они сменять парламентские демократии диктатурами национальных демократий, что необходимо для осуществления смены типа цивилизации, замены старого исторического строя новым. К такой эпохе, которая начнётся в ХХI-ом столетии, мир неумолимо толкает сама объективная логика развития и становления мондиальной коммерческо-капиталистической цивилизации, влекут порождённые ею глобальные катастрофы: энергетическая, сырьевая, демографическая.

Всякая социальная революция завершает очередной временной участок пути эволюционного развития производительных сил и общественных отношений в той или иной конкретной стране. Она происходит, когда вызревает непримиримое противоречие между новым состоянием производительных сил и старым качеством социальной культуры производственных отношений, закреплённых юридически в определённых формах собственности, которые прямо отражают интересы не способного больше развивать общественное самосознание страны правящего класса. Это противоречие уже не может разрешаться посредством взаимных уступок в рамках сложившихся традиций общественных, культурных, политических, сословных, межэтнических отношений и всё определённее требует их полного диалектического отрицания. Даже всяческие войны, обычно вызывающие единение различных классов внутри страны, не в силах оказываются изменить направление и лавинообразное нарастание антагонистически противоборствующих требований одних слоёв населения к другим. При таком положении дел правящий класс постепенно теряет рычаги управления, как настроениями и поступками подавляющего большинства представителей государствообразующего этноса, так и производством, не в состоянии более управлять по-старому, низы же ожесточаются и не желают больше по-старому жить.

Социальные революции самым коренным образом совершают насильственную ломку отживших общественно-политических, производственных и социальных, межэтнических и межгосударственных отношений, чтобы открыть дорогу новым формам производственных и общественных, а так же межэтнических и межгосударственных отношений. В силу того обстоятельства, что экономика всякой опирающейся на промышленное производство страны на исходе ХХ-го века оказывается зависящей от мирового рынка, от разделения труда с другими промышленно развитыми странами, то есть необратимо мондиальной, противоречия между старым качеством производственных отношений и новым состоянием производительных сил вызревают сразу в ряде государств. С течением времени противоречия между старыми социальными, межэтническими, межрасовыми, межгосударственными отношениями и передовыми промышленными производительными силами принимают всеохватный размах, готовя социальную революцию и социальную Реформацию на мировом уровне, то есть собственно мировую социальную революцию и социальную Реформацию.

В грядущей мировой революции всем прогрессивным политическим движениям предстоит преодолеть сильнейшее сопротивление отживающих свой срок, использующих идеологию либерализма, опирающихся на коммерческий космополитизм сил, которые имеют решительных и беспринципных агентов влияния в правительствах всех стран, среди правящих классов любого государства, в ООН, в других межгосударственных организациях. Силы эти, разумеется, не захотят уйти с исторической сцены добровольно. Они до конца будут охранять существующий порядок вещей всей мощью государственной власти самых богатых держав, объединяемых и контролируемых главной из них – Соединёнными Штатами Америки. Чтобы расчистить путь новому качеству общественно-производственных отношений, передовые, авангардно революционные политические силы должны будут ниспровергнуть существующий мировой порядок революционным насилием не в одной только стране, а зажечь пожар революционных преобразований сразу во многих государствах. И возглавить эту мировую социальную революцию сможет только Россия, и лишь под руководством политической силы, которая подготовит русскую Национальную революцию и Национальную Реформацию.

В России уже сейчас тупиковые противоречия в общественных и производительных отношениях, которые грядут во всех промышленно развитых странах, проявляются с наибольшей остротой, с наибольшей непримиримостью. Поэтому именно России, в конце концов, предстоит стать главной штаб-квартирой приближающейся мировой социальной революции и последующей за ней глобальной Социальной Реформации.

В самой России суть этой Реформации будет состоять в следующем. Россия не сможет на длительный срок задержаться в буржуазно-капиталистическом образе существования и развития, а, ускоренно пройдя через него, окажется в политическом состоянии национального капиталистического общества с революционно-прогрессивной диктатурой промышленного политического интереса, подавляющего посредством государства внутренний и мондиальный коммерческий космополитизм и его идеологическое оправдание – идеологический либерализм. То есть, государство будет осуществлять жесточайший контроль над коммерческим политическим интересом, над коммерческим капиталом, во всё большей мере подчиняя его задачам капитала промышленного, задачам гармонизации промышленных производственных отношений, достижения их наивысшего воздействия на развитие производительных сил при наименьшем потреблении всевозможных ресурсов.

В наибольшей мере требованиям к качеству общественных и производственных отношений, которое понадобится в ХХI-ом веке, отвечают соответствующие отношения в современной Японии. Проблемы перенаселения японских островов при крайней бедности сырьевыми и энергетическими ресурсами именно Японию заставили вплоть до последнего времени отрабатывать и находить наилучшее соответствие производительных сил и производственных отношений в условиях регионального и почти непрерывного энергетического, сырьевого и демографического кризиса.

Русские патриоты и национал-патриоты, называющие себя националистами, при всяком удобном случае шумят о том, что у России 64% мировых запасов сырья. И потому-де России наплевать на остальных, за счёт продажи этого сырья она будто бы сможет быть богатой даже и при том диком состоянии общества, которое имеет место быть на сегодняшний день. Это наивность, архаизм воззрений умирающего прошлого. Современная экономическая и политическая система любого государства вовлекается в мировые экономические и политические отношения с неизбежностью, с неотвратимостью, так как интернационализация производительных сил есть прогрессивный и год от года ускоряющийся процесс. Россия обязательно станет лишь оккупированной сырьевой провинцией более развитых промышленных экономик, если сама окажется не в силах вырваться в новое качество промышленно развитого государства, то есть, если русские не начнут уже сейчас приспосабливаться и революционно перестраивать своё мировоззрение для ускоренного развития собственного передового производства, учитывая грядущий мировой экологический, энергетический и сырьевой кризис и его влияние на мировую политику.

Кто верит в возможность отсидеться в народно-туземном состоянии, бормоча: “Моя хата с краю, чур, ничего не знаю!”, – тот идиот из идиотов, того надо незамедлительно изолировать от влияния на реальную политику и отправить в сумасшедший дом. Испытывающие обостряющуюся нехватку сырья и энергоресурсов промышленные державы разорвут и отбросят в сторону все нормы старого международного права и изнасилуют того, кто не сможет противостоять их интересам собственной промышленной мощью и посредством неё устанавливать наиболее выгодные из возможных для себя балансы интересов.

Выход у России только один. Ни в коем случае не уповать на запасы сырья, а готовится к проведению радикальнейшей социальной революции, решительнейшей Национальной Реформации, которая поставит цель сделать из государствообразующего народа в высшей степени организованное национальное общество, способное совершить следующий шаг в повышении прибыльности промышленного производства по сравнению с той, какой добилось японское этнократическое общество. Но при такой постановке вопроса русские национал-демократы должны затронуть и идеологически растревожить самые болезненные противоречия современных социально-политических и производственных отношений во всех развитых странах. И если они смогут использовать революционную теорию Национальной Реформации таким образом, чтобы направить внутренние политические процессы на прорыв общественно-производственных отношений к уровню самых передовых в мире, они неизбежно станут примером для националистических движений в развитых странах, дадут им новый смысл политической борьбы. В этом единственный политический путь сохранить Россию в качестве объединяющей мир мировой державы, – единственный!   Другого пути нет!

При таком подходе роль государства в осуществлении политики Национальной   Реформации возрастает чрезвычайно, и государственная власть должна усиливаться, совершенствоваться. Однако государство при усилении исполнительной власти неизбежно бюрократизируется, а бюрократическим аппаратом целенаправленно управлять можно только на научной основе, только на основе современной социологии, прогрессивной политэкономии. Поэтому проведение политического курса на Национальную Реформацию потребует привлечения творческих сил, которые должны будут обеспечивать политику необходимыми научными разработками, не позволяющими бюрократии сбросить узду национал-демократического мировоззрения. И только так национал-демократы смогут сохранить политический авторитет в то время, когда наука вторгается в промышленное производство, непрерывно изменяя характер производительных сил и общественно-производственные отношения.

В революционные эпохи стихийный характер развития общества сменяется   сознательной деятельностью прогрессивно мыслящих политических деятелей,   революционеров, которые ведут борьбу за изменение общественных отношений, посредством передового идеологического насилия ниспровергают устаревшие представления и традиции. То есть, в такие эпохи возрастает значение глубоко проработанной идеологии. Но ныне идеология, чтобы политически воздействовать на ход событий в мире, в котором наука врывается в повседневную жизнь людей, должна отталкиваться от предметных эзотерических теорий в социологии и политэкономии, теорий научно строгих и недвусмысленных, какими бы ужасными они не представлялись обывателям. Тогда на её основе возможно будет создать современную и одновременно дееспособную партию Национальной Реформации, партию революционной национал-демократии, партию революционного действия и государственной ответственности.

 

 

Глава 4. Двоевластие и средний класс

 

На начальных порах буржуазной революции в коммерческую, то есть торгово-спекулятивную, финансово-ростовщическую и бандитско-воровскую деятельность   втягиваются разные слои населения переживающей такую революцию страны. Общая заинтересованность в создании наилучших условий коммерческой деятельности ради получаемых через неё личных выгод превращает их в самую серьёзную и самую политически организованную силу, которая, в конце концов, осуществляет политический переворот и создаёт собственную диктатуру, диктатуру коммерческого интереса.

Однако после того как коммерческая деятельность становится не просто законной, а сама Конституция режима пишется таким образом, чтобы экономические и политические отношения обслуживали коммерческий интерес, обеспечивали все условия для роста коммерческого капитала, борьба за право на коммерческую деятельность резко ожесточается. Самые бесцеремонные владельцы коммерческих капиталов начинают поглощать капиталы и собственность тех, кто оказались слабее и проявляют щепетильность, вытеснять из торговли наименее приспособленных к конкурентной борьбе. Неуступчивые конкуренты или защитники независимости мелкой и розничной торговли запугиваются, либо устраняются физически.

Через несколько лет, вследствие сужения возможностей наживаться за счёт превращения в частную собственность собственности прежнего государства, из-за ухудшения условий получения ссуд, займов и из-за развала товарного производства, на рынке начинается застой капитализации экономики. Поскольку общий уровень коммерческих капиталов после периода стремительного роста почти прекращает наращиваться, и даже проявляет тенденцию к уменьшению, постольку дальнейшее накопление капиталов может происходить только при их перераспределении от множества владельцев к постоянно сужающемуся кругу дельцов, готовых ради этого на любые преступления. Так выделяется группа олигархов, возглавляющих крупные банки и спекулятивно-коммерческие структуры, в руках которых оказались накопленными основные коммерческие капиталы страны. Мелкое и среднее предпринимательство, устойчиво сокращаясь численно, рано или поздно, попадает к ним в зависимость. Оно теряет возможности воздействовать на средства массовой информации, на политическую власть, защищать свои интересы через участие в финансировании выборов и выдвижение своих ставленников в представительные собрания, на важные должности в управленческих учреждениях, в силовых ведомствах, – сначала в центре, а затем и на местах. Власть, как исполнительная, так и законодательная, становится служанкой корыстного политического интереса узкой клики дельцов и бюрократов, ничего общего не имеющих с интересами производства, интересами подавляющего большинства населения страны. Она всё откровеннее выражает и защищает кровные интересы лишь олигархического коммерческого капитала, вызывающе спекулятивного и ростовщического.

Это приводит к вопиющей поляризации уровней жизни и, соответственно, к радикальной поляризации политических настроений в стране, в которой утвердилась диктатура коммерческого интереса. С одной стороны, растут богатства, роскошь образа жизни тех, кто сделал огромные капиталы в торговле или в ростовщичестве, в захвате госсобственности, напрямую связан с правящей бюрократической кликой исполнительной власти, с правительством, скупил средства массовой информации, финансирует выборные кампании политических партий. С другой стороны – устойчиво растёт недовольство своим обнищанием и морально угнетённым состоянием огромной массы людей, живущих в промышленных, сельскохозяйственных регионах, занятых на производстве.

Падение реального уровня жизни, уменьшение покупательской способности населения, захват рынка крупными компаниями, которые могут перемещать товары большими партиями и снижать расходы на доставку единицы товара, ведёт к тому, что много представителей мелкого и среднего бизнеса в таких обстоятельствах не выдерживают обострения конкуренции, “прогорают”. Возникший при обслуживании мелкого и среднего торгового предпринимательства и яростно боровшийся за идеалы либерализма средний имущественный класс коммерсантов, без которого режим диктатуры коммерческого интереса не смог бы установиться, теряет перспективу, политически деморализуется, вытесняется из коммерции и политики. Происходит невольное сближение его недовольства с недовольством средних социальных слоёв горожан, живущих интересами промышленного производства. Шаткость их общего материального положения постепенно порождает в этой среде радикальные настроения и, в конечном итоге, революционизирует их политические инстинкты нарождающегося национального среднего класса.

Представители средних социальных слоёв горожан, у которых во время буржуазной революции просыпается политическое самосознание будущего национального среднего класса, побуждаемые к действию в защиту личного и классового самовыражения, и создают революционные национал-демократические идеологии и партии, которые в ХХ столетии обобщённо назывались фашистскими, национал-социалистическими, нацистскими. Подавляющее большинство офицеров армии, других силовых ведомств по материальному и социальному положению являются естественной частью средних имущественных слоёв горожан. Они тоже подхватывают настроения раздражения и недовольства режимом, который всё откровеннее выказывает смычку наглых корыстных интересов узкого круга крупнейших ростовщиков и спекулянтов с личными интересами высшей бюрократии, превращается в чужеродное для страны господство политической клики без реальной социальной базы поддержки, то есть, в откровенное олигархическое правление.

Политические отношения в условиях диктатуры коммерческого интереса, при которой средний имущественный слой горожан в стране слабый и малочисленный, в основном находится в столице, крайне неустойчивы. Особенно явно эта неустойчивость проявляется при финансовых и экономических кризисах. Мировой опыт показывает, что сколько-нибудь продолжительное время такая диктатура существовать не может. В конце концов, возникает настоятельная потребность революционного изменения положения дел, то есть революционного поворота к созданию условий для появления многочисленного и политически организованного среднего класса, и эта политическая потребность проявляется, как потребность государственная, ибо без политически влиятельного среднего класса горожан, государство, пережившее буржуазную революцию, существовать не может. Политическая сила, которая провозглашает и совершает Национальную революцию, и осуществляет эту государственную потребность, и её политические цели направлены против всего, что мешает становлению национального среднего класса горожан, то есть, не только против правящего класса диктатуры коммерческого политического интереса, но и против косной и консервативной народной массы.

Поскольку именно из представителей народной среды должен ускоренными темпами создаваться национальный средний класс, основа основ устойчивости политических отношений национального общества, постольку для подавления сопротивления народных феодальных и народно-коммунистических, социал-феодальных традиций мировосприятия, а так же ползучего противодействия олигархов и бюрократии прежнего режима диктатуры коммерческого интереса и оказывается необходимой военно-политическая диктатура национал-демократии. Она обязана подавлять как народные Низы, так и олигархические и бюрократические Верхи прежнего режима. Ибо и те, и другие обречены на историческое вымирание, а по причине исторического отчаяния в любой момент способны выступить против революционной партии зарождающегося национального среднего класса горожан, подобно тому, как это было, правда, при других политических обстоятельствах, во время большевистской контрреволюции в октябре 1917 года. В октябре 1917 года народные Низы под руководством большевиков и эсеров восстали против быстро набиравших после февральской буржуазной революции чрезмерное влияние коммерческих спекулянтов и казнокрадов, а так же против политического самосознания средних слоёв горожан, организуемых меньшевиками. И они беспощадным террором подчинили своим контрреволюционным интересам всех политических противников.

Надо ясно понимать, что Национальную революцию подготавливают и делают идейно организованные представители средних слоёв горожан, главных революционных слоёв любой социальной революции вообще, видящих идеальные политические отношения демократическими и стремящихся к таким отношениям. Придя к власти вследствие Национальной революции, они вынуждены авторитарными мерами укреплять собственную политическую власть. После чего начинают ускоренно создавать многочисленный средний класс и делают это именно для усиления собственных политических позиций, в известной мере из инстинкта политического самосохранения, который “требует” возникновения собственного политически активного класса с общественным самосознанием для перехода от революционной авторитарной диктатуры, временной по своей сути, к продолжительному эволюционному демократическому самоуправлению. Ибо, чем сильнее численно и национально-общественным самосознанием средний класс, тем успешнее он осуществляет надзор за властью и влияет на власть в защите своих экономических и политических интересов, вообще-то говоря, отчуждённых от власти как таковой. В том числе защищая свой взгляд на историю, на режимы осуществления задач Национальных революций, оправдывая авторитарное правление и деяния таких режимов.

Итак. Буржуазная революция и либеральное буржуазно-представительное самоуправление, под прикрытием которого утверждается диктатура коммерческого капитала, а затем олигархическое правление, просветляют политическое умозрение средних слоёв горожан. Среди этих слоёв растёт понимание, что режиму диктатуры коммерческого интереса всё едино, чей средний класс использовать при обслуживании интересов олигархических семей, отечественный или иностранный, всё равно, где будет безработица и упадок производства, лишь бы олигархи и крупные собственники получали наибольшую коммерческую прибыль. Жизнь показывает средним слоям горожан необходимость радикального изменения складывающегося положения дел, при котором они вместе с народом оказываются в экономическом рабстве, в экономической кабале у крупного коммерческого капитала, в полном политическом бесправии при диктатуре коммерческого космополитизма.

По мере развития буржуазной революции средние слои горожан начинают приобретать опыт капиталистического взгляда на свою страну и окружающий мир, у них складывается понимание собственных кровных экономических и политических интересов в условиях капиталистических отношений собственности. Неопределённость экономического существования заставляет их всё чаще задаваться вопросами о способах преодоления глубокого структурного кризиса идей и власти режима диктатуры коммерческого интереса, о социальной среде обеспечения экономической и политической устойчивости в стране. В конечном итоге самые здравые силы среди них неизбежно приходят к осознанию существования особых социально направленных интересов средних слоёв горожан, побуждают их поддержать цели революционной партии национального среднего класса. Поэтому и становится сначала теоретически возможной, а затем практически неизбежной столь радикальная форма государственности как военно-политическая диктатура национал-демократии, опирающаяся на революционную и прогрессивную идеологию Национальной революции.

Однако до сих пор все такие идеологии, в том числе наиболее осмысленные идеологии итальянского фашизма и немецкого национал-социализма, которые выдвигались для обоснования Национальных революций, не смогли подняться до уровня концептуальной научной теории. В этом проявлялась их ограниченность и политическая слабость, по этим причинам военно-политические режимы национал-демократического толка приходили к политическому краху, а их враги, связанные с мировыми коммерческими интересами, получали возможность с позиции либерального концептуального мировоззрения объявлять такие режимы волюнтаристическими и преступными. По существу вопроса, их враги получали возможность обвинять Природу в том, что общественное развитие следует собственным закономерностям, согласно которым либерализм и коммерческий космополитизм представляют лишь одну из противоборствующих онтологических противоположностей и только. Но это становится понятным только сейчас, с позиции разрабатываемой теории Национальной Реформации.

 

 

Глава 5. Промышленный интерес и средний класс

 

Роль средних слоёв горожан в разработке и поддержке идеологии Национальной революции определяющая. Она проявляется по мере осознания в среде средних слоёв горожан глубины экономического кризиса, к которому неотвратимо приводит упадок производительных сил при политическом режиме диктатуры коммерческого интереса, коммерческого капитала. При таких режимах, не способных запустить товарное капиталистическое производство, вследствие высокой зависимости рынка от ввоза товаров из других стран всегда высокая инфляция с волнами гиперинфляции, из-за чего, в первую очередь, ухудшается материальное и моральное положение именно средних слоёв горожан. При гиперинфляции чаще разоряются мелкие и средние предприниматели; сворачиваются разработки всевозможных проектов, на которых заняты специалисты и изобретатели; рост зарплаты военных, государственных служащих, учителей, врачей, научно-технических работников не поспевает за ростом цен. Хуже всего приходится тем, кто непосредственно связан с промышленным производством. Когда высокая инфляция, не говоря уже о гиперинфляции, никакие коммерческие банки не дают ссуд производству, а уменьшение заказов в слабом капиталами промышленном производстве и резкое падение сбыта продукции ухудшает условия жизни инженеров, рабочих, несёт с собой угрозы закрытия предприятий и массовой безработицы. Однако следом за спадом или развалом производства следует ухудшение условий жизни и у остальных представителей средних слоёв горожан, ибо именно производство создаёт условия существования всему городскому населению, обеспечивает работу инфраструктуры города. Поэтому неудивительно, что все средние слои горожан, при особо серьёзных обострениях экономического и финансового кризиса, так или иначе, поддерживают требования установления диктатуры, которая остановила бы спад или развал промышленного производства, сближаясь по политическим взглядам с промышленными предпринимателями и с рабочими, с другими участниками производственных отношений.

Политическое осознание учёными, врачами, учителями, инженерами, офицерским корпусом, самыми развитыми слоями рабочих, – что их образ жизни и даже выживание оказываются напрямую зависящими от всеохватного совершенствования отечественных производительных сил, от достижения конкурентоспособности на мировых рынках товаров отечественного производства, подводит их рано или поздно к сознательной поддержке идеологии Национальной социальной революции и Национальной Реформации общества. Иначе говоря, они поворачиваются к революционному национализму, ставящему стратегическую цель – создать этнократическое социально-корпоративное общество, капиталистическую нацию, отвечающую требованиям самого передового производства к общественному сознанию. В конечном итоге, это создаёт широкую социальную среду поддержки революционному национализму, что позволяет приходить к власти режимам диктатуры промышленного политического интереса, военно-политическим режимам национал-демократии вполне демократически. И при таких режимах на основаниях политического национализма начинает зарождаться классовое самосознание средних слоёв горожан государствообразующего этноса, – самосознание национального среднего класса!

В России следует учитывать чрезвычайно важное в политическом смысле обстоятельство. Суть его в следующем. Мировой исторический опыт показывает, чем сильнее выражена зависимость экономического благополучия общества и его социально-политической устойчивости от прибыльности промышленного производства, тем большей оказывается при экономических и социально-политических кризисах поддержка архетипическим общественным бессознательным средних слоёв горожан государствообразующего этноса идеологии национализма в самом крайнем её проявлении.

Даже в сравнении с имевшими мировое значение Национальными революциями, которые происходили, к примеру, во Франции в начале XIX века, в Италии, Германии или Японии в первой трети ХХ века, Национальная революция в России будет проходить под знаменем политической организации с существенно более серьёзной и решительной идеологией национализма. Для северной и слабозаселённой России в исторических условиях начала XXI века многократно увеличится необходимость предельно ускоренной классовой социологизации национально-общественного сознания средних слоёв горожан, только и позволяющей перейти от экстенсивного освоения восточных земель к интенсивному. Без предельного ускорения социологизации общественного сознания русских горожан нельзя будет добиться ускоренного совершенствования промышленного производства и прорыва в неотвратимо складывающийся Золотой Миллиард, занять среди членов этого миллиарда достойное место. Нынешние обстоятельства, в которые ходом истории поставлена Россия, прекрасно передаются популярным выражением: “Кто не успел – тот опоздал”. Свободных мест в вагонах для членов Золотого Миллиарда остаётся всё меньше, а борьба за них ожесточается и будет ожесточаться.

Если новые поколения русских не успеют создать национально-общественного самоуправления с совершенно новым состоянием производственных отношений, определяемых, как национальные производственные отношения, Россия не достигнет высоких темпов модернизации промышленных производительных сил. И тогда для России и русских не будет места в промышленной цивилизации XXI века.

Какие же социальные слои непосредственно вовлечены в национальные производственные отношения на нынешнем этапе становления мировой промышленной цивилизации? Именно средние социальные слои горожан промышленных регионов! Производственные отношения в современной крупной промышленности зависят от экономически и политически деятельного национального среднего класса, от его общественного поведения, от его этики, культуры, социальной психологии. В России национальный средний класс при его отсутствии надо создавать. И создание его политически осуществимо только и только в результате исторической по влиянию на судьбу мира социальной революции, а именно, русской Национальной революции, направляемой революционной политической партией, воспринимающей себя, как провозвестник национального среднего класса.

Россия огромная и слабо заселённая страна. Чтобы общественные отношения стали, а затем оставались национальными и, как таковые, встраивались в экономические и политические отношения внутри Золотого Миллиарда, стране необходимы особые производительные силы. С одной стороны, они должны быть сложными, вовлекающими в единые производственные цепочки предприятия всех регионов, все областей и краёв страны, а с другой, – обеспечивающими высочайшую производительность общественного труда, которая позволила бы свести к нулю зависимость экономики от иммиграции представителей южных и прочих расово, духовно и этически чуждых русским этносов. Поэтому России нужен не национальный средний класс вообще, а только такой, интересы которого связаны с самыми передовыми и непрерывно развивающимися производительными силами, с крупной и очень крупной наукоёмкой промышленностью. Решить такую задачу можно, если государственная власть станет выражать интересы национального среднего класса политически, но понимать эти интересы глубже, чем сам средний класс, проводя стратегический курс на упреждающее совершенствование социально-корпоративных и общественно-производственных отношений, готовя их к соответствию прогнозируемым в будущем мировым производительным силам. Иначе говоря, выстраиваемая после Национальной революции государственная власть должна становиться сословной, ибо только сословная государственная власть способна на стратегическое прогнозирование и планирование целей развития.

В связи с обсуждаемой темой встаёт вопрос об отношениях русского национального среднего класса с интеллигенцией. Гуманитарное умозрение русской, а точнее, российской народной интеллигенции, и не городской, и не земледельческой по сложившейся за столетия культуре, чуждое практическому рационализму и схоластическое по своей сути, вопиюще не отвечает вышеуказанным требованиям к общественным отношениям национального государства в XXI веке. Поэтому рассчитывать на её поглощение в тот национальный средний класс, который должен быть создан для прорыва России в постиндустриальную промышленную цивилизованность, по меньшей мере, наивно. Русская народная интеллигенция, по своим духовным традициям неисправимо тяготеющая к гуманитарному образованию, то есть не связанному с производительными силами и их императивными требованиями к качеству общественного сознания, должна отмирать, и будет отмирать под надзором национального государства. И она сама, своим неприятием целенаправленной диктатуры промышленного интереса заставит национальное государство проводить соответствующую политику.

При вызревающем кризисе режима диктатуры коммерческого интереса интеллигенция вынуждена будет поддержать Национальную революцию и установление военно-политической диктатуры национал-демократии. Но поддерживать она будет эту диктатуру только до тех пор, пока режим национал-демократов не наведёт порядок в стране, не осуществит меры по утверждению политической диктатуры промышленного интереса и не обеспечит быстрый подъём промышленного производства и уровня жизни. Затем гуманитарно-индивидуалистские наклонности народной интеллигенции начнут подталкивать её в стан оппозиции режиму, делать её осознанной или неосознанной союзницей мондиального коммерческого космополитизма и подпевалой его либералистской идеологии, и она станет помогать реакционным, враждебным русскому городскому национализму силам, которые будут бороться с намерением России прорваться в Золотой Миллиард. Народная интеллигенция, движимая иррациональным умозрением, в стратегическом плане будет обязательно, так или иначе, подрывать новую национальную государственность в России, то есть подрывать устремления национального общества и государства прорваться в лидеры мирового научно-технологического развития, в созидатели научно-промышленной цивилизации. Потому она обречена на постепенное, неумолимое и тотальное подавление русской Национальной Реформацией. В этом вопросе не должно быть двусмысленности и лицемерной лжи.

 

 

Глава 6. Диктатура национал-демократии

 

Главный вопрос Национальной революции, как и любой революции, вообще, есть вопрос о власти. В.Ленин неоднократно подчёркивал чрезмерную важность захвата власти революционной партией при общегосударственном кризисе, отражением которого и становится двоевластие, – и был совершенно прав. Централизованная государственная власть складывается со времени борьбы за преодоление феодальной раздробленности, в течение сотен лет создавая собственные рычаги поддержания столичного влияния в разных землях страны, и главными из таких рычагов являются единые вооружённые силы и аппарат государственного чиновничьего управления. При идеологическом и политическом кризисе правящего класса, старого уклада жизни и целей развития страны вооружённые силы и аппарат чиновничьего управления теряют видение смысла своей деятельности, переживают кризис воли к управлению вследствие исчезновения целеполагания в окружающем мире. Спасти авторитет столичной централизованной власти, предотвратить полный распад государства может только появление совершенно новой политической силы, такой силы, которая способна дать новый смысл дальнейшему историческому бытию самой столичной централизованной власти и её праву на управление населением других земель. Без сознательной субъективной политической воли, ставящей вопрос о революционном изменении общественных отношений и отношений собственности сверху, разложение и распад старой власти, сползание страны к отрицанию разными землями всякой столичной власти, – что является следствием расширения неуправляемости в экономических и социально-политических отношениях, – остановить невозможно. Субъективная же политическая воля проявляется в идеях, в идеологиях, в программах, от которых зависит подход к целям и задачам революции; через идеи, идеологии, программы она необычайным образом определяет ход событий и исторические последствия революции. Ход событий русской Национальной революции, её воздействие на историю будет определяться тем, насколько успешно в России произойдёт осмысление прошлого мирового опыта революций, вообще, и Национальных революций в других странах, в частности, и будут сделаны наиболее выверенные выводы.

Политическое двоевластие приводит к обострённому осознанию множеством людей ключевого значения столичной исполнительной власти для разрешения кризиса общественного сознания и юридических отношений собственности. Оно заканчивается лишь тогда, когда выражающий интересы передовых производительных сил виртуальный центр власти, непрерывно усиливающий своё влияние на умы и сердца людей предлагаемой новой исторической перспективой развития политических отношений в стране, при их поддержке захватывает исполнительную власть столицы. В последней попытке предотвратить своё политическое поражение старая исполнительная власть в условиях обострения кризиса доверия к ней со стороны большинства населения возлагает надежды на то, что расширение влияния составляющей с ней единое политическое целое представительной власти позволит сгладить противоречия верхов с низами. Но решение экономических проблем она ищет за счёт низов, а расширение влияния представительной власти ей нужно, чтобы под видом обновления старых способов управления, ради чего она-де готова вовлекать в представительную власть своих политических противников, опять узаконить в глазах населения господство сложившегося правящего класса, господство сложившихся отношений собственности, сложившегося порядка вещей. И любая революция доводится до завершения вопреки старому парламентаризму, при самом решительном разрыве с ним с помощью авторитарной диктатуры наиболее последовательных революционных сил. Потому что законодательный парламентаризм при двоевластии превращается в способ борьбы старых отношений с новыми, позволяет использовать огромный опыт и огромные средства старых собственников, сторонников старых отношений собственности для противодействия налаживанию новых отношений собственности. Вместо укрепления центральной власти он, при расширении его влияния в таких обстоятельствах, расшатывает центральную власть, окончательно подрывает её авторитет, что создаёт угрозы распада страны на части с разными отношениями собственности. Только окончательная победа революционных сил над старой исполнительной властью позволяет им провозгласить созыв нового представительного собрания уже для продолжения целей революции посредством углубления коренных изменений правовых, экономических и социально-политических отношений и, тем самым, вернуть политическую инициативу центральной власти, восстанавливаемой в новом историческом качестве.

Представительное собрание нынешней России, состоящее из двух палат, Государственной Думы и Совета Федерации, конституционно учреждено после политического переворота 3-4 октября 1993 года. Тогда в России победили революционные силы либералов, расправившиеся с созданным в советское время народно-представительным Верховным Советом, который был старым парламентом советского номенклатурного правящего класса, и навязали стране режим диктатуры коммерческого интереса. Либеральное представительное собрание призвано было узаконивать и обслуживать режим диктата коммерческого воззрения на рыночные капиталистические отношения собственности, позволять навязывать России путь реформационного становления космополитического коммерческого капитализма, путь постепенного превращения экономики страны в колониальный придаток Запада и Востока. Это либерально-представительное собрание разрушает страну, так как, являясь средством поддержания политической устойчивости исполнительной власти становящегося на ноги правящего класса коммерческих собственников, оно стало препятствием для развития промышленного капитализма, для становления в России капиталистических производительных сил и производственных отношений и, тем самым, порождает новое политическое двоевластие. И потому в ближайшем будущем оно будут разогнано политической силой, которая возглавит осуществление Национальной революции, ради установления диктатуры промышленного интереса и уничтожения двоевластия в интересах подавляющего большинства горожан.

Представительное собрание в России станет действенным и укрепляющим столичную власть, когда в стране появится осознавший свою политическую роль городской средний класс как класс национально-общественный, то есть, когда оно станет политическим результатом Национальной революции и будет созванным при вызревании предпосылок для перехода к политике Национальной Реформации, для поддержки такой политики. Пока же двоевластие, складывающееся на основе непримиримо враждебного противоборства коммерческого и промышленного интересов, постепенно подталкивает страну к Гражданской войне. Уже сейчас правящий класс диктатуры коммерческого политического интереса оказывается в положении, когда он больше не может рассчитывать на удержание своего господства в стране посредством либерального парламентаризма и всё откровеннее поддерживает усиление исполнительной власти за счёт её полицейской милитаризации и всеохватной бюрократизации.

То, что в России происходит намеренное превращение военных ведомств во внутреннюю полицию и растёт произвол погрязшего в мздоимстве и казнокрадстве, наживающегося на спекулятивных сделках чиновничества, не видит только слепец. Основная проблема ныне господствующего в России режима в том, что он становится с весны 1995 года исторически реакционным. Его правящий класс больше не в состоянии обеспечивать усиление исполнительной власти посредством прогрессивных идей и идеалов, а потому боится подпускать к рычагам управления страной самых дельных и одарённых политиков, которые есть только среди тех, кто отстаивает интересы производства и общественные идеалы. Ибо одарённый и честолюбивый деятель не станет намертво связываться с тем, от чего попахивает трупным разложением и в чём он не видит политического будущего.

Двоевластие всегда и везде обнажает бездарность главных деятелей господствующего режима. Поскольку при двоевластии чрезвычайно возрастает ответственность того (или тех), кто принимает (или принимают) решения в руководстве действующей исполнительной власти, постольку чрезвычайно возрастает значимость личностных, интеллектуальных и прочих качеств руководителей этой ветви власти для принятия быстрых и наиболее подходящих, упреждающих решений. А весь мировой опыт указывает на то, что подобрать одарённых руководителей исполнительной власти невозможно без яркого таланта политического стратега у вождя режима. Только одарённому стратегу удаётся привлекать сильных тактиков и управлять событиями, удер­живать социальную устойчивость при политических кризисах. Но как может оказаться в вождях страны стратег, который в силу своей способности стратегического провидения событий яснее ясного осознаёт гнилость и историческую обречённость сложившегося правящего класса? И как может такой правящий класс допустить способных стратегов к вершинам исполнительной власти, если по наитию не может доверять им, не может верить в их желание бороться за этот правящий класс намертво?

Правящий класс нынешней России, а именно правящий класс диктатуры коммерческого капитала, коммерческого политического интереса, худо-бедно, но сложился – это факт из фактов! Идобровольно он от власти не уйдёт, даже если всё в стране будет безнадёжно разваливаться. Больше того, в силу своего внутренне присущего космополитизма этот правя­щий класс будет держать страну за горло столько, сколько мондиаль­ный коммерческий интерес в лице представителей мирового олигархического правления готов будет в собственных интересах поддерживать или оплачивать его господствующее политическое положение в России.

Класс выразителей коммерческого интереса возможно подавить и поставить под надзор прогрессивных национал-демократических сил лишь единственным способом – в результате Национальной революции, посредством революционного насилия, только и только через военно-политическую диктатуру промышленного политического интереса. Никаких иных способов вырвать у него столичную политическую и экономическую власть и произвести его отчуждение от власти история развитых ныне государств, в своё время прошедших через подобные режимы, не знает и нам не предлагает!

Авторитарная диктатура, призванная вытаскивать страну из болота кризиса идеи государственности и беспомощности столичной власти, кризиса, который разрастается в России с конца семидесятых годов, неизбежна; вопрос лишь в том, будет ли она собственно военной диктатурой или диктатурой военно-политической, то есть осуществляемой политическими средствами революционной национал-демократической партией. Иначе говоря, вопрос в том, кто же станет той субъективной волей, которая определит ход дальнейших исторических событий.

Военная диктатура, военная хунта для России в нынешнем состоянии экономического упадка и в обстоятельствах умирания общественного сознания русского народа была бы трагичной по конечному результату. Противники могущества Российской государственности на Западе и на южных границах, на Дальнем Востоке – все они незамедлительно воспользовались бы этим для всеохватной пропагандистской компании по изоляции России в общественном сознании своих стран, после чего принялись бы беззастенчиво выкручивать руки руководителям российского военного режима, добиваясь односторонне выгодных уступок. И добивались бы уступок! При резком ослаблении военно-стратегического положения России, которое наступит после господства режима диктатуры коммерческого интереса, наивно думать, что нет! К тому же, военным не удалось бы организовать общественной энтузиазм внутри страны для мобилизационного осуществления тех преобразований и изменений существа социально-политических отношений среди русского городского населения, обуславливающих его превращение в русскую нацию, какие жизненно необходимы России для борьбы за глобальное политическое и экономическое лидерство в предстоящем переустройстве миропорядка. То есть они не в состоянии произвести необходимого усовершенствования общественного сознания страны накануне нового передела мира, который происходит или намечается в связи с переходом к постиндустриальному информационно-технологическому развитию промышленной цивилизации.

Однако надо учитывать, что режим диктатуры коммерческого интереса объективно, независимо от чьих-либо намерений и желаний идёт к политическому тупику и краху. Если в России не возникнет сильной национал-демократической партии, идеологически опирающейся на революционную теорию дуалистического видения главных противоречий надвигающегося глобального экологического, энергетического, демографического кризиса и единственно разумного выхода из него, – если такой партии не возникнет, то военные окажутся в положении, когда будут вынуждены и обязаны осуществить захват власти. Военные дружины создали русское государство, в мировосприятии военных армия тысячу и сто лет приносила на алтарь государственности свои помыслы и жертвы, и они не позволят ему рухнуть просто так, – в этом не следует заблуждаться, как не стоит строить воздушные замки на песке предположений, что русская армия навсегда уничтожена либерализмом. Но управлять раскрестьяненной страной, создавать национальный средний класс для современного промышленного производства, проводить социальную революцию в производственных отношениях, направлять развитие возникающего городского общественного сознания без соответствующей идеологии и без руководящей политической организации невозможно.

По вышеприведённым причинам значение появления политической партии целенаправленного осуществления Национальной революции и Национальной Реформации чрезвычайно велико для исторической судьбы державного государства, каким в своей сути является русское государство. Такая партия не может быть партией вообще, одной из нескольких. Ибо смысл её появления в том, чтобы объединить самые здоровые, самые передовые силы русских горожан идеей построения национального общества и государства. В разных обстоятельствах, при необходимости изменяясь в названии, она должна будет не только провести Национальную революцию, но и корпоративной волей руководить страной до самого завершения Национальной Реформации, а именно до появления необратимых традиций этнократического общественного сознания, сословно-корпоративных политических и социально-корпоративных производственных отношений, закреплённых в духовной культуре национального общества. Только при руководстве такой партией Россия сможет избежать надрыва столичной власти и не потерпеть военно-политического поражения от других держав при чрезмерно болезненном политическом переходе от политики Национальной революции к политике Национальной Реформации. Иначе говоря, только посредством управления такой партией Россия избежит участи наполеоновской Франции, фашистской Италии, нацистской Германии, националистической Японии, которые потерпели сокрушительные военно-политические катастрофы из-за отсутствия политических сил, способных понять подлинные причины Национальных революций и необходимость перехода от политики Национальной революции к политике Национальные Реформации.

Стать способной к решительному отказу от революционного авторитаризма ради перехода к политике Национальной Реформации партия национал-демократии сможет лишь на организационных принципах действительного демократического централизма. Единственно на таких принципах ей удастся прийти к власти и установить авторитарную военно-политическую диктатуру, способную ясным пониманием хода мировой истории добиться величия России, получая поддержку своей созидательной идеологии и политике со стороны самых прогрессивных политических сил наиболее развитых промышленных стран Европы, Северной Америки, Азии и ряда стран Латинской Америки. Тогда и военные подчинятся столь явному проявлению моральной силы национал-демократической партии; вынуждено или охотно, но они станут обслуживать политику, которая выражает не только их постепенно и всё определённее проявляющиеся сословные интересы, не только их традиционно-сословное понимание блага государства.

 

 

 

Раздел четвёртый.Новый Мировой Порядок  и НациональнаяРеформация

 

Глава 1. Россия и Новый Мировой Порядок

 

При постановке первоочередных задач русской Национальной Реформации должно   быть в принципиальном плане определено исходное положение России в вызревающем новом мире и тенденции объективного становления экономического и политического Нового Мирового Порядка. То есть, следует теоретически выявить и обозначить как общие задачи любой Национальной Реформации, так и задачи, привносимые отчётливыми особенностями современной ступени мирового развития, которое вследствие расширения и углубления мировых рыночных отношений, – что вызвано непрерывным ростом промышленного производства, – постепенно приобретает черты становления новой и уже глобальной или мондиальной цивилизации. Приходится обязательно учитывать, что первые из задач, задачи Национальной Реформации, испытывают огромное давление и влияние вторых, внешнеполитических. Поэтому разумно вначале остановиться именно на последних.

Каковы же главные последствия становления Нового Мирового Порядка, о коем стали трубить повсюду в последнее десятилетие либо с настроениями тревоги, либо с вызовом? Если уйти от лжи и лицемерия, которыми пропитано всё, что так или иначе связано с нынешним режимом диктатуры коммерческого космополитизма в России, то вопрос уже вполне практически ставится о том, кто и как попадёт в Золотой Миллиард, то есть кто и как попадёт в привилегированные слои общемировой, глобальной цивилизации, к порогу которой впервые в своей истории неотвратимо приближается человечество как таковое.

Предметно можно говорить лишь о двух взаимоисключающих основаниях, на которых происходит становление Нового Мирового Порядка. Эти основания закладываются из самодовлеющих особенностей экономических и политических отношений, наиболее выгодных тому или другому из двух главных движущих интересов современного мира: коммерческому или промышленному.

Космополитический характер коммерческого интереса приводит к тому, что его выразители во всех странах, осознанно или нет, борются за соответствующий этому интересу Новый Мировой Порядок, при котором коммерческие сделки приносили бы наибольшую прибыль. А для этого нужно, чтобы правительства стран руководствовались особым, либеральным политическим мировосприятием, обслуживали бы частную собственность, рост коммерческих капиталов, не мешая коммерческим отношениям. Такой Новый Мировой Порядок, если обратиться к его сути, должен быть отображением и дальнейшим развитием на новой ступени истории человечества тех политических отношений, которые складывались в древних имперских цивилизациях в пору их упадка. В империях Древнего Мира в пору упадка шло хаотическое смешение рас и племён при разложении всякого общественного сознания, непрерывно возрастала роль и власть ростовщиков и торговцев, росло влияние на политику властей их капиталов, происходило постепенное размывание полисной политической или кастово-иерархической организации общественных отношений, которая отражала интересы земледельческих производительных сил. Земледельческое производство становилось вторичным для правящих классов империй, неуклонно приходило в упадок, за которым собственно и следовал упадок империй при внешнем блеске столиц, в которых скапливались торговые и ростовщические капиталы, господствовали обслуживавшие коммерческий интерес меркантильные отношения.

Подобно тому, как в эпоху древних, земледельческих цивилизаций общественные интересы земледельческого производства с позиции торговцев и ростовщиков должны были быть подчинены их частным интересам получения наибольшего спекулятивного навара, в наше время промышленный интерес в мировосприятии владельцев коммерческого капитала должен быть, безусловно, подчинённым требованиям коммерческого интереса, управляемым и контролируемым им. Прелагаемый выразителями умонастроений представителей коммерческого интереса Мировой Порядок является продолжением господства коммерчески направленного капитализма, и он немыслим без всемирной власти коммерческих капиталов, то есть без всемирной власти денег, без повсеместного культа этого универсального товара и космополитической частной собственности. Для воплощения отвечающего коммерческому интересу Мирового Порядка нужен только один центр глобального финансового и политического управления, становление которого должно совершаться при постепенном ослаблении, а затем уничтожении мешающих этой цели государств, нужно единое мировое правительство, для которого местные правительства являются только исполнителями его решений. Постепенно раскручиваемая либералами пропаганда именно такого эволюционного целеполагания для мирового развития господствует сейчас в Западных странах, где уже проявляются признаки действия тайного мирового правительства коммерческого интереса. Распространяемая через самую коммерческую в современном капиталистическом мире американскую политику и культуру, эта пропаганда ясно указывает, где сейчас находится политический центр абсолютной власти глобального коммерческого космополитизма, какую форму Мирового Порядка будет намертво отстаивать правящий класс этой Сверхдержавы.

Промышленный политический интерес обязательно приобретёт в корне отличный взгляд на перспективы развития мировых экономических и политических отношений. Социологизация общественного сознания, совершенствовать которое вынуждает промышленное производство в процессе его укрупнения и усложнения, вовлечение науки непосредственно в производственную деятельность формируют особые этнокорпоративные и сословно-иерархические общества, их национально-эгоцентрическое государственное мировосприятие. Сама жизнь доказывает, чем отчётливее проявляется социологизация общественного сознания, направляемая общественно-государственной властью, тем выше прибыльность самого передового производства государства. Способность общества к социологизации своего общественного бессознательного всегда и везде есть следствие исторического развития государствообразующего этноса, его расовых склонностей и инстинктов, его исторической памяти о духовно-политических революциях и Реформациях стержневых мировоззрений, вокруг которых данное общество сложилось и развивалось. И для продолжения совершенствования социального взаимодействия участников производственных отношений, надо, чтобы производственные отношения становились всё более и более общественно-производственными. Только теми государствами, где осуществляется становление общественно-государственной власти, и развиваются мировые производительные силы. Поэтому Новый Мировой Порядок с позиции обобщённого, мондиального промышленного интереса не может быть никаким иным, кроме как Союзом промышленно развитых Наций,вытраивающих мировую научно-промышленную цивилизацию на основаниях союзного взаимодействия этих наций, внутри которого продолжается совершенствование национальных отношений ради совершенствования мирового промышленного производства. Именно у такого пути развития на данное время нет идеологии и своей единой мировой пропаганды.

Приближающийся распад всей системы сложившихся межгосударственных отношений, причиной которого станет грядущий экологический, энергетический, демографический кризис, вкупе с мировым экономическим кризисом, заставит, в конце концов, вытащить из сферы смутных предчувствий на божий свет знамя установления глобального “вето” на промышленное развитие, если оно осуществляется вне основ общей для мира цивилизационной стратегии. Такое “вето” неизбежно обострит проблемы достижения высочайшей эффективности уже имеющегося в мире промышленного производства. Но наивысшая эффективность промышленного производства будет достигаться только там, где будут в высшей степени социологизированные национальные общественно-производственные отношения! То есть, роль отдельных наций, достигших высочайшей социологизации общественного сознания, будет неуклонно возрастать не только по причине экономического превосходства, а уже ради следования стратегической цели выживания человечества в совершенно новых условиях биологического существования!

При понимании целей строительства нового миропорядка с точки зрения промышленного интереса представляется логически неизбежным, что значение коммерческих капиталов как таковых начнёт устойчиво снижаться, а нынешний мировой капитализм будет в муках, причина которых в упадке влияния идеологического либерализма, преобразовываться в общемировой социал-капитализм союза национальных государств. При общемировом социал-капитализме начнёт возрастать политическое влияние ряда национально-государственных субъектов права в принятии и проведении в жизнь решений, жизненно важных для выживания человечества вообще, но, главным образом, для той его части, которая окажется способной соответствовать объективным требованиям становления промышленной цивилизации Нового Мирового Порядка.

С предельным здравомыслием надо отдавать себе отчёт в том, что в предполагаемом клубе наций Золотого Миллиарда в общем и целом осталось лишь несколько свободных мест, за которые предстоит жесточайшая борьба. Собственно нациями успеют стать ещё несколько народов, переживающих сейчас всеохватную индустриализацию. Дальнейшая индустриализация самим характером надвигающихся глобальных кризисов будет поставлена под жёсткий контроль промышленно развитых держав, а её расширение в другие страны приостановлено посредством их объединённых средств военно-политического воздействия и, если понадобиться, устрашения. Иначе говоря, будут подорваны экономические основания для становления городских национальных обществ в подавляющем большинстве стран третьего мира, уничтожены экономические предпосылки социальных революций характера Национальных революций! Рост числа городских промышленно развитых этнократических наций и государств будет остановлен, а из уже возникших национальных государств и станет складываться союз национальных государств для дальнейшего цивилизационного развития человечества.

Эти глобальные тенденции и навязывают радикальный характер объективно вызревающей в России Национальной революции, предопределяют приоритеты политических целей и первостепенные задачи будущего военно-политического режима диктатуры национал-демократии, уже оказывают существенное влияние на разработку его политической идеологии. Особенности, и особенности существенные, той Национальной Реформации, которой предстоит потрясти Россию и остальной мир, – эти особенности связаны с крайне ограниченным по времени сроком для проведения революционного преобразования архаично-народного земледельческого русского общественного сознания в городское национальное общественное сознание. Для завершения русской Национальной Реформации потребуется шестьдесят-семьдесят лет. Ибо только в третьем поколении после начала Национальной революции полностью закрепляются те культурно-психологические, этические, корпоративные и сословно-иерархические традиции национального самосознания, которые превращают распылённый на индивидуумы государствообразующий этнос в субъективно-национальное общество. И за этот срок надо не просто совершить Национальную Реформацию, а, выдерживая давление мировых противоречий, успеть создать передовую промышленную державу, то есть державу с самыми совершенными социально-корпоративными общественно-производственными отношениями, способную отстаивать интересы русского национального общества с позиции экономической и политической силы.

Но есть ли у России и русских эти самые шестьдесят лет? Ведь уже в ближайшие десятилетия начнётся глобальный экологически и энергетический кризис, который ожесточит борьбу разных сообществ людей и наций за существование до предела, до непрерывной череды военных столкновений. Времени нет, но подчинить его политической воле возможно. Чтобы русская нация, её национальное государство смогли выжить и отстоять право на будущее, осуществляющая русскую Национальную Реформацию партия должна будет поднять знамя самой решительной борьбы за научно-промышленное цивилизационное развитие, за соответствующий господству промышленного интереса Мировой Порядок. Тогда она получит самую серьёзную поддержку заинтересованных в становлении научно-промышленной цивилизации сил внутри существующих наций. Однако без очень сильного идеологическим обоснованием проводимой политики руководства страной, без становления интеллектуально передового и чрезвычайно управляемого государства решить такую сверхзадачу немыслимо.

 

 

Глава 2.   Партия и государство

 

Всякая Национальная революция, как разновидность социальной революции вообще, производит слом прежнего, старого устройства управления страной и заново создаёт условия для выстраивания такого государственного управления, которое отвечает стратегическим целям Национальной Реформации. Преодолевая непримиримые противоречия совершающая Национальную революцию политическая сила решает задачи созидания новой государственной власти, а это задачи над партийные, в известном смысле даже антипартийные. Они подразумевают необходимость безусловного разгона многопартийного и разбившегося на фракции либерального парламента, в котором защищаются интересы разных имущественных и политических слоёв населения, сложившихся при диктате коммерческого интереса, ради мобилизационно решительного изменения общественно-политических отношений в стране в интересах ускоренного развития отечественных производительных сил как таковых. Поэтому революционная партия, которая намеревается совершить Национальную революцию, не может не бороться против обслуживающего коммерческий капитализм либерального парламентаризма, как мирового зла, против устройства власти, которое своим политическим курсом превращает страну в экономический и политический придаток промышленно развитых капиталистических государств, не предлагая никаких способов и мер по развитию собственного промышленного капитализма.

В обстоятельствах господства коммерческих отношений собственности революционная партия должна быть политически авангардной, то есть, по существу вопроса, с позиции исторической судьбы страны смотрящей за пределы созданного режимом конституционного поля, рассматривая его как явление временное и преходящее. Представляя интересы самых экономически передовых, промышленных производительных сил, она обязана навязывать всем слоям населения собственную политику выведения страны из кризиса общественного бытия государствообразующего этноса, кризиса, отражением которого становится потеря государствообразующим этносом способности посредством общественного сознания контролировать коммерческие отношения ради своего существования и исторического развития. Политическая сила партии борьбы за Национальную революцию в том, что она выступает как единственная государственная партия, – государственная в том смысле, что она выступает с революционной программой коренного Преобразования исполнительной власти режима диктатуры коммерческого интереса в принципиально новое историческое качество – в исполнительную власть национального государства, тем самым требуя её решительного усиления, требуя принципиально нового уровня её способностей к управлению. Вследствие чего такая партия расширяет идеологическое, моральное и политическое влияние на самые здоровые и деятельные прослойки аппарата управления внутри режима, против которого она борется.

Главное политическое оружие у такой партии – её прогрессивные национал-демократические идеи и идеалы, её прогрессивная идеология. Главные политические проблемы у неё связаны с тем, что она без каких-либо оговорок подразумевает коренную смену правящего класса, предполагает насильственную постановку либерально масонских бюрократии и олигархии под демократический контроль национального среднего класса, которого ещё нет, который ещё только предстоит создать. Рассматривая национальный средний класс как идею, как виртуальную реальность, которая станет действительностью только в будущем, революционная партия национал-демократии принуждена обстоятельствами кризиса выступать в политике от имени этой идеи, от имени этой виртуальной реальности как раз для того, чтобы теоретически предполагаемая реальность стала в будущем действительностью. При Национальной революции она вносит эту идею в политику, как основу достижения стратегической устойчивости социально-политических отношений, и только в эпоху Национальной Реформации эта идея постепенно приобретает живые очертания по мере роста у определённых средних имущественных слоёв горожан классового политического самосознания. По этим причинам Национальная революция не может осуществляться иначе, чем в виде жёстко авторитарной диктатуры. И революционная партия обязана обосновать, защищать и оправдывать авторитарную диктатуру тем, что эта диктатура есть высшее проявление национальной демократии, есть высшее проявление политического господства национального среднего класса при отсутствии национального среднего класса! То есть, она должна проводить политику в интересах той социальной среды, которой нет, искать политическую поддержку среди представителей побочных, в том числе народно-патриотических интересов, чуждых национальному общественному сознанию, ради ускоренного воспитания у молодёжи государствообразующего этноса национального мировосприятия. Именно молодёжь единственная подлинная опора революционной партии осуществления Национальной революции.

Появление партии национал-демократии в России неизбежно, о чём свидетельствует политическая история буржуазных революций в ХХ-ом столетии. Такие партии появлялись и в Италии, и в Германии, и в Испании, и в целом ряде других стран, как и Россия, переживавших перед буржуазной революцией бурное промышленное развитие, – появлялись с одними и теми же, в той или иной мере осознаваемыми, целями и задачами. И везде они набирали влияние именно в качестве идеологически яростно отрицающих либеральный парламентаризм партий, не признающих правил политических игр властвовавших режимов диктатур коммерческого интереса. Ясно осознаваемая, закрепляемая в идеологиях революционность, – революционность прогрессивнейшая по сути и по форме, как характерная особенность таких партий, в конечном счёте обеспечивала им поддержку молодёжи, с одной стороны, а с другой – выковывала яркие и сильные характеры исторического масштаба, самоотверженных преобразователей отечества, воистину отцов наций.

Национальная революция не может быть непрерываемой, не может быть протяжённым по времени явлением. Задачи такой революции определяются тем, что она должна самыми решительными мерами создать политические условия для коренного, революционного преодоления накопившихся противоречий между современным уровнем производительных сил и архаичным уровнем производственных отношений внутри конкретного общества, преодолеть кризис общественного сознания, кризис культуры производства созданием политических условий необратимому становлению городского национального общества. Никакой иной причины у Национальной революции нет. Проводящая её партия получает широкую поддержку своей авторитарной военно-политической диктатуре со стороны основной массы социальных слоёв населения, значительной части управленческого аппарата лишь на короткое время, и постольку, поскольку совершает понятное им изменение отношений собственности и смену «гнилого» правящего класса новым, выражающим общественные интересы. Основная масса населения видит в авторитарной диктатуре только средство преодоления текущего экономического и социально-политического кризиса. И главная опасность для осуществляющей Национальную революцию партии поддастся представлениям, что именно в этом и состоит цель такой революции. Непонимание именно данного вопроса приводило к политическому краху ряд революционных националистических режимов крупных держав, как то, режим бонапартизма во Франции, фашистский режим в Италии, национал-социалистический в Германии, националистический в Японии. Особенно поучительно это непонимание причин Национальной революции проявилось в Италии. Задачи Национальной итальянской революции были решены уже к середине 30-х годов, что проявилось в идеологическом и политическом кризисе руководства партии. Национальная революция искусственно затягивалась дольше, чем на десятилетие, до конца Второй Мировой войны, а потому фашистский режим постепенно упускал политическую инициативу. Он не мог больше оказывать прогрессивное воздействие на дальнейшее общественное развитие и вырождался в полицейский тоталитарный режим. А полицейский тоталитарный режим терял поддержку всех слоёв населения, в том числе главной своей социальной опоры – зарождающегося национального среднего класса, так или иначе, требовавшего демократизации, то есть продвижения к национальной демократии, замены революционной авторитарной политики реформаторской политикой.

Исторический опыт других стран позволяет сделать наиважнейший политический вывод. Для осуществления перехода от политики Национальной революции к политике Национальной Реформации необходима политическая партия, теоретически осознающая себя партией становления именно национального среднего класса, строящая свои цели и задачи на основе национал-демократической идеологии. Режимы сознательного или неосознанного свершения Национальных революций прошлого, даже самые идеологически подготовленные, фашистский в Италии и национал-социалистический в Германии, потому и свергались внешними или внутренними силами, что они были частично национал-демократическими, частично выражали интересы национального среднего класса. Не имея ясных стратегических политических целей, их руководители принимали важнейшие политические решения под воздействием текущих настроений традиционного народного патриотизма, а не национал-демократизма. А потому переход к Национальной Реформации, то есть к политике становления национальной демократии, совершался в этих странах после поражения, под надзором капиталистических держав с уже сложившимися национальными демократиями.

Наиболее политически выразительными Национальными революциями в Европе в ХIХ и в ХХ столетиях были соответственно режимы военно-политической диктатуры Наполеона Первого во Франции и национал-социалистов в Германии. Их огромное воздействие на судьбы Европы и мира определилось тем, что эти революции в силу исторических и геополитических причин приобрели в указанных государствах мессианский характер. Авторитарные режимы, проводившие эти революции, революционными войнами подрывали основы традиций феодальных отношений в окружающем жизненном пространстве, вольно или невольно, подталкивали прогрессивные политические преобразования в целом ряде созревших к ним стран. Они проводили эгоцентрично националистическую, но и одновременно и интернациональную политику, ускорявшую появление других буржуазно-капиталистических наций, а потому и оказали столь сильное влияние на становление современного миропорядка.         

Русская Национальная революция в силу геополитического державного положения России в Евразии тоже неизбежно, обязательно приобретёт интернациональный характер. Она разовьётся в столь же сложное переплетение решаемых задач чисто национальной социальной революции, но и задач распространения определённого, вполне однозначного политического влияния на те национальные революции, которые произойдут в созревших к ним других странах, – и поэтому воздействие её на судьбы мира будет иметь историческое значение. Русская Национальная революция совпадёт по времени с появлением всевозможных признаков надвигающихся глобальных кризисов, а Национальная Реформация будет протекать в эпоху предельного обострения этих кризисов, когда встанет вопрос о самом выживании, самом существовании человечества. Поэтому уже в течение Национальной революции осуществляющая её политическая сила вынуждена будет искать самые совершенные и перспективные образы социальной, духовной, культурной организации грядущего национального общества, способного не только выживать при этих кризисах, но и эволюционировать в борьбе за существование. Говоря иначе, внешние обстоятельства будут самодовлеюще влиять на протекание Национальной Реформации в России, побуждать становление русского национального государства, как мощной идеологической и военно-политической Сверхдержавы с мессианской ответственностью за судьбу современной цивилизации, больше того, за судьбу человеческого рода и биосферы. Не понять этого из уроков истории и геополитического положения России в Евразии, из того кризиса целеполагания, в который входит остальной мир, как промышленно развитый, так и развивающийся, значит, вообще ничего не понимать в современной межгосударственной и внутренней российской политике.     

Первейшая особенность нынешнего конкретно-исторического положения дел в мире состоит в том, что мир существует накануне принципиальной смены типа мирового цивилизационного развития, приближается к появлению единой цивилизации, не имея при этом чёткого и осмысленного понимания причинно-следственных закономерностей происходящего. Современная Россия в этих условиях оказалась ещё не поглощённой буржуазно-либеральными традициями западных городских демократий, но с гибелью русской деревни уже оторвалась от земледельческих, как духовных, так и политических феодально-монотеистических традиций, сближавших её с третьим миром. Она как бы зависла между двумя мирами. Поэтому Россия вынуждена осмыслять и создавать традиции предстоящей социальной Национальной революции применительно к условиям радикального изменения мировых политических отношений, наступление которых ускорится при приближении к вызванным современной экономикой и демографическим взрывом глобальным сбоям в среде биологического обитания человеческого рода.

Складываются обстоятельства, когда развитие основных тенденций информационно-технологической революции должно привести к диалектическому отрицанию зарождающимся параязыческим типом единой мировой цивилизованности, как цивилизованности союза промышленных общественно-экономических наций, отмирающих монотеистических систем идеологического насилия и соответствующих им субконтинентальных цивилизаций, так или иначе, сознательно или нет, но сейчас поддерживаемых либерализмом и коммерческим политическим интересом. И именно либерализм и коммерческий интерес мешают Западу осознать необходимость продвижения к строительству единой мировой цивилизации, стремятся приспособить информационно-технологическую революцию лишь к задачам обслуживания глобального коммерческого капитализма и единого мирового рынка! И в это время Россия оказалась на пороге Национальной революции, немыслимой без самого решительного поворота к научному параязыческому мировосприятию, которое при всевозможных свободах и в условиях устойчивого вытеснения рабочих из производственных отношений средним классом может быть выстроено лишь на представлениях о национал-демократическом общественном самоуправлении. Объединяясь в партию, русские национал-демократы должны будут под давлением этих обстоятельств усваивать самые передовые идеалы новой цивилизационности, как цивилизованности промышленной, тем самым практически прокладывать путь к неотвратимой замене отмирающих монотеистических цивилизаций в глобальном размахе, полностью и окончательно отрицая их, на цивилизацию собственно новую, с принципиально иным созидательным мировоззрением. Но учитывать при этом, что замена будет отнюдь не мирной, а наоборот, станет лишь следствием целой эпохи глобальной войны нового со старым, войны беспощадной и безжалостной, войны на тотальное поражение нового или старого миропорядка.

Потому-то мировоззренческий уровень теоретического и идеологического обеспечения партии национал-демократии очень важен для успеха русской Национальной революции. Потребность в нём приведёт к тому, что лишь на основе убедительной революционной теории и тщательно проработанной мировоззренческой идеологии станет возможным построение дееспособной и энергичной партии действия и воли, готовой и способной бороться за власть в России. Показателем того, что революционная партия возникает, будут её воззрения на окружающий мир, как на продолжение дела русской Национальной революции, готовность не останавливаться перед любой ответственностью, в том числе и за судьбу человечества. Роль идеологов на первых этапах станет решающей в становлении такой партии и в политической борьбе за власть. Но и затем, во власти, будет оставаться неизменно высокой, в том числе при укреплении военно-политической диктатуры национал-демократии, при обеспечении государства наступательной и активной пропагандой, при разработке стратегии наступательной дипломатии, нацеленной на работу с правящими кругами промышленно развитых держав Запада, находящимися под влиянием либерального мировоззрения мирового коммерческого интереса.

Политические проблемы сочетания русской национал-демократической социальной революции с мессианской ответственностью перед остальным миром разрешимы только через появление двух уровней исполнительной власти. С одной стороны, собственно государственнойвласти, продвигающей сугубо национальные интересы, решающей собственно внутренние задачи Национальной Реформации. А с другой – в России должна возникнуть межнациональная, на расовых принципах основанная власть с правами государства в государстве, занимающаяся организацией передовых социальных сил других наций и их управлением. Эта вторая власть не может быть никакой иной, кроме как орденского вида. СС в национал-социалистической Германии превратилась из службы безопасности партии во вторую власть, выстраиваемую, как орден, из подобных же причин. В то время она не смогла выполнить свою роль в полной мере, так как национал-социализм не поднялся до национал-демократического мировосприятия, вследствие недостаточного развития мировых производительных сил оказался недостаточно глубоко проработан в теории для глобальной роли и ответственности, был исторически преждевременен (не для Национальной революции в Германии, разумеется).

Орденская структура межнациональной власти в эпоху русской Национальной Реформации должна будет набираться из лучших представителей северных цивилизованных наций, чтобы из них на самой серьёзной научно-исследовательской основе шло воспитание элиты военно-политического сословия Нового Мирового Порядка грядущей   мировой постиндустриальной цивилизации.   В этой цивилизации экономика сможет работать лишь тогда, когда будет строжайшим образом, а при необходимости и беспощадно, поддерживаться “вето” на экстенсивное промышленное развитие при самом решительном подчинении коммерческого интереса промышленному интересу, для чего понадобится жёсткая межнациональная сословная иерархия в качестве политической надстройки на таком общемировом экономическом базисе.

 

 

Глава 3. Государство и элита

 

Элита есть влиятельные представители общественных, политических и экономических отношений, которые выделяются к власти и её обслуживанию для достижения устойчивости этих отношений, главным образом за счёт того, что придают власти авторитетный, общественных характер. Необходимость в элите возникает с ростом общественного, представительно-политического сознания и без него немыслима.

В России, в отличие от национальных капиталистических держав современного мира, сейчас нет собственной государственной элиты, так как народное общество государствообразующего этноса отмирает, русское народное сознание перестаёт быть общественным из-за разложения народных экономических и общественных отношений, а русское национальное общество ещё не появилось. Предпосылки к зарождению национальной государственной элиты возникают при определённом уровне развитости городской хозяйственной жизни, когда складываются городские социальные слои, стремящиеся к политической ответственности ради наилучшей защиты своих интересов. Политическая борьба этих социальных слоёв посредством революций и реформаций изменяет саму суть народных общественных отношений, которые развились при земледельческом способе производства, и народные отношения в городе с течением времени преобразуются в городские общественные отношения. Зарождающиеся и развивающиеся в городе общественные отношения гораздо более сложные, чем земледельческие, – в городе много свобод выбора, складывается рациональное рыночное мировосприятие, а рост образования и знаний постоянно расширяют кругозор множества людей. И для налаживания сложных общественных отношений между горожанами необходимы отражающие основные городские материальные интересы идеологии, которые воздействуют на сознание горожан, побуждают их к общим политическим действиям. Городские политические отношения превращаются в устойчивые общественные отношения по мере того, как они становятся этнократическими и национально-корпоративными, обслуживающими такие отношения собственности, которые отвечают расовым и исторически сложившимся склонностям к той или иной деятельности у государствообразующего этноса. Возникающая при этом национальная элита как раз и обеспечивает проведение политического курса, направленного на создание экономических и социальных, а так же внешнеполитических условий, отвечающих склонностям государствообразующего этноса, ради развития и совершенствования национальных общественных отношений.

Русские городские социальные слои с собственными экономическими и политическими интересами исторически не успели развиться до уровня потребности в самостоятельном общественном сознании, хотя зарождение такой потребности наблюдается в некоторых городах Древней Руси, где горожане принимали деятельное участие при вечевом самоуправлении. Несколько основных причин делали исторический путь становления в России городских социальных слоёв, осознания ими собственных интересов и накопления опыта политической борьбы за эти интересы, как общественные интересы, длинным и трудным. На западноевропейский феодализм всё время его существования огромное воздействие оказывали традиции общественного городского сознания и городского права античной Римской империи, которые способствовали быстрому усвоению цивилизационной культуры городских общественно-политических отношений завоевателей. А древнерусское государство во время своего зарождения в девственных лесах Восточной Европы было лишено возможности использовать какие-либо цивилизационные общественные и гражданские городские традиции или испытывать влияние таких традиций. Русь должна была создавать такие традиции сама, как бы “плясать от печки”. Византийское цивилизационное влияние, которое распространялось на Руси после принятия православия, было краткосрочным по историческим меркам и прервалось после падения Византии. К тому же его усвоению мешало то, что во времена татаро-монгольского ига расколотая феодальной раздробленностью Русь была надорвана экономически и постоянно надрывалась грабежами, всяческими поборами степных орд, а потому городская хозяйственная жизнь измельчала, с трудом поддерживалась в нескольких городах. Но именно в этих городах сохранялись те самобытные зародыши традиции древнерусского вечевого городского самоуправления, которые постепенно воспитывали городское общественное самосознание, подталкивали выделение лучших людей к политическому влиянию ради достижения устойчивости внутригородских общественных отношений, а со становлением Московского государства Восточной Руси закладывали основания для появления общерусской элиты. И они-то, эти традиции позволили Московской Руси пережить Великую Смуту, дали направление спасению, выходу из Смуты через расширение представлений о местном вечевом самоуправлении, о местных общественных отношениях до представлений об общерусском народном соборном представительстве, об общерусских народных отношениях.

В условиях земледельческой, многоукладной Московской Руси с её крайне слабым городским хозяйством народное общественное сознание, предпосылки которого создавались в городах, зародилось и стало складываться на основаниях господства земледельческих отношений собственности, быстро развиваясь, как сознание земледельческое, многоукладное. Слабость же городской хозяйственной жизни влекла за собой неразвитость, низкую производительность земледельческого хозяйства, которая не позволяла выделиться устойчивым сословным отношениям. До Петра Великого в России не развилось даже сословно-иерархическое сознание, как необходимейшая предпосылка возникновения культуры единого общерусского народного общественного сознания. Следствием чего было уникальное для истории Европы разделение страны на внутренние области с господством феодальных отношений, где худо-бедно зарождалось дворянское сословное самосознание, и на огромные окружающие их земли, где сохранялось казачье самоуправление, отвергающее феодальные отношения собственности. Но даже и во внутренних областях стрельцы, как основной вид военных сил народного государства, должны были вести подсобное хозяйство, сочетая в себе интересы разных сословий.

Народные общественные отношения XVII века создавались в Московской Руси вместе с появлением народной элиты, первыми героями и представителями которой стали мещанин Минин и князь Пожарский. В подавляющем большинстве своём русская народная элита имела православное земледельческое мировосприятие и отстаивала соответствующую патриархальную политику, стремясь укреплять политическую устойчивость народных отношений за счёт противоборства с влиянием того городского уклада жизни, который возникал в протестантской и католической Европе после протестантской Реформации и католической Контрреформации. Эта народная элита заводила страну в исторический тупик, и во взаимоотношениях между нею и государственной властью постепенно накапливались непримиримые противоречия.

Преобразования Петра Великого скачкообразно подняли Российское государство к новому качеству организации государственного управления, создали могучую военно-политическую империю. И добиться этого удалось потому, что Преобразования ставили целью вырвать дворянство из народных отношений, выпестовать из дворян второе собственно государственное сословие, руководствующееся своими осознанными сословными интересами, и одновременно свести на нет значение народной элиты, прекратить искать поддержки царской власти в народно-представительных соборах. Для обоснования подавления великорусских народных общественных отношений среди дворянства стала распространяться имперская идея о гражданских общественных отношениях, которая возникла в Римской империи в эпоху упадка, вызванного исчезновением традиций древнеримского республиканского общественного самоуправления, когда императорская власть стала опираться главным образом на преторианскую дворцовую гвардию и правительственную бюрократию. Если первые десятилетия осуществления Российской имперской политики самодержавию пришлось опираться на европейских иностранцев, как на опытных выразителей интересов второго сословия, то ко времени правления Екатерины Второй в России политическая культура второго сословия появилась у собственно русского дворянства. Объединённое сословным сознанием русское дворянство потребовало провести политические реформы, вследствие которых оно стало главенствующим в политическом влиянии на развитие государства, подчинило своим сословным интересам групповые интересы наспех перевоспитанной из боярства аристократии. Его материальная заинтересованность в крепостном праве была причиной целенаправленного разрушения народных общественно-политических отношений, какими те стали к концу XVII века. К чему это привело, можно судить хотя бы по следующему факту. Александр I, под воздействием Великой французской революции стремясь опереться на общественное сознание русского мещанства в проведении глубоких реформ государственного управления, поддерживая идеи Сперанского о создании Государственной Думы, как некоего подобия народно-представительных соборов XVII века, в конечном итоге был вынужден свернуть практически все свои прогрессивные начинания. Причина неудачи его попыток провести политические реформы в самой России была в слабом общественном сознании у широких слоёв русского имперского второго сословия. В этом оно явно уступало польской народной шляхте, которая отличалась стремлением к конституционному выстраиванию власти, что позволило разработать для включённой в Российскую империю части Польши конституцию общественного самоуправления. Оказалось, что русское второе сословие, развращённое имперской идеей о гражданском обществе, в своём большинстве было не в состоянии выражать и отстаивать народные общественные интересы.

Слабость общественного сознания дворянского второго сословия объяснялась тем, что после Преобразований Петра Великого политическое и общественное сознание третьего податного сословия не развивалось, было подавлено бюрократическим аппаратом, а потому отсутствовало давление на власть его собственных интересов, которое заставляло бы дворянское сословие искать взаимопонимания с другими сословиями. Либеральные реформы, начатые крестьянской реформой 1861 года, и создали предпосылки для возрождения политического народно-общественного сознания у широких слоёв городских мещан и у зажиточных представителей крестьянства. Слои горожан, быстро воспринимавшие буржуазные идеи, идеалы и идеологии Западной Европы, устремились к влиянию на политические решения, а такое влияние с их стороны было невозможным без введения институтов общественного самоуправления, а точнее сказать, без развития общественных отношений посредством институтов общественного самоуправления. По мере того, как их экономические интересы превращались в общероссийские, возрастала зависимость этих интересов от совершенствования социального взаимодействия русского народа. Поэтому городские слои политизировались и стали требовать народного парламентаризма, который бы дал им право участвовать в законодательном надзоре за государственным правлением, чиновничьим управлением и разработкой правительством смет доходов и расходов.

В таких обстоятельствах, с одной стороны, возрождалось традиционное великорусское народное общественное сознание, а с другой стороны, рождалось общерусское городское общественное сознание, как следствие свобод слова, печати, юридических гражданских прав, которыми в наибольшей мере пользовались именно горожане. Поэтому происходило становление двух элит. Одной традиционной, искавшей способов восстановления духовной преемственности с народным общественным сознанием XVII века, с политической традицией народно-представительных соборов, и эта элита опиралась на земледельческие отношения и интересы подавляющего большинства населения крестьянской страны. А другой элиты – новой для России, которая состояла из русских горожан всей страны. Вторая элита, относительно малочисленная, не имея в истории великорусского государства традиций определённого общественного положения, пристально изучала опыт западной Европы в организации общественных и политических отношений на основе буржуазных городских отношений собственности, пыталась перенимать этот опыт, переносить его на русскую почву. Между двумя элитами, патриархально народной, с одной стороны, и буржуазно-городской, которая пыталась встать на ноги под влиянием умозрительной идеи о русских национальных общественных отношениях, – с другой, возникла, ширилась пропасть непримиримой борьбы за политическую власть, за политический курс, которым пойдёт дальнейшее развитие России.

Трагизм истории России ХХ столетия, трагизм судьбы русского этноса были в том, что российская государственность не могла не быть державной, –   так как именно на российской государственности лежала ответственность за удержание порядка на огромной части Евразии, населённой многими крайне отсталыми народами, народностями и даже племенами с чудовищно архаичными родоплеменными отношениями. Но она не имела внутренних русских общественных сил, не имела сплочённой русской общественной элиты, не имела взаимного доверия русских сословий, чтобы стать сильной великорусской народной державой, в которой господствуют ясно осознанные русские общественно-субъектные интересы и средства воздействия на власть и на управление страной. Ибо русское общественное сознание только ещё восстанавливалось с последней трети девятнадцатого столетия, раздиралось противоречиями между крестьянским и городским мировосприятием, и его патриархально народная и городская общественная элиты ещё не сложились, не нашли компромиссов, не превратились в общерусскую самодовлеющую политическую силу.

Влияние прогресса индустриальной цивилизации в Российской империи было возможным утверждать только посредством мощной имперской бюрократической машины, расходуя её ресурсы на подъём культуры европейской буржуазной цивилизованности как у государствообразующего народа, так и на диких окраинах. А в противоречие с имперской государственностью рост промышленного производства, рост численности и влияния связанного с этим производством предпринимательского слоя, то есть собственников производства, а так же способных на высокопроизводительный труд образованных рабочих и служащих, требовал быстрого становления русского национально-эгоистического общественного сознания, становления этнократичес­кого общества. Особенностью этого общества, его отличием от народного общества должна была стать нацеленность не на имперскую экспансию ради расширения земельной собственности и увеличения численности податных земледельцев самого разного происхождения, а на конкурентную борьбу товаропроизводителей за рынки сбыта. Иначе невозможно было добиваться такой культуры производственных отношений, которая делала бы промышленное производство капиталистически прибыльным, привлекательным для капиталовложений. Политическими союзниками социальных слоёв, связанных с промышленным производством, а потому сторонниками националистических настроений, становились те слои зажиточных крестьян, которые вследствие преобразований в сельскохозяйственных отношениях проникались капиталистическими интересами, брали банковские ссуды на улучшение средств и способов земледелия, превращались в поборников городских отношений собственности среди народного крестьянства. И это противоречие всё живее и упорнее подчёркивалось представителями зарождающейся национальной элиты.

Воздействие идей Ницше захватывало передовую русскую мысль возникающей городской элиты. Возглас П.Столыпина: “Надо дать дорогу русскому национализму!”, – яснее ясного указывал, что вызревающая в связи с экономическим капиталистическим подъёмом буржуазная революция неизбежно должна будет перерасти в революцию Национальную, то есть трансформацию феодально-бюрократической империи с очень сильными аристократическими правомасонскими пережитками в империю буржуазно эгоистическую, национально-эгоистическую, этнократическую, обслуживающую интересы русского национального общества и его элиты.

Порождаемый капиталистическими преобразованиями подъём русских народных и националистических настроений вызывал рост напряжённости в отношениях власти с этническими меньшинствами, которые поэтому либо рассчитывали благодаря буржуазной революции вырваться из состава империи, либо боялись буржуазной революции, становились на сторону имперских сил, контрреволюционных по своей сути. Предопределённый ходом истории русский городской национализм пугал онемеченную, теряющую политическую почву под ногами петербургскую бюрократию и традиционную земледельческую аристократию. Пугал он и инородческую коммерческую, банковскую буржуазию с её космополитическими интересами и мировыми связями. Но он пугал и подавляющее большинство русского народа. Пугал народную интеллигенцию, отравленную православными традициями иррационального мировосприятия. Беспокоил растущим давлением эгоистических интересов буржуазного города чрезвычайно многочисленное бедное, держащееся за общинную взаимовыручку деревенское крестьянство, а так же казачество с их местническим мировосприятием, местными интересами, чуждыми представлениям о необходимости качественно более сложных экономических и политических, а потому и общественных отношений, которых требовали городские интересы собственности для своего развития. Поэтому буржуазная революция в феврале 1917 года сразу же столкнулась с множеством враждебных ей интересов, которые возглавившие её силы оказалась не в состоянии преодолеть и победить.

Большевистская контрреволюция стала возможной вследствие того, что большевики возглавили городской индустриальный пролетариат и общинное крестьянство, то есть подавляющее большинство населения страны. Пролетариат был участником индустриальных производственных отношений, но был отчуждён от городских отношений собственности, не имел городского общественного сознания, а потому не выражал заинтересованности в национальном общественном сознании, в национальных общественных отношениях. Ему были чужды представления о необходимости национальной элиты. У пролетария, вчерашнего крестьянина, оторванного от земельной собственности, вытесненного из деревни в город на рынок труда сохранялись духовные связи с бедным общинным крестьянством, которое тяготело к народным общественным отношениям, к действенному их отстаиванию, и данная духовная народная связь обеспечивала их политический союз, как союз большинства.

Большевики провозгласили борьбу за политическую диктатуру пролетариата и под лозунгами всеобщего социального равенства с помощью пролетариата захватили власть, а затем победили в кровопролитной Гражданской войне. Но в условиях полного развала экономических связей внутри страны, при подорванном рынке товарного производства и обмена, они стали выстраивать контрреволюционную, враждебную городским общественным отношениям власть, восстанавливать имперскую державно-бюрократическую машину управления Россией, одновременно приводя её в соответствие с требованиями индустриального развития, без чего нельзя было политически выжить в ХХ столетии. Этот режим стал уничтожать основных противников своего правления, в первую очередь городскую общественную элиту, а затем и русскую народную элиту, которая тяготела к эсерам. Главные враги имперской государственности в прежнем её качестве примирителя множества отсталых народов и народностей, а именно нарождавшиеся в начале века под воздействием промышленного производства средние имущественные слои русских горожан, будучи основными носителями идеи городского общественного сознания, были беспощадно, жестоко истреблёны во время Гражданской войны и за десятилетия после неё. С уничтожением средних имущественных слоёв горожан была истреблена и возникавшая в муках в течение сотен лет культура представлений о городской сословной иерархии, без которой городское общественное сознание немыслимо и невозможно. Взамен идеи общественного сознания в стране опять стала внедряться сверху имперская идея гражданского сознания, гражданского права в советском коммунистическом истолковании.

К чему же привело за семь десятилетий политическое господство коммунистов? При общем подъёме производительных сил, который осуществлялся за счёт сверхэксплуатации патриотических настроений государствообразующего народа и использования дешёвого сырья, происходил упадок авторитета Верхов власти, слоёв её управленческого обслуживания, они всё очевиднее проявляли совершенное непонимание сути общественной жизни и даже основополагающих законов политэкономии К.Маркса. Это стало особенно очевидным после последовавших за Перестройкой М.Горбачёва демократических преобразований и новой городской демократической революции. Но уровень общественных знаний и политических идей тех, кто обслуживает интересы новых хозяев России, то есть собственников режима диктатуры коммерческого космополитизма, а так же их основных политических противников оказался тоже прямо-таки удручающим. Это особенно бросается в глаза оттого, что построенная на воинственном невежестве политическая борьба в нынешней либеральной России не выдерживает никакого сравнения с тем интеллектуально-творческим характером политической борьбы идей и идеологий, которым отличался в России период первой трети двадцатого столетия.

Положение дел показывает, что у русских сейчас нет и зачатков общественных элит, как народных, так и национальных, из-за чего русские предстают неорганизованной толпой, не способной к выражению, обоснованию своих общественных интересов. Поэтому призывы к поддержке реформ в направлении развития производительных сил не приводят ни чему, ибо производственные отношения по своему существу являются общественными, что особенно отчётливо проявляется во времена экономических и политических кризисов, и при отсутствии какого-либо общественного сознания распадаются. Социальная среда народных общественных отношений в России исчезает вместе с умиранием традиционной русской деревни. Поэтому без появления национальных общественных отношений и национальной общественной элиты государствообразующего этноса в настоящее время нельзя выйти из кризиса производства, а тем более осуществлять революционное совершенствование культуры производства, невозможно сделать производство России рыночным и конкурентоспособным.

Элита общества возникает, когда достаточно развились и культура сословной иерархии и общественное сознание. При самодержавном феодальном абсолютизме, когда подавляются народные общественные отношения, элит, как таковых, не было нигде, – феодально-бюрократическому абсолютизму, так же как и централизованному бюрократическому социал-феодализму или коммунизму, они не нужны. Поэтому при абсолютизме производство становится всеохватно поднадзорным, регламентируемым и экстенсивным, постепенно приходит к глубокому кризису вследствие отсутствия возможности проявлять личную предприимчивость, необходимую для перехода к интенсивным способам хозяйствования. После времён античности и завершавших Средние Века эпох народных революций, в которых начиналось становление народных обществ, народных элит, элиты возрождаются только с развитием отрицающих абсолютизм буржуазно-демократических интересов, вследствие буржуазных, а за ними национальных революций. Причины тому кроются в том равенстве возможностей, ради которых происходят буржуазные революции, и в тех свободах, которые нужны для обеспечения такого равенства возможностей, – в частности, в свободе доступа к самой широкой информации, а с ней к свободе экономического и политического выбора. Такие поощряющие индивидуализм свободы могут сдерживаться единственно становлением национального общественного сознания.

Россия ныне подошла к такому состоянию, когда ей требуется скорейшее восстановление общественного сознания русского этноса, а так же возникновение интеллектуально-творческой элиты и культуры национальной сословной иерархии. Предпосылками поворота к осознанию этой потребности стали демократизация политической жизни и восстановление отношений собственности на основаниях частной собственности. Сами же демократия и частная собственность оказались возможными в результате вынужденного развития в Советском Союзе крупной государственной промышленности, посредством которой к середине 70-х годов впервые в истории огромной России был создан единый экономический рынок от западных границ до Тихого океана. Дальше невозможно было обосновывать политическую целесообразность централизованного планирования и мелочного регламентирования, которые препятствовали переходу от экстенсивных способов хозяйствования к высокопроизводительным интенсивным, вследствие чего нарастал всеохватный кризис производительных сил.

Однако возникновение русской национальной элиты, как непременного условия перехода к интенсивному промышленному развитию, будет происходить не просто. В ней не заинтересованы ни коммуно-патриотические силы, ни новые хозяева России, установившие в стране режим диктатуры коммерческого интереса. Поэтому она будет зарождаться и пробивать себе путь к существованию вопреки этим силам и режиму, то есть благодаря революционному противоборству с этими силами и режимом. Русская национальная элита в ближайшее время будет возникать во всех проявлениях городской жизни из революционеров самых разных видов деятельности, и она заявит о себе именно как об элите только после Национальной революции, укрепляясь и превращаясь в самую влиятельную часть национального общества в предстоящие десятилетия Национальной Реформации. Её возникновение и становление по этим причинам будет обусловлено распространением среди русских горожан национал-демократического мировоззрения, а так же появлением национал-демократической партии, потому что Национальная революция станет возможной лишь под руководством партии с национал-демократической идеологией.

Элита сама по себе подразумевает, что имеет место биологически предопределённое неравенство людей при рождении, неравенство по способностям и предназначению, сложившееся в результате эволюционного отбора нашего биологического вида. И элита обязана олицетворять высокий уровень социальной культуры, социальной ответственности членов конкретного общества, что сглаживает это неравенство, удерживает общество от политической конфронтации. Элита необходима для обеспечения демократических свобод, но её стабилизирующее воздействие на политику определяется тем, что в неё попадают за явные особые качества, за личные заслуги перед обществом. Лишь выделяемая мнением самого общества элита способна служить достижению устойчивости общественных отношений, способствовать развитию и процветанию такого общества.

России на предстоящие полстолетия жизненно необходимо чрезвычайно деятельное национальное городское общество, с чрезвычайно целеустремлённой национальной элитой. Такую элиту немыслимо создать на правах рождения и наследования, вроде аристократии. Непотизм, то есть продвижение родственников и своих людей вне их конкретных личностных достоинств, становится признаком дикой азиатчины, страшной отсталости, не может быть оправдан и терпим ни в каких проявлениях, становится противогосударственным и разрушающих со­циальные отношения явлением. Задача из задач Национальной революции и Национальной Реформации — произвести такое изменение культуры личного поведения и общественного сознания в среде русских горожан, чтобы социальные отношения стали на новом диалектическом витке развития русского этноса подобны отношениям внутри родоплеменного общественного существования. Иначе говоря, интересы нации должны безусловно подчинить себе интересы семьи, интересы индивидуума, интересы любого круга считающих себя членами русской нации людей.

Современная Япония, в которой идёт жесточайший отбор кадров национальной элиты, показывает яркий пример господства национальных интересов над любыми личными или групповыми интересами. Отобранные в тщательно продуманных и сложных конкурсах лучшие выпускники высших учебных заведений страны живут в особо строгих, полузакрытых школах, где у них воспитывается высочайший социальный корпоративизм поведения, опирающийся на глубокое осмысление причин политической силы государства. Каждое утро эти будущие политические и экономические лидеры страны, то есть представители будущей элиты, обязаны подметать улицы, выполнять другую самую не престижную работу. Таким образом, в них воспитываются сила духа и воли, но главное — чисто орденская культура подчинения себя стратегическим целям и задачам особого социума, национального общества.

Нечто подобное было и в Англии в недавнем прошлом. Английская аристократия выжила в качестве элиты капиталистического государства потому только, что смогла создать особые центры воспитания орденского корпоративизма у всех своих представителей. Дети английской аристократии отправлялись в закрытые школы с суровым образом существования и самообслуживания, затем попадали в замкнутые и строгие своими почти аскетическими правилами два университета, между которыми вполне сознательно поддерживался дух открытого соперничества.

В Российской империи, как уже отмечалось выше, никогда не было элиты, не возникло системы её воспроизводства и воспитания. Хотя Пётр Великий и предугадывал необходимость особого воспитания детей бояр, но только через сто лет Александр I, чтобы ответить на вызов Великой французской революции, в своих стремлениях произвести некое реформирование страны попытался своей волей создать заведение по воспитанию элитарной корпоративной культуры поведения у детей аристократии. Этим заведением был знаменитый Царскосельский Лицей. Однако отсутствие общественного сознания, отсутствие давления третьего сословия снизу на политические позиции аристократии, быстро разложило изначальные принципы организации Лицея. Сначала под воздействием чувств чадолюбивых родителей пали принципы орденского аскетизма, затем уже провал реформ в стране сделал существование Лицея политически искусственным и бессмысленным.

Национальная революция, как революция в высшей степени прогрессивная, обязана будет в качестве первоочередной задачи решать вопрос долгосрочного осуществления государственного управления созданием, воспитанием и воспроизводством русской национальной элиты. Принимая во внимание особенности нашего умозрения и исторически сложившиеся традиции государственности, нам в первую очередь надо будет осваивать японский и английский, немецкий опыт вмешательства государства в развитие общественных отношений. Но не замыкаться на опыте этих держав, брать всё полезное и в американском опыте тоже, хотя и с большой осторожностью, ибо в США не удалось сохранить расовую политику англосаксонского американского национализма, что ведёт эту Сверхдержаву к исторической катастрофе.

Требования к качеству русской элиты, которую надо будет создать в течение Национальной Реформации на основаниях традиции, заложенной во время Национальной революции, должны быть очень высокими. Ибо её предназначение стать ядром по управлению процессами развития Евразии в обстановке демографического, экологического, энергетического кризисов, а также вероятных военно-политических столкновений с опаснейшими для человечества последствиями. Эта элита должна готовить из своих рядов управляющих глобальными событиями сверхлюдей, в том числе несущих ответственность за судьбу цивилизации и человеческого рода вообще. Поэтому нам предстоит пройти через жесточайший социал-дарвинизм, в чём-то более требовательный к отбору в борьбе за социальное выстраивание национальных общественных отношений, чем был и есть американский. Формирование элиты с высокой волей к власти, возглавляющей нацию, которая должна стать мировым лидером Нового Мирового Порядка, Союза наций, – вот единственно мыслимые цели культурной, духовной реформации, как составных частей русской Национальной Реформации, к которой мы неотвратимо приближаемся.

Русская национальная элита в преддверии постиндустриального развития промышленной цивилизации, когда потребуется особое сочетание этнократического корпоративизма общественного сознания и в то же время творческая раскованность Архетипа, возможна лишь как расовая, северная по происхождению и мировосприятию. Руководимое национал-демократической политической силой государство в течение Национальной революции должно будет, приняв на себя всю полноту ответственности за политику соответствующего отбора элиты, проводить решительную мифологизацию северного расового превосходства для духовного воспитания молодёжи не только России, но и молодёжи северных наций в целом.

 

 

Глава 4. Государство и Культурная революция

 

Культура зародилась для обслуживания религиозных культов в родоплеменных обществах. Её главными заказчиками и вдохновителями выступали шаманы и жрецы. Культура усложнялась и совершенствовалась по мере развития религиозных представлений, отражая духовный строй мировосприятия этнических обществ, вокруг которого выстраивались общественные и хозяйственные отношения. Её взаимодействие с бытиём общества было диалектическим, она изменялась под воздействием хозяйственной и общественной жизни и влияла на изменения хозяйственных и общественных отношений. Объединение этнических племён в устойчивые союзы было признаком появления государственной власти, которая была заинтересована в устойчивых союзах, стремилась подавлять попытки того или иного племени выйти из союза. Для этого государственной власти понадобилось соответствующее мировоззрение, основывающееся на этнических родоплеменных религиях. Так возникли языческие религиозные мировоззрения, а на их основаниях развивалась языческая цивилизационная культура.

Развитие цивилизаций было связано с расширением знаний об окружающем мире ради наибольшего использования этого мира для получения средств жизнеобеспечения. А накопление знаний на некоторой ступени познания мира стало невозможным без их систематизации, что послужило причиной зарождения абстрактного мышления и философии, которая упорядочивала само абстрактное мышление, сделала его осмысленным. Философия занималась выстраиванием абстрактного мира понятий, образов, отвлечённых идей. А для перевода этого абстрактного мира в действительность, для упорядочивания самой действительности посредством упорядоченного мира идей понадобилось особое сословие жрецов-священников, выступающих политиками и историками, обладающих эзотерическими знаниями о способах управления людьми с помощью идей, и они превращали философию в идеологию. Культура под их влиянием поднялась на новую ступень развития, когда она уже отражала видение мира, – если можно так выразиться, – через очки идеологии, через философское мировоззрение, используя абстрактные образы и понятия, опираясь на них.

Монотеистические или, точнее сказать, философские идеологии, обосновавшие феодальный строй, то есть феодальное государство и право, феодальные отношения собственности, феодальные общественные отношения, как отношения народные, выстраивались на философских мировоззрениях, на разумном выстраивании определённых идей для решения задачи выведения языческих цивилизаций из всеохватного кризиса. Чтобы воздействовать на людей, философские идеологии должны были отражать религиозное родоплеменное бессознательное людей, и только в этом смысле они оказывались религиями. Историческая эпоха феодального строя была переходной в развитии цивилизации. В эту эпоху сознание людей под воздействием философской религии отрывалось от первобытного родоплеменного общественного мировосприятия, мировосприятия естественного, природного и биологического, чтобы с течением времени, вследствие естественного и политического отбора превращаться в идеологическое мировосприятие, то есть абстрактное, всецело управляемое посредством абстрактно упорядоченных идей, посредством идеологий. Поэтому и культура феодализма была переходной, абстрагирующей языческое сознание, превращающей его в идеологическое сознание, а родоплеменные общественные отношения преобразующей в идеальные народные общественные отношения.

Окончательная победа феодального идеологического мировоззрения достигалась на исходе средневековья, во времена Великих Смут, завершавшихся народными революциями, после которых становилось возможным движение к монархическому абсолютизму, как окончательной цели феодальной религиозной идеологии в области выстраивания предельно упорядоченной государственной власти. Народное мировоззрение уже идеологическое, оно выстраивается на основаниях религиозных философских идеологий и управляется ими. Однако земледельческие хозяйственные отношения, лежащие в основе феодализма, непосредственно зависят от природы, а потому сохраняют в народном мировосприятии огромное наследие языческого прошлого. Это отражается в народной культуре, являясь первопричиной почвеннического патриотизма, защищающего права коллективной народной собственности на обозначенную границами землю.

Буржуазные революции подготавливаются философскими мировоззрениями, которые возникают вследствие реформации философской религии, делают следующий шаг в направлении отрыва идеологии от воздействия природы, от природной зависимости в её погодно-климатическом и почвенническом смысле. А Национальная революция закрепляет этот отрыв, преобразует общественные отношения в полностью идеологические отношения, в идеале совсем разрывающие связь с патриотизмом. Национальное мировосприятие в идеале становится как бы совершенно независящим от того, где оказался представитель нации, в каком месте земли, космоса или вселенной. Это позволяет национальному обществу встраиваться в глобальные экономические и политические отношения, оставаясь обществом с устойчивыми общественными отношениями. Представители нации могут вести борьбу за рынки сбыта своей товарной продукции в любом месте земного шара, оставаясь представителями своей нации в любой среде, в любой обстановке, в любых обстоятельствах. И национальная культура отличается от народной именно тем, что она отражает общественные отношения, как абстрагирующиеся от родоплеменного прошлого, сохраняющие с ним связь только через этнические Архетипы. Поэтому национальные общественные отношения развиваются и поддерживаются, в первую очередь, как архетипические и этнократические. Возникновение национальной культуры обусловлено, во-первых, появлением национальной идеологии в том или ином её проявлении, а во-вторых, революционным разрывом с народной культурой, то есть Культурной революцией, которая происходит одновременно с Национальной революцией.

Национальная революция, как любая революция вообще, совершается авторитарной диктатурой революционно мыслящего меньшинства над большинством, в том числе ради того, чтобы создать условия для воспитания молодёжи на основе качественно нового мировосприятия. Поэтому и Культурная революция может осуществляться только авторитарной диктатурой революционной политической организации, захватывающей все рычаги государственной власти, качественно усиливающей эту власть для проведения своего политического курса. Только в эпоху Национальной Реформации, когда возврат к старому становится невозможным, Культурная революция завершается вместе с завершением Национальной революции и перерастает в Культурную Реформацию, движимую уже представителями национальной элиты без непосредственного вмешательства государственной власти.

Иначе говоря, новая культура, которая появляется при Национальной революции, создаётся в рамках явной или неявной культурной политики националистического режима государственной власти. В России культурную политику Национальной революции будет определять национал-демократическое мировоззрение. И первоначальная русская национальная культура будет в полной мере культурой идеально мыслимого национального среднего класса, которому предстоит стать главным участником производственных и политических отношений на обозримую перспективу цивилизационного развития, когда он будет и самым многочисленным социальным слоем национального общества.

Чем определённее общественное сознание выстраивается, как сословно-иерархическое, тем быстрее совершается совершенствование производительных сил и социально-корпоративной производительной культуры участников производства, тем живее экономическое развитие. Культура новой России должна будет своими средствами воздействия способствовать ускорению становления сословно-иерархических и политических отношений нового, национального общества, направляемого первым партийно-политическим сословием. В таком случае экономические основания русского национального общества будут строиться на самых совершенных производительных силах информационно-технологической цивилизации XXI века.

Новая культура, которой предстоит стать завтра русской национальной, не может рождаться вне революционизирующего массовое сознание авангардизма. Она начнёт проявляться и приобретать собственный стиль лишь при нарождении мощного духовного толчка революционного мировоззрения, через прорыв творческойинтуиции в сферы непривычного и существенно иного, которое покажется разрывом со всей традицией русской народной культуры. Передовая русская культура должна будет без сожалений оставить всё отжившее позади, устремляясь к мифологизации нового, корпоративно-национального общества, способствуя становлению расовой элиты этнократического общества, как общества третьего тысячелетия.

Народное земледельческое общество живёт в условиях низкой производительности крестьянского труда и недопроизводства средств жизнеобеспечения большинства. Национальное же городское общество возникает тогда, когда производительность городских предприятий создаёт предпосылки для перепроизводства и рыночной конкуренции изготовленных товаров. Рыночная конкуренция товаропроизводителей существенно меняет национальный характер в сравнении с народным, и это непосредственно отражается в национальной культуре. Развитие уже существующих национальных культур державных государств, в которых вследствие завершения буржуазных революций происходили революции Национальные, как начало Национальных Реформаций, имело схожие особенности. При выстраивании культурной мифологии нового общества в её основании закладывалась мифологизация орденского духа военно-управленческого сословия государствообразующего этноса. Мифологизация орденского духа второго сословия, начинаемая авторитарной государственной властью во время Национальной революции, устойчиво усиливалась в течение последующей Национальной Реформации по мере возрастания участия средних слоёв горожан в социально-политическом самоуправлении, оказывая огромное воздействие на внешний облик и правила поведения национальной элиты и на развитие товарного промышленного производства. Последовательность изменений формы и содержания в культурах США и Японии за последнее столетие, связь этих изменений с изменениями в характере товарного производства служат тому наглядным подтверждением.

Причина тому простая. Самые выраженные традиции корпоративной культуры взаимоотношений второго сословия в условиях рыночной экономики оказываются отвечающими требованиям поддержания соответствия между усложняющимися производительными силами промышленного производства и производственными отношениями. Они позволяют воспитывать дух социального корпоративизма и готовности к напряжённой конкурентнойборьбе у управленцев, работников и служащих предприятий и у защищающих их интересы на мировом рынке чиновников национального государства. Вследствие постоянного ожесточения конкурентной борьбы производственные отношения рыночной экономики при современном уровне развития передового научно-технологического производства должны постоянно повышаться до уровня воинского поведения всех членов производственного, научно-производственного объединения, освящаться особыми символами и ритуалами некоего нацеленного на борьбу с конкурентами социума промышленно-производительного субъекта экономической системы государства. Но добиться корпоративной дисциплины участники производства и государственного управления могут тогда только, когда выступают, как некий подобный воинскому орден, прошедший духовное посвящение на основе корпоративного орденского целеполагания.

Для созидания в России самых передовых национального общества и производительных сил в обстоятельствах необратимого вовлечения экономики страны в мировую рыночную экономику потребуется вся организующая воля государственной власти, весь аппарат пропагандистского и идеологического насилия, чтобы осуществить в культуре поворот к самой яркой национальной мифологизации традиции воспитания орденского духа русского второго сословия. И это необходимо будет начать делать во время Национальной революции с использованием самых действенных эзотерических знаний всех мировых цивилизаций прошлого.

 

 

Глава 5.Эпоха русской Национальной Реформации

 

Современное становление промышленной капиталистической цивилизации происходит по мере продолжения усложнения национальных общественно-производственных отношений и сословной специализации при разделении труда внутри каждого национального общества. Чем определённее городские общественные отношения конкретной нации приближаются к корпоративизму отношений теоретически идеального этнократического общества, – идеального по Платону, то есть разделяющегося на три сословия, – тем более сложные промышленные производства нация оказывается в состоянии создавать, как производства наукоёмкие и восприимчивые к непрерывному усовершенствованию, конкурентоспособные и дающие высокую прибыль. А только рост передового высокотехнологического, наукоёмкого промышленного производства обеспечивает и будет в обозримой перспективе обеспечивать условия для экономического и политического могущества конкретного государства, его процветания и социального развития.         

Однако создание и укоренение традиций сословных и межсословных национальных отношений государствообразующего этноса требует смены поколений и, как показывает исторический опыт других промышленно развитых ныне стран, закрепляется лишь в третьем поколении. То есть, лишь в третьем поколении после начала Национальной революции появляются предпосылки для возникновения действительно цивилизованного национального общества. Эти-то 50-60 лет создания сначала государственной властью режима националистической диктатуры промышленного интереса, а затем национальной элитой традиций сословно-иерархических отношений общественного существования и являются эпохой Национальной Реформации в судьбе всякой переживающей её страны. Такая эпоха в судьбе отдельного государства представляет собой составную часть исторической эпохи Национальных Реформаций в целом ряда стран, в которых возникали, возникают и будут возникать национальные общества. В настоящее время эпоха Национальной Реформации завершилась или завершается в Японии, в Германии, в Италии, в Испании и так далее, – то есть в странах, которые прошли через Национальные революции в 20-х, 30-х годах двадцатого века. Во Франции она завершилась после Парижской Коммуны в 70-х годах XIX века. В США – после Первой Мировой войны. Россия же только подошла к её началу.

Коммунистический режим в соответствии со своим идеологическим видением будущего человечества сознательно уничтожал становление сословного сознания в России, de jure уравнял все виды труда и, тем самым, отбросил государствообразующий этнос в общественном развитии к временам Великой Смуты, то есть к началу ХVII века. Демократический же контроль над властью невозможен без развитого общественного сознания. В России в данное время нет демократии, и она невозможна в стране, где народное умозрение потеряло общественный характер, знает только два классовых полюса политических интересов: интересы Верхов и интересы Низов. О современной демократии как таковой, о её положительном воздействии на экономическое и социально-политическое становление всякой конкретной страны имеет смысл говорить только при возникновении трёх полюсов политических интересов государствообразующего этноса, как интересов разных общественных сословий единого этнократического общества. Внутренние причины быстрого развития этого общества или, как принято его определять с девятнадцатого столетия, нации, обусловлены диалектическим противоборством движущих противоречий сословных интересов, отчётливо обозначенных юридическими и иными отношениями к собственности.

Обусловленные сословными интересами противоречия и их взаимное противоборство постоянно создают политическую игру различных коалиций, временных союзов одних против других, не позволяющих какому-нибудь одному сословию установить полный контроль над властью. Поскольку такие межсословные противоречия в России отсутствуют, постольку говорить сейчас о представительном существе власти в стране есть лицемерие и ложь. В политической действительности нынешняя власть Верхов призвана собственниками коммерческого капитала отвлечь Низы от поддержки идей объективной Национальной революции, которая как раз и осуществляет создание этнократического сословно-иерархического общества, обеспечивает социальное и экономическое закрепление предпосылок появления собственно демократического сознания и демократической культуры, а так же необходимых юридических и политических условий для их развития.

Избирательный процесс выделения представительной власти в нынешней России в его глубинной политической сути лишь выполняет задачу придания видимости законности нахождения на Верху обслуживающей воров и спекулянтов клики власти, должен скрыть циничную и бездарную диктатуру, которую она установила в стране. Но как раз по этим причинам в стране непрерывно углубляется всеохватный общегосударственный кризис, готовящий условия для успеха неизбежной Национальной революции, прогрессивной в самом своём существе.

Вопрос лишь в том, будет ли Национальная революция и продвижение к национальным общественным отношениям в России происходить стихийно, под влиянием разных обстоятельств, с большими жертвами, с огромным политическим риском для сохранения целостности государства. Или же появится национал-демократическая политическая сила, развивающая на основаниях теории Национальной Реформации политическую идеологию Национальной революции и Национальной Реформации, чтобы сознательно повести страну вперёд, подчинить своей воле любые обстоятельства и осуществить в кратчайший исторический срок преобразование государствообразующего этноса в самое развитое национальное общество. И не просто в высокоразвитое национальное общество, а в способное возглавить Новый Мировой Порядок научно-промышленной цивилизации.

август-сентябрь 1995г.