Сергей ГОРОДНИКОВ

 

 

РОССИЯ: ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА ОТ ЛИБЕРАЛИЗМА К НАЦИОНАЛИЗМУ

(сборник теоретических и практических работ)

 

СОДЕРЖАНИЕ:

 

ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА ОТ ЛИБЕРАЛИЗМА К НАЦИОНАЛИЗМУ

ДЕНЕЖНО-КРЕДИТНАЯ ПОЛИТИКА ЛИБЕРАЛИЗМА И СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА НАЦИОНАЛИЗМА

ПРИЧИНЫ И СЛЕДСТВИЯ МИРОВОГО ФИНАНСОВОГО КРИЗИСА

США – КОЛОС НА ГЛИНЯНЫХ НОГАХ

ПРИНЦИПЫ ОРГАНИЗАЦИИ СТРОИТЕЛЬСТВА ПАРТИИ НАЦИОНАЛ-ДЕМОКРАТИИ

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ:

Власть олигархов свергается диктатурой

Как мы должны относиться к происходящему в России?

Общество в представлении национал-демократов

Альтернатива либерализму только в национал-демократизме

Степень ответственности представителей власти определяет политический класс

Кого считать представителем русской нации

Долги могут служить цели развития

 

СОБЫТИЯ И ВЫВОДЫ:

«А вы, друзья, как ни садитесь…»

Тупики либерализма

 

 

 

ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА ОТ ЛИБЕРАЛИЗМА К НАЦИОНАЛИЗМУ

 

Россия сейчас переживает такое время, когда сторонники либерализма одержали полную политическую победу, но во всех слоях населения буквально с каждым месяцем растёт тревожное ощущение неустойчивости господствующего режима, его неспособности вывести страну из экономического и социально-политического кризиса.

Что же подрывает доверие к режиму?

То, что Россия год за годом теряет позиции промышленной державы и превращается в сырьевой придаток Запада и Востока. Крупные капиталы, определяющие сейчас цели политики режима, делаются только на торговле вывозимыми из страны сырьём и продуктами его первичной переработки. Промышленные капиталы не появляются. А в условиях, когда все банки являются коммерческими и занимаются только краткосрочным кредитованием торгово-спекулятивных сделок, связанные с промышленным производством области и края, где нет сырьевых ресурсов для продажи в другие страны, оказались в бедственном положении. В них проживает наибольшая часть самого деятельного населения России. Но именно в них быстро растут нищета, наркомания, детская проституция, беспризорность малолетних!

В пропагандистские заявления исполнительной власти о продолжающемся последние два года росте промышленного производства уже мало кто верит. Ибо происходит ни рост производства, а некоторое возобновление производственной деятельности на созданных в советскую эпоху предприятиях, занимающихся выпуском потребительских товаров, неконкурентоспособных на мировых рынках. И это возобновление производства происходит постольку, поскольку до дефолта в августе 1998 года большинство из таких предприятий либо вообще стояли, либо едва работали. Но предприятия, которые в советский период занимались разработкой и изготовлением средств производства, продолжают разрушаться, а только они и давали надежду на промышленное развитие России.

Даже самые преданные режиму экономисты вынуждены признать, что никакой структурной реформы в промышленности не произошло и не происходит. Говоря иначе, никакого поворота в экономической политике к промышленному капитализму в России не осуществляется, инвестиции в реальную экономику не идут, а резервы нынешнего возобновления работы старого производства на исходе, и в скором времени начнётся новый экономический спад, способный окончательно разрушить промышленность страны. Само по себе необходимое вступление во всемирную торговую организацию (ВТО), которого с завидным упорством добивается нынешний режим в интересах владельцев крупных спекулятивно-коммерческих капиталов, только ускорит приближение экономического спада. Это вступление в ВТО облегчит доступ на внутренний рынок страны импортной продукции, более дешёвой и гораздо более высокого качества, чем производимая в самой России.

Нежелание режима диктатуры коммерческого интереса совершить поворот России к промышленному капитализму приводит к возникновению таких проблем и противоречий, которые влекут страну к экономическому и историческому краху. Ибо всё могущество российской, а после и советской империи опиралось единственно на стратегию опережающего промышленного развития относительно других держав Евразии, стратегию, которую начал осуществлять три столетия назад Пётр Великий. Вне этой стратегии Россия обречена быть побеждённой сопредельными державами, развалиться, исчезнуть с политической карты мира.

Российская империя рухнула именно потому, что феодально-бюрократический абсолютизм царского самодержавия был не в состоянии выдержать гонку в промышленном индустриальном развитии, которую с конца XIX века навязали ему Англия, Франция, Германия и Япония; и это наглядно проявилось в итогах русско-японской и Первой мировой войн. Большевистско-коммунистическая партия В.Ленина пришла к власти в России и, главное, удержалась у власти семь десятилетий лишь по той причине, что она идеологически обосновала, а политически организовала продолжение стратегии опережающего промышленного развития государства в эпоху индустриализации. А потеряла власть тогда, когда оказалась не в состоянии осуществлять эту стратегию в обстоятельствах исторического поворота мировых промышленных держав от индустриального способа производства к качественно новому, информационно-технологическому.

Чтобы иметь право на будущее, Россия должна срочно перемениться, пережить революционные потрясения, которые позволят ей вписаться в эпоху, когда наука через посредство информационных технологий превратится в главный ресурс цивилизационного развития. А главной целью революционных потрясений должно быть коренное, решительнейшее изменение личностного и социального поведения государствообразующего этноса страны, то есть русских. Пока русские не превратятся в высокоорганизованное национальное общество с научным мировоззрением, пока не станут способными осваивать и развивать самые передовые идеи, пока не приобретут необходимую для проявления таких способностей духовную и политическую культуру, ни о каком дальнейшем историческом существовании ни самого русского этноса, ни России нельзя говорить серьёзно и ответственно.

Единственная политическая сила, которая может в XXI веке вернуть страну на путь ускоренного духовного, социально-политического и промышленного развития, и не просто ускоренного, а опережающего все остальные государства мира, возникнет только и только на основах русского теоретического национал-демократизма и в результате национальной революции. И на данной ступени исторической эволюции русских и России вызревают предпосылки к революционной смене политического курса страны, решительной и всеохватной замене политической парадигмы либерализма на политическую стратегию русского национализма. Иначе говоря, мы переживаем переходный период от либерализма к национализму.

Основные проблемы этого периода обусловлены тремя причинами.

Во-первых, тем, что русские в своей массе только-только начинают осознавать, что их этническое выживание и дальнейшее существование должно основываться на интересах, связанных с промышленным капитализмом и научным мировоззрением, а коммерческий капитализм, интересы частной собственности необходимо самыми жёсткими мерами поставить в условия полной зависимости от русской национальной стратегии опережающего другие державы промышленного развития.

Во-вторых, отсутствием возможности вести широкую пропаганду политэкономической теории и идеологии, которые обосновывают такую стратегию.

В-третьих, отсутствием политической организации, способной готовить русскую национальную революцию и установить режим диктатуры промышленного интереса для осуществления стратегической политики национальной Реформации.

_______

“Библиотека националиста” задумана для того, чтобы помочь всем желающим разобраться в существе русского политического национализма. Без чего невозможно создать серьёзную и отвечающую историческим требованиям национал-демократическую партию, партию подготовки и осуществления русской национальной революции и проведения стратегического курса на национальную Реформацию.

11 дек. 2001г.

 

 

 

ДЕНЕЖНО-КРЕДИТНАЯ ПОЛИТИКА ЛИБЕРАЛИЗМА И СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА НАЦИОНАЛИЗМА

(спасение экономики России в социальной политике национализма)

 

 

1. Денежно-кредитная политика порождается интересами коммерческого капитализма

 

Весь 2000-й год продолжалось падение роста экономических показателей развитых капиталистических стран Запада и всей мировой системы рыночного хозяйствования. Единственным лекарством, которое при этом применялось, было ужесточение денежно-кредитной политики, она превращалась в главное средство, используемое правительствами для вмешательства в экономики своих государств. Однако мировая экономическая система всё слабее отзывается на это лекарство. А в ряде периферийных для американского, японского и европейского капитализма стран, правительствам которых мировыми банками и финансовыми организациями, вроде международного валютного фонда (МВФ), навязывалось проведение политики жёсткого денежно-кредитного регулирования, это привело к экономическому краху. Так было в Аргентине, которую два года назад правящие круги в России хотели взять за образец для подражания, так было в Турции.

В России, как нигде в мире, вся так называемая экономическая политика правительства строится исключительно на денежно-кредитном регулировании, которое в теориях монетаризма является главным средством управления рыночными отношениями. С 1992 года, когда председателем правительства был назначен Гайдар, представления монетаристов об экономике заменили советские представления о государственном планировании и превратились в новую догму, так же жёстко, как планирование в советские времена, навязываемую новыми властями всей стране. И, как бы эти представления не критиковались за пагубное влияние монетаризма на производство, они укоренились в среде правящей верхушки, под них подстраиваются бюджеты и проекты экономического управления, на их основе делаются аналитические выводы и прогнозы. Однако в жизни полезными оказываются лишь текущие выводы монетаристов; уже краткосрочные прогнозы часто подводят; а среднесрочные и, тем более, долгосрочные всегда ошибочны и совершенно бесполезны. И это не случайность. Это прямое следствие того, что монетаризм обслуживает коммерческий интерес как таковой с его нацеленностью на получение быстрой спекулятивной прибыли.

Главное требование коммерческого интереса всегда и везде одно – абсолютно всё должно превратиться в товар и получить свою сиюминутную рыночную стоимость. На этом требовании коммерческого интереса строятся все теории монетаризма. (Хотя нигде в них коммерческий интерес не упоминается, но понять причины появления теорий монетаризма можно лишь при осознании самодовлеющего существования этого интереса.)

Суть теорий монетаризма в следующем. Экономика управляется сама по себе и достигает равновесия между спросом и предложением через торгово-рыночные сделки; чтобы обеспечить достижение такого равновесия, правительство любой страны должно устраниться от непосредственного участия в экономических отношениях, искоренить в себе желание влиять на них прямым вмешательством и дать полную свободу рыночной стихии конкурентной борьбы. Для влияния на рынок у него есть только один рычаг, а именно, операции с денежным обращением. Поскольку деньги – универсальный товар и правительство имеет монопольное право на изготовление и выброс на рынок этого – и только этого ! – товара, постольку оно воздействует на тенденции в рыночных сделках посредством управления денежным обращением. То есть, сколько и когда правительство выбрасывает на рынок денег или изымает их из обращения; какую объявляет процентную ставку, продавая деньги коммерческим банкам; как изменяет курс собственной денежной единицы по отношению к другим валютам и относительную стоимость денег по отношению к другим товарам; насколько действенно собирает налоги и пошлины. Такие операции с денежным обращением должны осуществляться правительством, по мнению монетаристов, на основе денежно-кредитной политики, которая подстраивается под разрабатываемый правительством, согласуемый с буржуазно-представительным парламентом и утверждаемый этим парламентом бюджет (финансовую смету).

Только такую монетаристскую политику в экономике, политику денежно-кредитного регулирования, коммерческий капитал признаёт, как отвечающую его основным интересам получения наибольшей прибыли при рыночной конкуренции. Только такую политику в управлении рынком со стороны власти и правительства он поддерживает. Только тех, кто провозглашают целесообразность и необходимость осуществления политики монетаризма в рыночных отношениях, он финансирует и раскручивает через свои СМИ и центры пропаганды, всячески способствуя их продвижению к ключевым должностям в исполнительной и законодательной ветвях власти.

С 1989 года, когда в России началась буржуазная революция, ускорилось завершение распада советской власти по всему Советскому Союзу, но в первую очередь именно в России. Советский Союз рушился по мере того, как Россия погружалась в хаос безвластия. В ней исчезали все прежние институты, осуществлявшие организацию общественных и политических отношений, причиной чему был повсеместный кризис доверия к коммунистической идеологии, ради обслуживания которой эти институты были созданы. Единственное, что могло тогда на какое-то время спасти Россию, – превращение либерализма, сторонники которого набирали влияние среди гуманитарной интеллигенции и советской элиты, в базовую идеологию формирования власти и создаваемые на основе главных идей либерализма буржуазно-представительные органы самоуправления. Почему? Потому что лишь идеологический либерализм в пропаганде и власть, которая выстраивалась через институты буржуазного представительства, могли получить доверие тех, кто в обстановке безвластия стал накапливать деньги и собственность спекуляцией, воровством, бандитизмом, коррупцией, ростовщичеством, превращать эти деньги и собственность в коммерческий капитал и пускать этот капитал в оборот. Торгово-денежные отношения тогда превратились в единственные отношения, в которые ежедневно вовлекались миллионы и миллионы людей для продажи или покупки жизненно необходимых товаров, а потому они становились основными политическими отношениями. И те, кто организовывал эти отношения с помощью спекулятивно-коммерческого капитала ради его непрерывного роста, оказывались главной политической силой, главными заказчиками всей политики власти. Б.Ельцин проявил здравый смысл в публичной политике, подчинился сложившейся реальности, а потому получил их доверие и поддержку. А экономический монетарист Е.Гайдар, назначенный Ельциным председателем правительства, первым провозгласил, по существу, следующее: правительство тогда лишь получит рычаги влияния на процессы в экономике, когда станет подстраиваться под требования новых собственников, – то есть представителей коммерческого интереса, которые стали таковыми в период первичного, бандитско-воровского накопления коммерческих капиталов в России.

Пока шло стихийное разворовывание бывшей советской госсобственности и совершалась её приватизация, денежно-кредитная политика в РФ была хаотичной и сиюминутной, подстраивалась под эти цели. Она не могла опираться на бюджет (финансовую смету), так как бюджета по существу дела не было, потому что с трудом и нерегулярно собираемые в казну деньги тут же разворовывались бюрократией и пускались в коммерческие сделки и на скупку собственности.

Но после того как в России в основном завершилась воровская приватизация, единственным условием дальнейших роста и концентрации капиталов оказалось налаживание в стране собственно рыночных отношений, собственно спекулятивно-коммерческих отношений. Поэтому и стала (приблизительно со времени назначения Б.Ельциным председателем правительства политически безликого администратора В.Путина) устанавливаться диктатура олигархического капитализма: правящие круги принялись выстраивать такую власть, которая позволила бы осуществлять максимально прибыльную коммерческую сверхэксплуатацию страны. Для этого понадобились и бюджет (финансовая смета), и процедура его утверждения Госдумой, и установление единых правил денежного товарообмена на всей территории России, – то есть объединение всех регионов России в единый рынок. Внутри этого рынка правительством господствующего в стране режима стала отлаживаться собственно денежно-кредитная политика для обслуживания уже собственно коммерческого интереса как такового. Осуществление жёсткой административной централизации власти ради борьбы с региональным и этническим автономизмом, усиление чиновно-полицейского контроля над всеми сторонами жизни в стране, принятие закона о собственности на землю, то есть превращение земли в товар, в предмет коммерческой спекуляции, – всё это звенья одной цепи, всё это свидетельства завершения исторического этапа установления полного и всеохватного господства коммерческого капитализма в России и превращения денежно-кредитной политики в основной инструмент влияния правительства на процессы в рыночных отношениях и в экономике в целом.

 

 

2. Непреодолимые противоречия денежно-кредитного регулирования

 

Денежно-кредитная политика всегда и везде сталкивается с тремя противоречиями, которые она не в состоянии преодолеть. Эти противоречия взаимообусловлены и порождаются коммерческим интересом, являясь его родимыми пятнами.

Во-первых. Основная проблема денежно-кредитного регулирования в том, что оно может осуществляться лишь при наличии на рынке выбора потребительских товаров. А влияет оно на производство товаров лишь постольку, поскольку в них заинтересован коммерческий капитал, поскольку он готов участвовать в инвестировании производства этих товаров. Коммерческий же капитал по своей сути живёт непрерывным поиском сиюминутной прибыли в рыночной стихии товарно-денежных отношений. Сам по себе он не способен на планирование долгосрочных капиталовложений и соответствующее кредитование и не ищет возможностей участия в инвестировании промышленного и сельскохозяйственного производства, потому что такое производство может развиваться только при долгосрочном кредитовании под низкий процент и не даёт дивиденда, который дают спекулятивные сделки. За то время, которое необходимо для инвестирования производства, капитал можно провернуть множество раз в коммерческих операциях и получить навар в сотни процентов прибыли.

Нынешняя жизнь в России доказывает это самым наглядным образом. Коммерческие банки, как центры кредитования, не дают кредиты на срок, превышающий три-четыре месяца, потому что это не выгодно, потому что выгодны лишь текущие и краткосрочные спекулятивно-коммерческие сделки. И если коммерческий капитал не находит таких сделок внутри страны, он бежит в другие государства. Там он либо оседает в банках под высокий процент, либо ищет способы участвовать в иностранных спекулятивных операциях, показывая этим свой абсолютный космополитизм, свою абсолютную чуждость идее привязанности к стране, где он зародился, абсолютную чуждость промышленному производству, как и производству вообще.

Поэтому денежно-кредитная политика, оказываясь главным средством влияния правительства на рыночные отношения при политическом господстве, при диктатуре коммерческого интереса, коммерческого капитализма, как это, например, сейчас имеет место в России, неизбежно ведёт к деградации производства. Ибо сложное, требующее долгосрочного или среднесрочного кредитования производство товарной продукции, а тем более производство средств производства, не может привлечь капиталовложения, кроме скудных средств из бюджета правительства. Вследствие чего происходит устойчивое сокращение внутреннего производства средств производства и товарной продукции, и денежно-кредитная политика "теряет почву под ногами" из-за потери равновесия между спросом и предложением. Она начинает всё больше зависеть от внешних факторов, от импорта товаров, от внешних кредитов, от состояния внешних рынков. При таком положении дел коммерческие спекулянты постоянно повышают цены, а если их вынуждают удерживать цены правительственными постановлениями, которые принимаются под давлением низов, они уводят торгово-денежные сделки в тень, прикрывая их требованиями коммерческой тайны, или вывозят денежные накопления в другие страны. Таким образом, политическое господство коммерческого интереса, в конечном итоге, создаёт предпосылки для галопирующей инфляции и гиперинфляции, которые в свою очередь разрушают возможность денежно-кредитного управления рынком со стороны отражающего требования владельцев крупного коммерческого капитала правительства. Этот порочный круг, в конце концов, приводит к разрушению внутреннего производства и превращению страны в сырьевой полуколониальный придаток промышленно развитых капиталистических государств, к экономической и политической нестабильности.

Во-вторых . Бумажные денежные знаки, электронные деньги, ценные бумаги, которые в современной экономике являются основными средствами обращения на рынке, в отличие от золота и серебра сами по себе не могут выступать в качестве товара, способного быть универсальным товаром. Их появление – прямое следствие бурного развития промышленного производства, которое стало настолько капиталоёмким, выпускает такое количество продукции, что золота и серебра просто не хватит для обслуживания рыночных обменов и сделок, всевозможных кредитных операций. Бумажные дензнаки, электронные деньги, ценные бумаги выполняют функцию денег лишь потому, что государственная власть заставляет их признать таковыми и выступает гарантом, который незримо присутствует при любых сделках, связанных с этими деньгами. Иначе говоря, эти виды денег способны выполнять свою функцию универсального товара благодаря государственной власти и тем действеннее, чем такая власть сильнее. Но это противоречит идеологическим целям либерализма в отношении государства; согласно либерализму влияние государства на рыночные отношения должно ослабевать и в идеале исчезнуть. А именно либерализм идеологически обосновывает полное подчинение экономики политике денежно-кредитного регулирования.

Поэтому денежно-кредитная политика, действенность которой прямо зависит от создания таких условий, чтобы на рынке всё приобрело свою реальную стоимость при минимальном вмешательстве извне, в том числе со стороны государства, подрывает способность бумажных и электронных денег, ценных бумаг выполнять свои функции в обслуживании рыночных отношений. При денежно-кредитной политике, логически доведённой до своего идеала, такие дензнаки выступают в качестве денег постольку, поскольку обеспечены золотым запасом, необходимым для обмена их на золото в любой момент, когда этого потребует обладатель денежных знаков в том или ином их виде. То есть, денежно-кредитная политика, являясь следствием требований к экономической политике со стороны коммерческого интереса, по своей сути стремится вернуть экономику каждой страны и мировую экономику в целом до такого уровня, когда можно будет восстановить роль золотых денег в качестве единственного платёжного средства. К примеру, в нынешней России этого можно достичь единственным путём, а именно многократным сокращением уровня промышленного производства, – что и происходит на самом деле. Денежно-кредитная политика, превращаясь в мировую денежно-кредитную политику, как это вновь происходит на наших глазах в современном мире, в конечном итоге позволяет сохраниться каким-то производственным мощностям в нескольких самых развитых странах и только, в то время как остальные страны должны оказаться в положении сырьевых колоний и полуколоний. Говоря иначе, она неизбежно обращает ход истории вспять и вынуждает мировой рынок вернуться к состоянию, в каком он пребывал до отмены золотого стандарта, а именно, до начала 30-х годов двадцатого столетия.

В-третьих. Денежно-кредитная политика, которая обосновывается теоретической концепцией непрерывного уменьшения вмешательства правительства в рыночные отношения, при логическом развитии неотвратимо ведёт к тому, что рыночные отношения выходят из-под всякого контроля исполнительной власти. Тогда стихия спекулятивно-коммерческого интереса превращается в самодовлеющую силу, которая подрывает сами политические основания, на которых денежно-кредитная политика только и может осуществляться.

Что имеется в виду?

Денежно-кредитная политика неизбежно приходит в столкновение с интересами экономических монополий, которые способны создавать свои собственные внутренние системы товарно-денежных отношений. В этих внутренних системах товарно-денежных отношений роль денег при товарообмене может быть сведена к минимуму и товар может обмениваться на товар по иной, не рыночной стоимости, так как цена обращающегося внутри монополий товара подлаживается под их сложные интересы организации максимального влияния на экономику. То есть, монополии создают мощные препятствия стихии рынка. Если прибегнуть к образным сравнениям, монополии выступают несокрушимыми волнорезами, о которые разбивается стихия спекулятивно-коммерческого интереса и коммерческого капитализма. Когда политическая власть превращается в диктатуру коммерческого интереса, в диктатуру идеологического либерализма, она получает возможность разрушать экономические монополии ради осуществления денежно-кредитной политики, ради создания условий для наибольшего сиюминутного роста коммерческих капиталов.

Однако, разрушив, раздробив монополии, которые объединяют регионы страны в единое целое, правительство при рыночных отношениях теряет моральное право выступать с позиции общегосударственных интересов и политические способности сохранить свою последнюю монополию, монополию на печатание денег, – а ведь монополия на печатание денег и только она является главным условием осуществления денежно-кредитной политики. Чтобы избежать хаоса, регионы в таких обстоятельствах вынуждены создавать собственные денежные единицы и устанавливать собственные, региональные монополии на печатание ценных бумаг; после чего страна неизбежно политически распадётся, и образуются несколько новых стран. Если они, эти новые страны, начнут воплощать в жизнь собственную денежно-кредитную политику, как обслуживающую внутренний коммерческий капитализм, то в конечном итоге это приведёт их к дроблению на меньшие политические организмы. Процесс дробления может продолжаться до полного распада политической власти, до её исчезновения, до возвращения людей к временам варварства, когда субъектами осуществления денежно-кредитного регулирования окажутся те дельцы, у кого накопятся золото и иные драгоценности. Но при таком развитии событий олигархические кланы, которые имели капиталы в ценных бумагах, потеряют эти капиталы, и их экономическая и политическая власть исчезнет. Иначе говоря, они, как главные выразители коммерческого интереса в политике, как главные заказчики денежно-кредитной политики, требующие её проведения ради получения наибольшей сиюминутной прибыли, тем самым в долгосрочной перспективе роют могилу собственному капиталистическому и политическому могуществу.

Либералы, которые требуют, чтобы государство превратилось лишь в ночного сторожа при владельцах частной собственности и при рыночных отношениях, и одновременно поют дифирамбы денежно-кредитной политике, тем самым в действительности призывают к разрушению современной экономики, к разложению государственных политических учреждений и к историческому регрессу цивилизации и человечества. И любое господство коммерческого интереса, используя либерализм для обоснования своего права на политическую власть, неизбежно, неотвратимо расшатывает основания, на которых держится рыночная экономика, провоцируя политическую неустойчивость как внутри стран, где такое господство установилось, так и в мировых межгосударственных отношениях.

Все три приведённых противоречия денежно-кредитной политики отчётливо проявляются в современном мире, в котором идёт повсеместное наступление коммерческого интереса в экономике и в политике ради установления господства глобального коммерческого капитализма с единым мировым правительством, призванным это господство обслуживать. Последнее десятилетие на всём капиталистическом Западе и в мире в целом усиливается влияние олигархического коммерческого капитала и идеологии либерализма на массовые настроения и на политику правительств. Даже на богатом Западе производство, требующее долгосрочного и среднесрочного кредитования, переживает не лучшие времена. Во всех западных странах роль денежно-кредитных инструментов регулирования рыночных отношений усиливается, подготавливая упадок базовых отраслей экономики, требующих стратегических капиталовложений – то есть энергетики, транспортной, производственной и коммунальной инфраструктуры, инфраструктуры, обеспечивающей долгосрочную и планируемую в интересах производства подготовку кадров. Это выражается и в образе жизни большинства населения в этих развитых капиталистических странах, в их стремлении жить сегодняшним днём, не заботясь о будущем.

В современной капиталистической, основанной на промышленном развитии экономике денежно-кредитное регулирование возможно лишь при наличии созданной годами предшествующего промышленного подъёма производственной и социальной инфраструктуры (необходимых для производства рыночно ценных товаров) и за счёт них. Оно, это денежно-кредитное регулирование, оказывается осуществляемым постольку, поскольку возможен постепенный эксплуатационный износ производственной и социальной инфраструктуры, что ведёт к их кризису, неуклонно переводящему всю экономику в депрессивное состояние, а депрессия разрушает мировую торговлю, возможность глобальных переливов капиталов, и главным образом именно коммерческих капиталов. Это общая болезнь мирового капитализма, связанная с волновой (или волнообразной) цикличностью подъёмов и спадов конъюнктуры, и как раз степень разрушения денежно-кредитным регулированием промышленной и социальной инфраструктуры, то есть производительных сил и производственных отношений, в значительной мере определяет глубину депрессивных экономических кризисов и степень упадка мировых торговых, производственных, политических отношений. Такой упадок становится причиной мировых войн, когда каждая страна стремится решить экономические проблемы и проблемы удержания внутренней социально-политической устойчивости за счёт других стран с помощью военной силы.

В нынешней России, в отличие от развитых капиталистических стран Запада, денежно-кредитная политика правительства проявляется в откровенно грубой, циничной и разрушительной для промышленного производства форме. Это следствие того факта, что при господствующем в стране режиме диктатуры коммерческого интереса пока нет русской националистической политической силы, только и способной предложить альтернативную экономическую политику и бороться за неё. Иначе говоря, денежно-кредитная политика ускоренно разрушает экономику страны, а в России пока нет политической силы государствообразующего этноса, которая бы боролась за осуществление общественной, социальной политики, нацеленной на всеохватную реорганизацию русского общества как такового и установление в стране господства промышленного интереса, промышленного капитализма.

 

 

3. Социальные промышленные производственные отношения – новый параметр рыночных отношений

 

Итак, теоретики либерального монетаризма утверждают, что всё решает свободная рыночная конкуренция; чем её больше, тем быстрее и лучше экономика достигает равновесия между спросом и предложением, а спрос запускает производство.

В действительности, данное утверждение было справедливым до времени завершения английской Промышленной революции, то есть до конца XVIII – начала ХIХ века. До Промышленной революции производство было так или иначе связано с земледелием и ремесленной, цеховой, мануфактурной деятельностью, которые зависели от многовековых традиций землепользования и ремесленного способа изготовления товаров. Производительность труда в земледелии, при ремесленном и даже при мануфактурном изготовлении товаров была относительно низкой, и сельское хозяйство, городское производство не знали проблем перепроизводства своей продукции, как общественных проблем, вызывающих экономические и социально-политические кризисы. В таких условиях зависимость между спросом и предложением на рынке проявлялась самым непосредственным образом; торговые сделки были обеспечены серебром и золотом, и серебро и золото выступали в качестве главного средства накопления капитала и кредитования, а хозяйственная деятельность не испытывала необходимости в государственном вмешательстве, оно было минимальным. (Слабое государственное вмешательство в хозяйственную деятельность и одновременно воинственная политика правящего класса государства, когда вопрос вставал о защите и продвижении интересов коммерческих компаний, были отличительными чертами голландского и английского капитализма, начиная со времени буржуазных революций соответственно в Нидерландах и в Англии и вплоть до начала девятнадцатого столетия.) Либерализм, в основе которого были требования абсолютных свобод рыночных отношений от пут пережитков феодализма, выступал в то время исторически прогрессивной идеологией. Он обосновывал политическую борьбу за самые свободные рыночные отношения, которые подталкивали развитие производительных сил и общественно-производственных отношений на селе и в городе. Вовсе не случайно, все теории либерализма развивались и оказывали огромное положительное воздействие на общественное развитие в ту эпоху, эпоху становления европейского коммерческого капитализма до начала Промышленной революции в Англии.

После английской Промышленной революции производственные отношения и производительные силы качественно усложнились. Они изменились настолько, что свобода конкуренции на рынке перестала быть главной причиной развития капиталистической экономики. Между рыночным спросом на промышленный товар и предложением такого товара появился промышленный капитал, не связанный с коммерческими сделками, с коммерческим капиталом непосредственной зависимостью. Промышленный капитал стал работать внутри промышленного производства, обеспечивая сложное взаимодействие производства средств производства и производства средств потребления, вовлекая в процесс производства средств потребления и воспроизводства средств производства естественную науку, изобретательство, технические знания. Обращению промышленного капитала нужно было время, долгосрочное и среднесрочное планирование, которое вступало в противоречие с рыночной стихией спроса и предложения, заставляя их подстраиваться под внутренние процессы подготовки к изготовлению и выпуску на рынок промышленной товарной продукции.

Промышленная революция дала начало совершенно новой эпохе разделения труда. Для развития промышленного производства потребовались и непрерывное появление новых и новых профессий, и постоянное усложнение трудовых навыков всех участников производственного процесса, и неуклонное совершенствование взаимодействия как тех, кто промышленным капиталом вовлекался в процесс изготовления промышленной продукции, так и тех, кто имел косвенное отношение к промышленному производству.

Важнейшее значение в производстве промышленных товаров, в прибыльности промышленного производства, которое стало основным производителем товарной продукции как таковой, приобрела городская культура социального поведения всех участников производственного процесса. От социальной культуры людей, вовлечённых в производство промышленных товаров, от получения ими образования и от их воспитания в духе социальной ответственности стала зависеть производительность общего, коллективного труда. Если социальная культура коллективов, занятых в производстве, позволяла создавать новую технику и (или) пользоваться новой техникой, производительность их общего труда оказывалась очень высокой; при этом происходило не только быстрое насыщение рынка промышленными товарами, но товаров производилось даже больше, чем это было необходимо для внутреннего и мирового рынков. Сельское хозяйство, в котором использование производимых промышленностью техники и средств повышения продуктивности земледелия и животноводства тоже вело к многократному повышению производительности труда, впервые в истории человечества стало приближаться к возможности постоянного перенасыщения рынка товарной продукцией. В результате, старые, тысячелетние представления о связи спроса и предложения рушились.

Рыночные отношения стали испытывать всё более существенное воздействие конкуренции не товаров самих по себе, а конкуренции социальной организации промышленных производственных отношений в разных государствах. Они подталкивали к выделению в этих государствах из всего населения социальных слоёв, способных на развитие промышленных производственных отношений. И получалось так, что промышленные производственные отношения развивались постольку, поскольку из социальных слоёв, способных на их усложнение и совершенствование, политическими силами, выражавшими их интересы, создавались национальные общества. Именно конкуренция промышленных производственных отношений национальных обществ стала определять характер развития мировой рыночной экономики и мировой истории.

Иначе говоря, конкуренция социальных промышленных производственных отношений внесла принципиально новый параметр в рыночные отношения, и рыночные отношения претерпели качественное изменение. Если до Промышленной революции рыночные отношения определялись двумя основными параметрами, а именно товаром и деньгами (последние выступали на рынке как универсальный товар), то после этой революции рыночные отношения стали определяться диалектическим взаимодействием трёх параметров – социальных промышленных производственных отношений, товара и денег.

Социальные промышленные производственные отношения оказались основной причиной перепроизводства товаров, разрушавшего рыночные отношения продолжительным преобладанием предложения над спросом, когда цена товара падала до уровня себестоимости и ниже или товар вообще не находил сбыта, что не позволяло осуществлять воспроизводство средств производства и надрывало производительные силы всеохватными экономическими кризисами. Перепроизводство товаров, производимых для рынка развивающими промышленное производство и национальные производственные отношения государствами, когда такое перепроизводство наступало, обрушивало рыночные отношения не только в этих государствах, но и в мире в целом, создавая проблему кризиса мирового производства и распада мировых рыночных отношений. Объяснить причины возникновения такого кризиса и обосновать меры по выходу из него сторонники либерализма так и не смогли. С этого времени либерализм перестал быть исторически прогрессивным воззрением на мир, а идеологи либерализма, политические силы либералов стали превращаться в защитников догмы и реакции, не понимающих сути промышленной капиталистической экономики и не способных предложить стратегию дальнейшего исторического развития человечества. Вера в стратегическое могущество коммерческого капитала, в его способности безраздельно управлять рыночной экономикой, как это было до английской Промышленной революции, была подорвана становлением промышленного капитализма с его собственными закономерностями развития и влияния на рыночную конъюнктуру, начало чему как раз и положила Промышленная революция.

 

 

4. Для промышленного развития необходима реорганизационная социальная политика

 

Кризисы перепроизводства приводили к социально-политическим кризисам, вследствие чего принципиально менялись цели политической борьбы внутри капиталистических стран, которые вступали на путь становления промышленного капитализма. Выход из кризисов перепроизводства в этих странах оказывался возможным лишь после преодоления социально-политических кризисов, поэтому развитие рыночной экономики и социально-политических отношений в промышленных государствах стало циклическим, если понимать под цикличностью движение по виткам диалектической спирали закона отрицания отрицания. Промышленное развитие в государствах, где оно происходило, начало определять характер развития всей мировой экономики и мировой политики. Это доказывалось тем, что вся мировая экономика и политика стала развиваться волнообразными циклами, подстраиваясь под процессы в промышленно развитых странах.

Проблема повышения уровня производственных отношений, который позволил бы осуществлять расширение промышленного производства товаров и воспроизводство средств производства, стала главной внутриполитической проблемой промышленных стран. Обеспечить поступательный рост экономических показателей, управлять процессом выведения экономики и политики из кризиса перепроизводства товаров и сопутствующего этому социально-политического кризиса были в состоянии только политические силы, которые теоретически обосновали принципы и цели прогрессивной социальной политики и показали способности добиваться её проведения в государстве, используя возможности государственной власти, развивая и усиливая эти возможности. Тем самым именно такие политические силы превращались в локомотивы общего экономического и социально-политического развития промышленных капиталистических стран и всего мира в целом.

Разработать социальную политику и добиться её осуществления на первом этапе становления промышленной цивилизации, на этапе индустриализации смогли только пролетарские коммунистические и левые рабочие – тред-юнионистские, социалистические и социал-демократические – партии, с одной стороны, и мелкобуржуазные националистические – с другой. Но даже коммунистические и рабочие партии могли проводить прогрессивную социальную политику лишь тогда, когда, так или иначе, опирались на проявления мелкобуржуазного (или вернее сказать, городского) национализма государствообразующих этносов.

В последние десятилетия в развитых капиталистических странах завершается эпоха индустриального развития, и её сменяет эпоха информационно-технологического развития. Поскольку при этом пролетариат и рабочий класс в этих странах отмирает и исчезает, а в производстве их место занимают мелкобуржуазные слои образованных работников и служащих, постольку национализм государствообразующих этносов остаётся в них единственным политическим движением, способным на проведение необходимой промышленному развитию социальной политики. И роль национализма в осуществлении реорганизации производительных сил капиталистических стран должна по этой причине неизбежно возрастать. Единственным препятствием превращению националистических и пронационалистических движений государствообразующих этносов капиталистических стран во взаимодействующие на мировом уровне политические силы с постоянным мировым влиянием на ход современного цивилизационного развития является отсутствие мировоззренческой теории национализма. В известном смысле такая теория должна быть по универсальности аналогичной марксизму, породившему социалистическую, социал-демократическую и коммунистическую идеологии. Но теория национализма должна превзойти марксизм, объяснив причины исторической условности его выводов, ответив на вопрос, почему эти выводы из абсолютной истины, что, казалось бы, подтверждалось политической практикой девятнадцатого и двадцатого столетий, стали в конце ХХ века относительной истиной, лишённой всякого смысла в постиндустриальную эпоху.

Мировоззренческая теория национализма сейчас появляется в России в виде теории национальной реформации, на которой выстраивается национал-демократическое мировоззрение. С позиции этой теории, использующей, в частности, основной политэкономический закон, открытый К.Марксом, закон о соответствии производительных сил и производственных отношений, только и возможно разобраться, какую экономическую политику необходимо выработать взамен денежно-кредитного регулирования.

Согласно этой теории национализма, в исторической перспективе рыночную экономику, основанную на промышленном производстве, запускают национальные революции в странах, переживающих завершение буржуазных революций. Национальные революции в ходе своего развития и перерастания в национальные реформации создают сплочённые нации, в которых формируются национально-организованные производственные отношения, необходимые для капиталистически прибыльного промышленного производства. Только такие нации способны участвовать в развитии производства промышленных товаров для мирового рынка. Экономическое развитие той или иной капиталистической страны происходит из-за того, что национальные общественно-производственные отношения в ней соответствуют требованиям, предъявляемым к ним передовыми промышленными производительными силами. Когда уровень социальной культуры общественно-производственных отношений конкретного капиталистического государства перестаёт соответствовать требованиям, предъявляемых к ним со стороны передовых производительных сил, отстаёт от их развития, тогда наступает постепенный, но неизбежный упадок промышленного производства внутри экономической системы этого государства. В таком случае оно, это государство, неумолимо оказывается в экономической зависимости от тех государств, которые вырвались в лидеры политического становления самых социально развитых национальных общественно-производственных отношений и, тем самым, стали лидерами в промышленном капиталистическом производстве конкурентоспособных на мировом рынке товаров.

Мировая рыночная экономика со времени английской Промышленной революции развивается по диалектической спирали волнообразных циклов конъюнктуры. Начинается каждый цикл с быстрого подъёма промышленного производства в тех странах, где социальные производственные отношения позволяют получать высокую капиталистическую прибыль от развития промышленных производительных сил как таковых. В эти страны идут основные инвестиции мирового промышленного капитала. Высокая производительность общественного труда в этих странах за срок приблизительно в пятнадцать-двадцать лет обеспечивает такой рост объёмов производимых промышленных товаров, что происходит их мировое перепроизводство. В результате, предложение оказывается большим, чем спрос, и конкуренция товаропроизводителей возрастает. Но сложное и капиталоёмкое промышленное производство, на котором трудятся множество квалифицированных и организованных общими интересами людей, не может прекратить производство продукции. Иначе возникнет массовая безработица, угрожающая капиталистическому государству, имеющему такое производство, нарушением устойчивости внутриполитических отношений и непредсказуемыми последствиями. Поэтому роль коммерции и денежно-кредитной политики приобретает всё большее значение в сбыте товарной продукции, в поддержании инерционной работоспособности национальных экономик промышленно развитых стран. Инвестиции в промышленное производство сокращаются, а капитал из производства перекачивается в коммерческие сделки. Коммерческий интерес и политика денежно-кредитного регулирования постепенно подготавливают моральный и физический износ производительных сил и разложение производственных отношений в тех государствах, где социальная культура под воздействием идеологического и политического либерализмом приходит в упадок. Затем наступает затяжной экономический спад и депрессивное состояние уже и в самых развитых промышленных капиталистических государствах мира. Попытки ослабить экономический спад приводят к росту военных заказов, на которые расходуется коммерческий капитал, к милитаризации политических отношений и к стремлению коммерческого капитала превратить милитаризацию в источник своих доходов, что побуждает олигархические силы толкать все страны к крупным военным конфликтам и мировым войнам.

Выход из мировой экономической депрессии обеспечивается единственным способом. А именно. Активизацией социал-шовинизма или политического национализма государствообразующего этноса в каждой из тех стран, для которых это оказывается возможным, и превращением националистической идеологии, проявляющейся в той или иной форме, в государственную идеологию посредством прихода к власти политической националистической партии. Эта партия способна решать проблемы постольку, поскольку она берётся за осуществление программ в направлении укрепления этнократического общественного самосознания нации и социальной реорганизации, полной или частичной перестройки общественных отношений. На этой политической основе национальной государственной властью осуществляется стремительное развитие социальной этики и культуры национальных общественно-корпоративных отношений до качественно нового состояния, до уровня соответствия перспективным общественно-производственным отношениям, до качественно более сложного взаимодействия членов национального общества в процессе промышленного производства. Затем только начинается оживление инвестиционной активности, вовлечение открытий науки в базовые отрасли производства, в его инфраструктуру, что позволяет переходить к изготовлению совершенно новых видов товаров. А эти новые товары оживляют рыночные отношения, создают новые направления спроса и предложения и выводят экономику к очередному волновому циклу подъёма промышленного производства. За вызываемым таким подъёмом быстрым возрастанием промышленного капитала следуют всеохватная реорганизация промышленных мощностей и инфраструктуры производства, широкая перестройка производительных сил и прорывное раскрепощение уже самих производительных сил до такого состояния, которое необходимо для нового циклического витка борьбы за достижение конкурентоспособности национального товарного производства на общемировом рынке.

Поскольку капитализм интегрирует все внутренние национальные рынки в единый интернациональный рынок, постольку кризисы, рост влияния денежно-кредитных средств управления национальными экономиками, спады и депрессии охватывают все капиталистические государства. На этапе депрессии все эти государства переживают в той или иной мере потребность в подъёме политического национализма государствообразующих этносов для поворота к реорганизационной перестройке социально-политических отношений и промышленных производительных сил. Но начинают переход к такой политике те из капиталистических стран, в которых экономический и социально-политический кризисы в наибольшей мере зависят от положения дел в промышленном производстве и приобретают такую остроту, что вызывают острейшие внутренние противоречия, разрешимые лишь с помощью национальных революций.

К примеру, именно итальянский фашизм и немецкий национал-социализм в Европе, японский милитаризм в дальневосточной Азии, осуществляя национальные революции в 20-х и 30-х годах двадцатого столетия в своих странах, обеспечили поворот всех капиталистических государств того времени к подъёму национализма государствообразующих этносов и приходу соответствующих этому подъёму партий к власти. После чего националистические партии смогли совершить кардинальные повороты к активной социальной политике, направленной на реорганизацию социально-политических и производственных отношений, и на этих основаниях только и стал возможным выход капиталистического мира из Великой Депрессии и новый виток экономического подъёма капитализма во второй половине двадцатого столетия.

Таким образом, денежно-кредитная политика либерализма и социальная политика национализма провозглашают и осуществляют диаметрально противоположные подходы к управлению экономикой. Их диалектический антагонизм вытекает из непримиримого противоборства коммерческого и промышленного интересов, из принципиального различия способов накопления капиталов – путём коммерческой спекуляции, с одной стороны, и путём промышленного производства конкурентоспособной продукции, с другой стороны. Вследствие объективного антагонистического противоборства коммерческого и промышленного интересов денежно-кредитная политика и социальная политика не могут находиться в политическом равновесии и осуществляться одновременно, в интересах и коммерческой спекуляции и промышленного производства. Волновая цикличность экономического развития капиталистической экономики приводит к тому, что такое равновесие достигается лишь в точке смены политического господства одного интереса на другой и оказывается неустойчивым и краткосрочным. Либо партии, выражающие интересы коммерческого капитализма, захватывают рычаги государственной власти, провозглашают и проводят денежно-кредитную политику, игнорируя или извращая социальную политику, которая обслуживает интересы промышленного производства. Либо – наоборот, партии, выражающие интересы промышленного капитализма, добиваются политической победы, после чего проводят решительную реорганизацию государственной власти ради её укрепления и посредством неё подчиняют политике реорганизации социальных отношений денежно-кредитную политику, которая обслуживает интересы коммерческой спекуляции.

Объективная (предметная) зависимость экономики от проводимой правительством политики в условиях рыночного капитализма имеет следующую закономерность. Социальная политика при капитализме является единственной альтернативой денежно-кредитной политике в задачах управления экономикой. Она отражает осознанные требования или неосознанные интересы слоёв, связанных с промышленным производством, с развитием промышленных производительных сил. Эти требования и интересы связанных с промышленным производством слоёв населения в современных условиях могут быть объяснены, политически объединены и отстаиваются только городским национализмом государствообразующего этноса. И только политическая партия, ставящая задачу опираться на националистические настроения государствообразующего этноса, способна вырабатывать передовую социальную политику, бороться за власть ради её осуществления. Когда предлагаемая такой партией социальная политика оказывается самой передовой для своего времени и эта партия добивается всей полноты власти в государстве для её осуществления, тогда ею обеспечивается прорывное развитие производственных отношений. Именно националистическая партия политически развивает производственные отношения до уровня, который необходим, чтобы обеспечить выведение производительных сил государства из кризиса и поворот этого государства к экономическому подъёму в условиях мировой капиталистической конъюнктуры.

Поэтому, чем меньше в общей массе населения капиталистической страны той части государствообразующего этноса, которая способна проявлять активную националистическую позицию в политике, тем сложнее в этой стране бороться за власть политическим силам, требующим проведения передовой социальной политики, тем сложнее в ней совершать реорганизацию общественных производственных отношений, тем труднее этой стране выходить из депрессионных спадов. В такой стране утверждается господство коммерческих интересов и главным средством воздействия на процессы в экономике становится денежно-кредитная политика, роль которой устойчиво возрастает, как возрастает пагубное её влияние на социальную этику, общественную и политическую мораль, на промышленное производство.

Сейчас эта закономерная причинно-следственная связь наглядно доказывается на примере США, где англосаксы, являясь государствообразующим этносом этой мировой сверхдержавы, быстро сокращаются в процентном отношении к остальному населению и теряют политическую силу провозглашать расовый и этнический национализм и проводить реорганизационную социальную политику. Неуклонное ослабление роли англосаксов во внутренней политической борьбе готовит неотвратимый упадок как промышленного капитализма в США, так и влияния этой страны в мировой экономике и мировой политике, что угрожает дестабилизацией мировых политических отношений, всеохватной милитаризацией и глобальными войнами за передел мира.

 

 

5. Монетаризм и кейнесианство

 

Обобщим и поясним сказанное в предыдущей главе и сделаем важные заключения.

Капиталистическая экономика уже два столетия после английской Промышленной революции объективно (предметно) развивается по диалектической спирали закона отрицания отрицания, волнообразными циклами закономерной смены подъёмов и спадов промышленного производства, которые следуют за изменениями экономической конъюнктуры, в каждом цикле переводя промышленность на новый уровень технологического развития. Начинаются циклы с подъёма промышленного производства, затем следует замедление темпов роста в базовых отраслях, потом начинается спад всех показателей экономики, который завершается депрессией. Преодолеваются депрессии, во-первых, революционным изменением характера технологий и идей в основе производства, которые влекут за собой возможность его качественного усложнения и перехода на новый уровень капиталоёмкости, позволяющий запустить изготовление новых видов товаров. А во-вторых, глубоким и всеохватным совершенствованием и реорганизацией социальной культуры производственных отношений, которая создаёт условия для того, чтобы эту возможность превратить в действительность. Цель совершенствования и реорганизации социальных отношений в том, чтобы обеспечить рыночную привлекательность капиталовложений в высокотехнологичное переоборудование всех отраслей производства, среди них и базовых, и в создание новых отраслей экономики.

Политэкономически этот процесс можно описать следующим образом.

Технологическое обновление производства в начале каждого цикла позволяет создавать новые товары для рынка, а повышенный спрос на них приводит к тому, что повышается экономическая и политическая роль сил, связанных с промышленным капиталом, который должен обеспечивать удовлетворение такого спроса. Так промышленный интерес становится главным движущим интересом внутри конкретного государства и основным заказчиком внутренней и внешней политики. Ради раскрепощения активности промышленного предпринимательства национально-представительной властью, создаваемой или укрепляемой националистическими силами, осуществляется самая подходящая для решения этой задачи социальная политика.

В течение нескольких лет происходит насыщение рынка товарами, и постепенно начинают возникать и накапливаться трудности для их сбыта. Политические партии, которые отстаивают интересы ускоренного промышленного развития, теряют моральные силы бороться за власть ради проведения наиболее выгодной промышленному интересу государственной социальной политики. Их политическое влияние слабеет, выражаясь в падении действенной поддержки данных партий со стороны большинства населения. В капиталистических – и, как показал опыт СССР, не только в капиталистических, – государствах наступает и разрастается экономический, идеологический и политический кризис, являясь следствием кризиса напряжённой социальной политики и кризиса партий, которые такую политику осуществляли. В таких обстоятельствах постепенно повышается роль коммерческого интереса, ибо он обеспечивает сбыт товаров, и тем самым выживание промышленных предприятий. Сохранение рабочих мест в товарном производстве оказывается во всё возрастающей зависимости от активности коммерческих организаций, что способствует росту влияния политических сил, выражающих требования к власти с позиции уничтожения политических препятствий коммерческим сделкам, уменьшения государственного вмешательства в рыночные отношения. Ради раскрепощения наивысшей активности коммерческой деятельности оказывается необходимым радикальный поворот во внутренней политике, в идеологических принципах государственной пропаганды. Его обеспечивают политические организации либералов, которые приходят к власти и воплощают на практике свои теории монетаризма и денежно-кредитную политику. А денежно-кредитная политика ведёт к ускоренной концентрации коммерческих капиталов за счёт сокращения кредитования промышленности, за счёт финансовой спекуляции и в конечном итоге становится политикой обслуживания олигархических кланов. Она приводит промышленное производство и экономику, вообще, к глубокой депрессии, первая фаза которой начинается с мирового финансового кризиса. Именно депрессия разрушает основания для политического господства коммерческого капитализма и идеологического либерализма, для продолжения политики монетаризма и денежно-кредитного регулирования. На этапе высшего проявления депрессии огромные коммерческие капиталы и капиталы всяческих фондов оказываются в таком положении, когда они не могут найти сделки для получения прибыли и "сгорают" в результате рецессии, то есть спада всех экономических показателей, и галопирующей инфляции. А вследствие «сгорания» коммерческих капиталов подрывается и исчезают условия для потребительского паразитизма, для рантьеризма в самых богатых капиталистических государствах. В первую очередь это происходит в государствах, где значительная часть населения живёт на проценты от акций и становится рантье. ( А на проценты от акций значительная часть населения может жить только в государствах, которые осуществляют контроль над мировой торговлей, в том числе над торговлей ценными бумагами, продвигают интересы мировых коммерческих капиталов и превращаются в мировые империи по обслуживанию коммерческого капитализма.)

Финансовый кризис, как первая фаза депрессии, начинаясь сначала в наиболее промышленно развитых капиталистических государствах, постепенно распространяется на все страны, вовлечённые в мировые торгово-экономические отношения. В конечном итоге мировые торговые отношения, так или иначе, ослабевают, значение межгосударственных организаций постепенно падает, ибо каждое государство под давлением внутренних обстоятельств вынужденно следовать логике ужесточения борьбы за удержание собственного производства от катастрофического упадка, стремится всячески уменьшить степень этого упадка. Капиталистические государства, которые в наибольшей мере зависят от мировой торговли, становятся при этом на путь милитаризации своих экономик, объединения политических и военных усилий в мировой политике. Именно в таких государствах скапливается огромный спекулятивно-коммерческий капитал, связанный с внешней торговлей, и коммерческий интерес в них оказывает огромное влияние на политические решения, нацеливает государственную власть на максимальную защиту позиций крупных коммерческих компаний на мировых рынках, в том числе посредством военной силы.

Однако для действительного выхода из депрессии политические условия созревают после "сгорания" коммерческих капиталов в результате массового краха банков и торговых компаний. Тогда идеи либерализма повсюду теряют сторонников, и открывается путь к ужесточению протекционизма государств на внутреннем рынке для защиты своих производителей. Во всех странах происходит решительный поворот к усилению роли государства для того, чтобы оно могло вмешаться в опасные процессы роста политической неустойчивости, угрожающие стать неуправляемыми и привести к хаосу и гражданской войне. А провозглашать требования подобной жёсткой политики государственного эгоизма и проводить её оказываются в состоянии лишь политические силы, опирающиеся на интересы социальных слоёв, связанных с промышленным и сельскохозяйственным производством.

Исторический опыт показывает, что застрельщиками требований резкого усиления роли государства в управлении экономическими и социально-политическими процессами и поворота к мелкобуржуазной националистической политике становятся революционные националистические организации в странах, в которых происходят или завершаются буржуазные революции. Собственно революционные националистические организации захватывают лидерство в политической борьбе там, где по завершении буржуазных революций установились режимы абсолютной диктатуры коммерческого интереса в их самом одиозном проявлении, когда чиновно-полицейский тоталитаризм обслуживает только интересы олигархических кланов, как это имеет место в нынешней России. Именно в таких странах депрессия производства и политические противоречия, связанные, в том числе, со значительными пережитками феодализма, достигают столь большого размаха, что их уже нельзя разрешить никакими иными способами политического действия, кроме революционного свержения и подавления режима диктатуры коммерческого интереса и либеральных и чиновно-полицейских партий, обслуживающих этот режим.   Именно в таких странах оказывается необходимой высочайшая мобилизация зарождающихся националистических настроений. Не только для свержения режимов диктатуры коммерческого интереса. Но и для осуществления политического террора против пережитков феодализма, против мешающих развитию промышленного производства феодальных традиций производственных отношений и дофеодальной отсталости. Тех реакционных традиций, которые сохранились как внутри данных стран, так и в соседних с ними государствах.

Национальные революции в таких странах активизируют националистические силы в других капиталистических государствах. Националистические силы и там прорываются к власти и, используя массовую поддержку мелкобуржуазных слоёв населения, провозглашают поворот к политическому курсу на совершенствование социального взаимодействия и реорганизацию общественных и производственных отношений, необходимые для технологической модернизации и реорганизации промышленности и инфраструктур её обслуживания. К примеру, националистический режим Наполеона Бонапарта во Франции установился во время глубокой депрессии английской экономики и кризиса денежно-кредитной политики английских либералов того времени. Он способствовал приходу к власти в Англии политических сил средней и мелкой хозяйственной буржуазии, которые создали условия для преобразования английских социальных отношений в национальные социальные отношения и, как следствие, для окончательного поворота Англии от Промышленной революции к всеохватной национальной индустриализации.

Мировой исторический опыт позволяет сделать вывод ещё об одной важной закономерности. Страна, в которой происходит самая радикальная Национальная революция, на следующем волновом цикле улучшения мировой рыночной конъюнктуры, когда мировая экономика выходит из депрессии, оказывается среди лидеров в развитии промышленного капитализма и к концу цикла становится одной из ведущих промышленных держав на планете. Сейчас проявление этой закономерности наблюдается в том положении, которого достигли промышленные производительные силы Японии и Германии среди остальных капиталистических государств развитого Запада за волновой цикл, который начался в середине 30-х годов и завершается новой Великой депрессией мировой экономики.

Впервые попытку теоретически обосновать необходимость усиления роли государства в регулировании капиталистической экономики и социальной политики для преодоления экономической депрессии предпринял британский экономист Дж.Кейнес (J.Keynes), и произошло это лишь в начале 30-х годов двадцатого столетия. После всех провалов Федеральной резервной системы США преодолеть финансовый кризис 1929 года и экономический кризис 1930-33 годов посредством денежно-кредитного регулирования, повсеместные остановки производств и рост безработицы во всех капиталистических странах приняли лавинообразный характер. Они разрушили мировую торговлю и мировую финансовую систему, построенную на золотом стандарте. Экономисты монетаристы пребывали в растерянности, они не могли объяснить, что делать для спасения капиталистической экономики от краха. Экономическая депрессия перерастала во всеохватный социально-политический кризис и под влиянием Советской России грозила социальными потрясениями, гибельными для правящих классов капиталистических государств. В такой обстановке предложения Кейнеса о том, что правительства США и Великобритании должны взять на себя роль главных заказчиков продукции промышленного и сельскохозяйственного производства, национализировать базовые отрасли производства и полностью подчинить денежную политику этим задачам, оказались единственными, посредством которых можно было прокладывать политический курс на преодоление экономического и социально-политического кризисов. Они давали хоть какую-то надежду на спасение капиталистической экономики как таковой.

Теоретические построения Кейнеса не предлагали и не использовали каких-либо методов анализа и мало что объясняли, выводы из них были схематическими и условными, сделанными под воздействием успехов плановой индустриализации в Советской России. Тем не менее, их оказалось достаточно, чтобы быть использованными в англоязычных государствах для обоснования требований осуществления поворота к политике, противоположной денежно-кредитному регулированию, которое господствовало тогда в капиталистических странах, и привести к, так называемой, кейнесианской революции в представлениях англоязычных экономистов о способах управления капиталистической экономикой.

По существу вопроса предложения Кейнеса ничем принципиальным не отличались от программных требований французских социалистов или немецких социал-демократов, они были лишь отражением британской традиции поисков идеологии для тред-юнионистского и лейбористского движения. Однако с того времени на управляемом американцами Западе требования усиления роли государства в регулировании экономикой называют кейнесианством, рассматривая его в качестве альтернативы либеральному монетаризму. При этом отсутствует какой-либо убедительный и логически непротиворечивый метод объяснения, почему возникает необходимость в кейнесианстве или монетаризме, какие интересы стоят за ними и какова закономерность борьбы этих интересов.

Кейнесианские подходы доказывали свою пригодность в 30-х и 40-х годах, они помогли преодолеть депрессию в США и Великобритании. Но все прогнозы экономистов-кейнесианцев о характере проблем, которые ожидают капиталистическую экономику после окончания Второй мировой войны, то есть после резкого сокращения государственных военных заказов и военного производства, оказались ошибочными. В послевоенные десятилетия влияние кейнесианцев на экономическую политику Запада неуклонно уменьшалось. И в 70-х годах они были фактически вытеснены из коридоров власти этих государств всевозможными монетаристами, которые боролись за воссоздание единого мирового рынка товарно-денежных и кредитных отношений, подчинённого интересам установления глобального господства коммерческого капитализма. Однако в связи с набирающей силу новой Великой депрессией сейчас вызревают предпосылки возвращения кейнесианцев в политику. Их идеи о спасении базовых отраслей экономики с помощью правительства, главным образом за счёт роста военных заказов, уже находят отражение в новом политическом курсе США, проблемы которых на данном витке развития мировой капиталистической экономики полностью схожи с теми, какие были у Великобритании в начале 30-х годов ХХ века.

 

 

6. Социальную политику реорганизации общественно-производственных отношений в России способен проводить только русский национал-демократизм

 

В условиях абсолютного господства в нынешней России интересов олигархического коммерческого капитала, смысл существования которого в том, чтобы непрерывно делать прибыль на крупных коммерческих сделках, – в таких условиях никаких иных средств управления экономикой, кроме денежно-кредитной политики, правительство не имеет. Все решения правительства, так или иначе, закручиваются единственно вокруг того, чтобы отладить условия, обеспечивающие получение сверхприбыли в банковской и торговой коммерческой деятельности, быстрый рост спекулятивного капитала. И спекулятивный капитал в России растёт так быстро, что его оказывается гораздо больше, чем нужно для внутренних коммерческих сделок. Не желая, не умея инвестировать сделанные на спекуляции капиталы в реальный сектор, в развитие промышленного и сельскохозяйственного производства, владельцы "уводят" их за границу, и сделанные в России капиталы помогают решать проблемы в других странах. Даже работа налоговых служб превращена в подчинённую часть денежно-кредитной политики и обслуживает коммерческие интересы олигархических кланов, подстраивается под их требования, а если их не устраивает, они её саботируют, заставляют исполнительную власть изменять ставки и виды налогов в выгодном для себя направлении.

Чем, какими товарными запасами и промышленными объектами в России, за счёт какой её промышленной и социальной инфраструктурой обеспечивается возможность проведения столь откровенно нацеленной на обслуживание спекулятивного капитализма денежно-кредитной политики? Всем тем, что было создано в советское время для освоения и добычи, первичной переработки рыночно ценного сырья, главным образом нефти и газа, цветных металлов и ядерного топлива. Именно на торговле этими ресурсами на рынках Запада делаются основные капиталы, самые крупные состояния России.

Поскольку значительная часть энергоносителей, цветных металлов и продуктов их первичной переработки продаётся на внешних рынках, худо-бедно обеспечивая внутренний рынок иностранной валютой и импортными промышленными и сельскохозяйственными товарами, постольку денежно-кредитная политика в России заметно зависит от положения дел на внешних рынках. Однако внешние рынки исполнительная власть России в силу политической, военно-стратегической и экономической слабости страны не может контролировать, она не имеет на них практически никаких серьёзных рычагов влияния. Зависимость режима олигархического капитализма в России от внешних рынков, на которые он не может воздействовать, делает его крайне уязвимым в обстоятельствах углубления мирового экономического кризиса. Такая зависимость ведёт режим к быстрому исчерпанию всех ресурсов, которые обеспечивают для него возможности получения сверхприбылей и условия самого его существование в конечном итоге. Предчувствие власть предержащими резкого ухудшения положения дел с торговлей ресурсами, ожидание ими взрыва массового недовольства населения способствует тому, что не прекращается бегство капитала из страны в развитые государства Запада. При таком положении дел денежно-кредитная политика правительства России становится неэффективной в обслуживании экономики. Она лишь подстраивается под складывающиеся обстоятельства. Поэтому она не способна привлекать капиталы для реального промышленного производства и действительно воздействовать на развитие внутреннего рынка в России.

(Правительство США сейчас тоже обслуживает олигархические кланы своей страны, и главным средством управления американской экономикой за последние десятилетия стало денежно-кредитное регулирование. Однако правительство США способно воздействовать на внешние рынки, подчинять их своей денежно-кредитной политике, проводимой в собственных целях, и, тем самым, смягчать разрушительное воздействие господства коммерческого интереса на свою экономику. А такая способность стала следствием прошлой эпохи развития этой страны, когда длительное время она управлялась диктатом промышленного интереса. Тогда в США проводилась активнейшая националистическая политика социального совершенствования производственных отношений. Целью этой политики было создание социально высокоорганизованной американской нации, высокоорганизованных производственных отношений, необходимых сначала для экономического выживания страны, для развития американского промышленного капитализма, а позже и для достижения высшего мирового уровня национальных производительных сил и лидирующего технологического и военно-стратегического положения в мире.)

Опыт происходящего в нынешней России доказывает самым наглядным образом следующий вывод. Политическое господство олигархического капитала в стране, в которой   завершается буржуазная   революция, и выражающая интересы спекулянтов денежно-кредитная политика подрывают условия для промышленного производства в этой стране, не позволяют её промышленному производству встраиваться в мировые капиталистические отношения и, в конечном итоге, разрушают его.

Приведём лишь один пример. 2000-й год оценивался правительством РФ как очень благоприятный для подъёма промышленного производства. Подтверждением чему были планы правительства увеличить за год торговый индекс на 300%, – на целых триста процентов!!! Достичь этого предполагалось за счёт бурного роста операций на фондовом рынке, которые, якобы, должны были привлечь инвестиции и повернуть страну к развитию промышленного капитализма. Чем это обосновывалось? Фондовый рынок находился в стагнационном состоянии с 1996 года, то есть весь второй срок президентства Б.Ельцина*. Причины этому экономисты и пропагандисты режима находили в политической неустойчивости, которая царила в течение предшествующих четырёх лет. Теперь же, после конституционного переворота в интересах крупного коммерческого капитала, политическая стабилизация и централизация власти, согласно заявлениям экономистов-монетаристов и пропагандистов либерализма, будет утверждаться с помощью укрепления административных рычагов управления страной, что само по себе вызовет оздоровление в производстве, оно заработает, и поэтому начнётся резкий подъём спроса на акции промышленных предприятий. А спрос на акции приведёт к появлению значительных инвестиционных средств, необходимых для модернизации производительного сектора экономики и его инфраструктуры.

Те, кто предлагали и утверждали такие планы, были, мягко говоря, неумны. Ибо сутью режима диктатуры коммерческого интереса, сутью денежно-кредитного регулирования является политическое намерение всё в стране рассматривать и оценивать в качестве товара для спекулятивных сделок. Акции на фондовой бирже не являются исключением. В той идеологической, политической, правовой среде, которая создана в России силами, стремящимися обеспечить самые благоприятные условия для роста спекулятивных капиталов, акции представляют интерес для владельцев капиталов и свободных денег лишь постольку, поскольку оказываются спекулятивно выгодным товаром, который можно продавать и перепродавать для получения быстрого навара. Акции фондового рынка России привлекали внимание спекулянтов лишь в особых случаях. Когда происходила воровская приватизация, при которой предприятия выкупались у исполнительной власти за бесценок, акционировались, а затем продавались и перепродавались втридорога, и когда в очередной раз начиналась лихорадка в экономике, в политике и возникали условия для купли и спекулятивной перепродажи любых ценных бумаг, в том числе и акций. Фондовый рынок оживал лишь в периоды финансовой неустойчивости, при вызывающих ажиотаж слухах о войне за передел собственности, при продолжительном падении курса рубля, когда было неясно, на какой же отметке он остановится.

Фондовый рынок России в 2000-м году, как раз в условиях относительной политической стабилизации, не только ни разу не пережил оживления, но наоборот, влачил жалкое существование. Он не играл никакой роли в процессах в экономике и под конец столь благоприятного года, в котором рост цен на энергоносители на мировых рынках позволил олигархическим кланам получить большие незапланированные доходы, пережил кризис, который его едва не уничтожил. Это стало доказательством, что фондовый рынок не может развиваться при режиме диктатуры олигархического капитала на основаниях денежно-кредитной политики либерального монетаризма, которая сама порождена спекулятивно-коммерческим воззрением на экономику. Жалкое состояние нынешнего фондового рынка в России, его хронический кризис отражают невозможность в условиях господствующего режима перевести производство на собственно рыночную основу и обеспечить становление в стране промышленного капитализма. Какие бы формы этот режим не принимал, кто бы ни оказывался наверху исполнительной власти, суть главных движущих интересов его правящего класса коммерческих спекулянтов не может измениться и не изменяется.

В текущей действительности фондовый рынок России способен пережить некоторое, возможно даже бурное, но краткосрочное оживление лишь при одном условии. Если мировой рост цен на сырьё и сырьевые полуфабрикаты продолжится, а связанные с торговлей ими на внешних рынках компании будет монополизированы жёстким чиновно-полицейским вмешательством исполнительной власти ради получения режимом валютных доходов, что выведет их из среды собственно денежно-кредитного регулирования. Иначе говоря, только становление экономического господства выходящих на внешние рынки монополий, коммерчески эксплуатирующих недра страны и созданную при советском режиме, обслуживающую такую эксплуатацию социальную, транспортную, производственную инфраструктуру, способно на некоторое время вызвать рост показателей фондового рынка России. И как раз потому, что монополии не допускают внутри себя денежно-кредитного регулирования и ограничивают его в экономике своим влиянием на правительство, влиянием, непосредственно нацеленным на ослабление вмешательства в свою деятельность монетаристов и монетаризма. Но при таком условии фондовый рынок будет представлен только сырьевыми и осуществляющими первичную переработку сырья монополиями и окажется полностью зависимым от их капитализации, которая никак не обусловлена экономическим развитием. Его показатели будут расти не вследствие развития экономики, а исключительно из-за налаживания коммерческой эксплуатации недр и того, что уже создано советским режимом.   Едва будут исчерпаны возможности дальнейшего наращивания коммерческой эксплуатации страны и населения, рост этих показателей остановится.

Расти за счёт развития экономики фондовый рынок в состоянии лишь при активной социальной политике, проводимой режимом защиты и продвижения промышленного интереса. Вот что доказывается всем опытом становления капитализма на Западе и теперь в России.

Какие же политические силы в нынешней России способны осуществить поворот к социальной политике, к политике социальной реорганизации – и каким образом? Вот главный вопрос в обстоятельствах, которые сложились к 2001 году. Если посмотреть на весь спектр официозных политических партий, от партий коммунистов и либералов до чиновно-полицейских партий власти, то ответ становится очевидным. В официозной политике таких политических сил нет. Единственный печатный орган России, где вообще ставится вопрос о совершенствовании социального взаимодействия в стране ради спасения и развития промышленного производства, это газета "Национальная Республика". Мы утверждаем, что без социальной реорганизации общественных отношений уже не вырваться из замкнутого круга противоречий, вызывающих близкий к краху кризис фондового рынка и производства в целом. А провести социальную реорганизацию в России сейчас в силах только русский городской национализм, ставящий целью совершить Национальную революцию и осуществить долгосрочную Национальную Реформацию на основаниях национал-демократического системообразующего мировоззрения, на идеологии национал-демократии, которая сейчас переживает своё быстрое становление.

Когда русский национал-демократизм осуществит Национальную революцию в интересах мобилизационного развития самых передовых промышленных производственных отношений и промышленного капитализма в России, тогда во всех капиталистических государствах начнётся радикальный поворот к политике социальной реорганизации, – неизбежно националистической политике. После чего только и станут вызревать условия, необходимые для выхода мировой экономики из нынешнего состояния непрерывно углубляющейся депрессии.

 

Итак, обобщим главные выводы.

а) При диктатуре коммерческого интереса денежно-кредитная политика есть единственное средство воздействия на экономику, лишь она обеспечивает некоторую степень управляемости экономическими отношениями со стороны исполнительной власти господствующего режима.

б) При диктатуре промышленного интереса экономикой управляет социальная политика, нацеленная на реорганизацию общественно-производственных отношений.

в) Переход от денежно-кредитной политики к социальной политике совершают силы, выражающие основные требования к политике со стороны участников промышленного производства и опирающиеся на те слои населения, которые оказываются самыми заинтересованными в выходе производительных сил из кризиса или депрессии.

При буржуазных революциях, когда коммерческий интерес захватывает власть и устанавливает своё абсолютное идеологическое и политическое господство, переход к политике социальной реорганизации и спасения экономики совершается в результате Национальной революции. А осуществляет Национальную революцию политическая организация городского национализма. В России такая революционная организация появится и превратится в могучую политическую силу только на основаниях национал-демократического мировоззрения.

 

*)Наша справка. Уровень капитализации бумаг на фондовом рынке в России приблизительно 50 млрд. долларов. Он не изменяется с 1996 года, то есть дольше четырёх лет.

16 апр. 2001г.

 

 

 

 

ПРИЧИНЫ И СЛЕДСТВИЯ МИРОВОГО ФИНАНСОВОГО КРИЗИСА

 

Разразившийся в ноябре этого, 1997 года мировой финансовый кризис самым непосредственным образом отразился на финансовой системе России. Он потряс основы всей экономический политики верхов правящего режима, высветил с предельной ясностью его суть как либеральную диктатуру коммерческого интереса.

В чём же причина этого кризиса? Как долго он будет продолжаться? Какие изменения в структуре мировой экономики должны произойти, чтобы преодолеть его? Какое воздействие будут иметь его последствия на мировое развитие? Вот наиважнейшие вопросы, которые требуют однозначных, без всяких экивоков, двусмысленностей и лжи ответов. И на них не в состоянии ответить ни представители либерального российского официоза, ни одна политическая и интеллектуальная сила в современном западном мире, и больше того, в современном мире вообще. Потому что ответить на них вне теоретически развивающегося националистического мировоззрения, проблемами жизни принуждаемого с политэкономических позиций осмысливать процессы в мировой экономике и политике, невозможно в принципе.

В силу конкретно-исторических обстоятельств, дать ответ на эти вопросы и теоретически связать причины финансового кризиса с событиями, происходящими в каждой конкретной стране, может сейчас только и только русский революционный национализм.

 

1. Буржуазно-демократические революции и мировые финансовые кризисы. Финансовые кризисы перерастают в экономические депрессии

 

Итак. В чём причина мирового финансового кризиса? Как он развивается и что за ним следует?

Чтобы разобраться в этом, полезно обратиться к историческому опыту мирового экономического и политического развития в первой половине ХХ столетия.

После Первой Мировой войны в Западной и Центральной Европе и в Дальневосточной Азии одна за другой происходили буржуазно-демократические революции. В том числе в ряде стран с быстро развивающимися отраслями индустриального промышленного производства: в Прусской империи, в Австро-венгерской империи, в Японской империи, в Испании. Резко углубился характер протекания буржуазно-демократических преобразований в Италии, которые начинались ещё накануне войны в результате революционных по своему значению либеральных политических реформ премьер-министра Джолитти. С одной стороны, распад прежних, феодально-бюрократических систем власти в этих странах привёл к распаду экономических и социальных отношений, организованных этими системами власти и промышленным и сельскохозяйственным производством, вызвал упадок производительных сил как таковых. А с другой стороны, шло быстрое накопление капиталов и собственности у спекулянтов, ростовщиков, казнокрадов, коррупционеров, бандитов, которые в двадцатых годах (а в Италии ещё до войны) стали в этих странах скупать средства массовой информации, политиков, чиновников и прорываться к политической власти. Опираясь на идеологию гуманитарного либерализма, они захватывали контроль над институтами буржуазно-представительной демократии, утверждали отвечающую их интересам конституцию и устанавливали режимы диктатуры коммерческого космополитизма. Тем самым делавшие коммерческие капиталы и захватывавшие собственность асоциальные слои населения в этих странах запускали процессы зарождения и становления новых, буржуазных политических отношений. В результате господства в этих странах коммерческого космополитического интереса и идеологического либерализма, посредством бесконтрольной спекулятивной торговли осуществлялась их хаотическая и всеохватная интеграция в мировой капиталистический рынок с уже сложившимися, зрелыми буржуазно-капиталистическими государствами, а именно, с Великобританией, Нидерландами, Францией и США. Такая интеграция вызывала в экономических структурах буржуазно-капиталистических государств важнейшие изменения.

Во-первых, вследствие того, что буржуазно-демократические революции совершались в недавних феодально-бюрократических державах, которые за десятилетия до Первой мировой войны наладили индустриальное производство, как государственное капиталистическое производство, и оказывались конкурентами буржуазно-капиталистических государств в разделении мира на сферы влияния. Развивавшие феодально-бюрократический капитализм державы после буржуазно-демократических революций разваливались, теряли не только все сферы мирового влияния, но и сами превращались во второсортные полуколониальные придатки развитых буржуазно-капиталистических государств, то есть исчезали для них в качестве конкурентов на мировых рынках сбыта промышленной продукции. Во-вторых, четырёхлетние потребности воевавших в мировой войне европейских держав в военной технике подтолкнули индустриально-промышленное развитие США, привёли к значительному перетеканию именно в эту страну промышленных капиталов мировой экономики. Капиталы эти после окончания войны позволили быстро произвести перестройку производства в Соединённых Штатах на цели конвейерного выпуска потребительских товаров, производимых уже не только для внутреннего рынка, но так же для европейского и азиатского рынков. Предназначенное на экспорт товарное производство в США помогло восстановлению потребительского сектора экономики буржуазно-капиталистических государств Европы, когда в этих государствах такое производство переживало упадок из-за отсутствия необходимых капиталовложений. Это вело к росту в них коммерческих капиталов, обслуживавших товарные потоки из США в Европу, в том числе в страны, где происходили буржуазно-демократические революции, в колонии европейских держав, а так же потоки сырья из колоний европейских буржуазно-капиталистических держав в Соединённые Штаты.

Такой характер восстановления мировой капиталистической экономики стал причиной быстрого становления единого потребительского рынка в буржуазно-капиталистических государствах, роста влияния в них коммерческих капиталов и коммерческого интереса в политике и появления слоя людей, которые процветали на коммерческих сделках. А это, в свою очередь, породило бум спроса на недвижимость, на самую передовую и высокотехнологичную бытовую технику, – технику, которая находила массового потребителя практически только в этих странах, – заставило американскую экономику перестроиться на быстрое развитие средств производства потребительской техники. При этом базовые отрасли и в США, и в Европе теряли привлекательность для вкладчиков капитала и приходили в упадок, они не могли конкурировать с коммерцией и потребительским производством, которые давали гораздо больший и быстрый дивиденд.

В результате того, что новые высокотехнологичные товары находили покупателя только в наиболее развитых странах, где была необходимая энергетическая и коммунальная инфраструктура и общая культура образа жизни, где формировался средний класс, произошло быстрое замыкание экономик этих стран на самих себя. Иначе говоря, торговые потоки промышленных товаров перемещались в основном лишь между метрополиями буржуазно-капиталистических государств, и даже колонии этих госуда рств превратились исключительно в сырьевые придатки. Великобритания, игравшая роль главной колониальной империи и морской сверхдержавы, мирового центра банковской деятельности по обслуживанию мировой торговли, преобразовалась в оплот олигархических кланов, контролировавших мировую коммерческую и финансовую спекуляцию. Она предстала воинственной защитницей либеральных ценностей, заказчицей политики Лиги Наций, политики, которая фактически отстаивала интересы только четырёх буржуазно-капиталистических государств, обогащавшихся за счёт коммерческой капиталистической эксплуатации всего остального мира.

К чему это вело, особенно показательно проявилось в США. На волне неслыханного процветания в середине двадцатых годов, в Соединённых Штатах безудержно росли цены на недвижимость, кредиты буквально навязывались банками, пропаганда избранности Америки и безграничных возможностей развития её потребительского производства и бытового обслуживания побуждала множество людей открывать своё дело, свои предприятия. Они искренне верили заверениям президентов, что такое процветание отныне будет вечным.

Отрезвление началось, когда на Уолл-Стрит 29 октября 1929 года разразился финансовый кризис, вызванный кризисом американского перепроизводства потребительских товаров. Несмотря на обещания американского президента Герберта Гувера, что кризис вскоре будет преодолён, он углублялся в течение года, а затем произошёл обвал ставшего самым ёмким среди буржуазно-капиталистических государств, американского рынка в Великую экономическую Депрессию, что привело к состоянию депрессии всю мировую капиталистическую экономику.

Возникавшие в связи с широчайшим производством потребительских товаров социальные слои, из которых формировался национальный средний класс, то есть мелкое и среднее предпринимательство, работники крупных компаний по производству автомобилей, сельскохозяйственной техники, бытовых приборов и приспособлений, а так же занятые в сферах торговли и обслуживания – все они оказались в особенно тяжёлом положении. Именно по ним в первую очередь пришёлся удар кризиса, так как предприятия объявляли о своём банкротстве сотнями тысяч и миллионами. Высокая образованность и социальная активность позволила представителям этих слоёв быстро объединяться вокруг политических организаций национального среднего класса, создавать новые общественные и политические организации, и они стали оказывать на власть буржуазно-капиталистических государств всё возрастающее политическое давление снизу.

Это привело к важнейшим политическим последствиям в мировых делах. В обстановке непрерывного и усиливающегося давления общественного сознания национального среднего класса перед правящими элитами самых развитых капиталистических держав, так или иначе, сознательно или инстинктивно, но встал вопрос о срочном расширении числа высокоразвитых госуда рств с высокой производительностью труда, с высокими доходами граждан и ёмкими рынками поглощения потребительской продукции. Однако такие государства тогда могли возникнуть только в тех европейских странах и в Японии, которые переживали развитие буржуазно-демократических революций, раскрепощавших рыночные капиталистические отношения.

Но в них, в этих новых буржуазных странах господствовали режимы диктатур коммерческого космополитизма и идеологического либерализма, абсолютно чуждые интересам развития производительных сил, интересам высокопроизводительного промышленного развития. Чуждость этих режимов интересам становления производительных сил доказывалась тем, в частности, что капитал из развитых буржуазно-капиталистических государств в эти страны не шёл, несмотря на все призывы правительственных бюрократов. Ибо производственные отношения в них были отсталыми, недостаточно социологизированными, не соответствовали требованиям самых передовых производительных сил, а потому не способными обслуживать производство продукции, которая была бы конкурентоспособной, отвечающей запросам открытого мирового рынка.

Прорыв в социологизации производительных отношений в переживавших буржуазно-демократические революции странах оказывался возможным единственно через социальную революцию, которая по форме должна была иметь характер революции национальной. Ибо только национальные революции могли политически ускорить отмирание народно-феодального мировоззрения, народно-феодальной культуры производственных отношений и совершить посвящение государствообразующих этносов в национально-городское, национально-корпоративное буржуазно-капиталистическое мировоззрение с совершенно новой этикой общественного разделения труда. Выходило так, что лишь национальные революции в ряде стран Европы и в Японии способны были дать перспективу выхода из финансового, экономического и политического кризисов самым передовым, самым развитым буржуазно-капиталистическим государствам.

Потому-то правящие круги этих государств и позволили произойти таким революциям и в Германии, и в Испании, в других странах, чрезвычайно зависимых от их политической позиции. Так или иначе, но своими главными капиталистическими инстинктами их правящие элиты по сути способствовали приходам к власти националистических режимов в вызревших к этому буржуазных странах. Восхищения высших британских и даже американских политиков в двадцатые-тридцатые годы вождями националистических режимов, в том числе Муссолини и Гитлером, хрестоматийны.

Установлению самых радикальных форм националистических режимов никоим образом не мешали правительства и правящие круги США, Великобритании и Франции. Серьёзных политических конфликтов с такими режимами у них не было до тех пор, пока германский национал-социализм и японский милитаризм не перешли некую черту, за которой возникла угроза коренным интересам развитых буржуазно-капиталистических держав, когда дальнейшие уступки стали экономически и политически невозможными. Да и после этого им было очень трудно подтолкнуть общественное мнение своих стран к прямому военно-политическому противостоянию с нацистскими государствами, тем более что хронический финансовый кризис после второй фазы Великой депрессии в 1931 году перерос в хронический экономический кризис, обострив повсеместно внутренние расовые проблемы.

Выход из начавшегося в 1929 году кризиса мировой капиталистической экономики обозначился лишь после 1945 года, когда заканчивалась эпоха мировых потрясений от целого ряда национальных революций, то есть после перерастания и преобразования переживших их госуда рств в буржуазно-капиталистические государства с политическими системами, способными проводить политический курс необратимого становления национальных капиталистических государств. Послевоенное расширение общего числа государств с национально-корпоративными общественными системами привело к их устойчивой взаимной экономической интеграции при сохранении высоких темпов промышленного развития в каждой из них. Результатом стал гигантский толчок раскрепощению производительных сил промышленной цивилизации за счёт возможности вовлечения в процесс капиталистического разделения труда новых десятков миллионов высококвалифицированных рабочих и служащих и становления крупных промышленных корпораций, что вело к экономической рентабельности производства сложной наукоёмкой продукции и дорогостоящих фундаментальных исследований. Именно это обстоятельство породило научно-техническую и информационно-технологическую революции, коренным образом изменивших мир за пять послевоенных десятилетий.

 

2. Причина нового мирового финансового кризиса - в буржуазно-демократической революции в России

 

Совершенно схожая ситуация вызревает сейчас, но на новом витке мирового развития промышленной буржуазно-капиталистической цивилизации.

Предпосылки нынешнему мировому финансовому кризису вызревали в семидесятых годах, когда начиналась информационно-технологическая революция. К её осуществлению оказались приспособленными только самые высокоорганизованные буржуазно-капиталистические нации, или вернее сказать, национальные общества, уже завершившие индустриализацию и завершавшие научно-техническую революцию в производительных силах, что стало возможным благодаря появлению у них национально-корпоративной этики труда и политической культуры среднего класса, который стал главным производительным и распределительным классом в этих обществах. Стремительный рост производительности труда, появление совершенно новых потребительских изделий информационного обеспечения привели к очень быстрому отрыву этих наций от других государств мира, как в росте материального благосостояния, так и в создании самых современных экономических и социально-политических отношений. Предпринимая попытки догнать эти государства в экономическом развитии, страны остального мира брали у финансовых институтов этих государств всевозможные кредиты, но оказывалось, что они не в состоянии создавать современное конкурентоспособное производство из-за отсталых производственных отношений. Проценты по кредитам не только не погашались, но непрерывно росли. Чтобы как-то погашать хотя бы проценты по кредитам, остальные страны расплачивались сырьём и простейшей, дешёвой по себестоимости продукцией. Долговые обязательства развивающегося мира развитым буржуазно-капиталистическим государствам стремительно нарастали, обеспечивая последним потребительское процветание, схожее с процветанием четырёх буржуазно-капиталистических государств в 20-е годы накануне финансового кризиса м Великой депрессии.

Особенно успешными были дела у самого высокоорганизованного национально-корпоративного буржуазно-капиталистического государства второй половины ХХ века, у Японии, которая возглавила внедрение идей и открытий информационно-технологической революции в массовое производство. Восьмидесятые годы для Японии стали тем же, чем были двадцатые годы для США. Огромные прибыли всех производящих передовую потребительскую технику корпораций Японии привели к искусственному завышению, как курса акций этих корпораций, так и стоимости японской недвижимости, к буквальному навязыванию населению кредитов всевозможными японскими банками. Политический крах Советского Союза, наступивший вследствие "холодной войны" и буржуазно-демократической революции в России, аналогичный краху Прусской и Австро-венгерской империй, последовавшему после Первой мировой войны и буржуазно-демократических революций 1918-года в Пруссии и в Австрии, открыл для Запада новые, прежде закрытые рынки в бывших сферах советского влияния. Дававшая сотни процентов прибыли коммерческая эксплуатация этих огромных рынков временно сняла на Западе проблему межгосударственной конкуренции и непрерывного совершенствования качества продукции и подстегнула рост производства в Японии, в Южной Корее, в Китае и на Тайване, как подстегнула она производство средств потребления и потребительское процветание в Соединённых Штатах и Западной Европе.

Почему рухнул и распался СССР?

Холодная война потребовала ускоренного перехода на рельсы информационно-технологической революции. Именно информационно-технологическая революция экономически и политически надорвала Советский Союз, который оказался по уровню развития производственных отношений не приспособленным соответствовать новым требованиям к качеству таких отношений, а потому не смог выиграть гонку в развитии передовых производительных сил. Советские методы индустриализации основывались на экстенсивной эксплуатации сырья и русского крестьянства, перебиравшегося в города по всей стране и приносившего в них народно-патриотическое имперское мировосприятие; крестьянство в городах оказывалось политически неорганизованным, а потому предельно эксплуатируемым ради военно-политического могущества империи. Однако к семидесятым годам в основном завершилось раскрестьянивание русской деревни, после чего исчезли возможности продолжать экстенсивное индустриальное развитие. А производственная культура полиэтнического пролетариата, создававшиеся на коммунистических догмах советские производственные отношения оказывались слишком низкими для того, чтобы осуществлять перевод экономики к интенсивному промышленному развитию, к всеохватной научно-технологической революции.

Кризис производственных отношений в советской империи непрерывно обострялся все 70-е годы, зеркально отражая общий идеологический кризис коммунистического режима. Он вызвал сначала экономический, а затем и политический кризис, который привёл Россию к буржуазно-демократической революции, происшедшей в 1989 году. А с октября 1993 года, в результате политического переворота, в стране утвердилась диктатура коммерческого космополитизма и идеологического либерализма. Эта диктатура коммерческого интереса осуществила ускоренное вовлечение России в мировые капиталистические товарно-денежные отношения, она обеспечила всяческим спекулянтам и казнокрадам прямой доступ к заёмным финансовым средствам Запада и заполнила внутренний рынок западными товарами, тем самым, принуждая производителей промышленной и сельскохозяйственной продукции страны к участию в мировом разделении труда. Низкий уровень социальной и политической культуры работников промышленного и сельскохозяйственного производства России привёл к естественному следствию. Российское производство не могло конкурировать по производительности труда, по культуре производства с предприятиями национальных государств Запада. Оно начало разрушаться, внешний капитал в его развитие не шёл, а наоборот, значительный внутренний капитал всеми путями убегал в развитые страны, способствуя бурному подъёму в них потребительского производства на новой информационно-технологической основе, которое привело Запад к неслыханному процветанию. В результате, все противоречия между Западом и остальным миром обострились до предела.

Уже в восьмидесятые годы вследствие информационно-технологической революции в развитых капиталистических государствах, революции, в которую не могли вписаться остальные государства мира, происходило быстрое нарушение торговых и финансовых балансов между развитыми государствами Запада и остальным миром. Отсутствие необходимой энергетической и промышленной инфраструктуры, низкие доходы не позволяли большинству населения развивающегося мира пользоваться дорогостоящей высокотехнологической продукцией. Потоки высокотехнологичных товаров развитых государств Запада к развивающимся странам ослабевали. И это происходило при одновременном бегстве капитала из развивающихся стран на Запад, так как на Западе капиталы быстро оборачивались и можно было получать большую прибыль. Кредиты западных банков и правительств остальным странам мира росли, но они частично разворовывались местными элитами и возвращались капиталовложениями в экономику Запада, а частично перекачивались в коммерческую спекуляцию, шли на формирование в развивающихся странах крупных коммерческих капиталов, которые превращали эти страны в колониальные сырьевые придатки экономических систем самых развитых капиталистических государств. Такой характер экономических взаимоотношений привёл к тому, что остальной мир оказался в той или иной мере хроническим финансовым должником Запада.

Одновременно с этим процессом неуклонно нарастала торговля между промышленными капиталистическими странами, превращая их в единый потребительский сверхрынок, идеологически объединяемый либерализмом, а политически - общими экономическими интересами. Крах советской империи привёл к раскрытию огромных новых рынков бывшего коммунистического блока для экстенсивной коммерческой сверх эксплуатации. Он лишь подтолкнул бурный рост финансовой спекуляции и производства потребительских изделий в ряде стран Западной Европы, в Японии и Южной Корее, в Тайване и в США - в последней стране, главным образом, за счёт вовлечения в производство азиатских иммигрантов. А быстрое, за неполное десятилетие, истощение возможностей новых рынков поглощать производимую на Западе продукцию подготовило всеохватный кризис перепроизводства, а как следствие этого перепроизводства, острый финансовый кризис. Он и разразился в ноябре 1997 года.

font-family: Кризис этот не временный. Он хронический. И будет только углубляться, пока не приведёт в ближайшие годы к долгосрочной стагнации капиталистического производства, к новой Великой Депрессии все промышленные и индустриальные государства – в первую очередь Японию, но так же и США, сверхдержаву, процветающую сейчас, как процветала Великобритания в 20-е годы, за счёт обслуживания мировых торговли и финансовой спекуляции.

Каковы последствия нынешнего финансового кризиса для России?

Для обоснованного ответа полезно снова вернуться к мировому историческому опыту. Веймарская Германия, другие страны Европы и Япония, переживавшие господство диктатур коммерческого космополитизма в двадцатые годы ХХ века, ощутили на себе всю остроту мирового финансового кризиса только в 30-ом году, то есть почти через год после его начала в США. Но когда кризис пришёл и в них, он надорвал их слабо защищённые резервами экономики основательно, едва ли не катастрофически. Ибо они не смогли защищать себя посредством мобилизации национального общественного сознания, а потому оказались не в состоянии подготовить ослабленные диктатурами коммерческого космополитизма производительные силы, в особенности в базовых отраслях, к экстремальным условиям перестройки на новые, мобилизационные задачи удержания внутренней экономики от распада.

То же самое ожидает и Россию. Переживающая диктатуру коммерческого политического интереса, втянувшаяся в нищенское существование Россия, которая свыклась с мучительным выживанием в условиях хронического спада производства, вследствие чего лишь частично зависящая от процессов в мировой рыночной системе хозяйствования, будет надорвана нынешним финансовым кризисом не сразу, но к осени 1998 года. К тому времени кризис производства на Западе приведёт к падению цен на нефть и газ, на другое сырьё. Такое падение мировых цен на энергоносители при развале собственного российского производства продовольствия и промышленных продуктов первой необходимости, которые придётся закупать на Западе, помогая Западу смягчать его кризис, быстро истощит валютные резервы российской финансовой системы и, в конце концов, столкнёт её в пропасть отказов от своих обязательств и ускоряющейся инфляции. При отсутствии реальных средств и резервов смягчения удара через мобилизационное наращивание собственного производства, дестабилизация экономической и политической ситуации будут всеохватной, катастрофической. Она обострит все противоречия режима до предела, приведёт к взрывоопасной дестабилизации всю систему власти, парализует все официозные политические силы и правящий класс. Реальный выход из политического тупика тогда станет возможным единственно через политические лозунги переходного периода, который должен подготовить Россию к русской Национальной революции!

Таким образом, возникнут предпосылки и условия для подъёма национал-демократического движения и, когда это движение превратится в серьёзную политическую партию, для политически легитимного установления националистического режима диктатуры промышленного политического интереса, одной из задач которого будет решительное очищение власти от обанкротившегося правящего класса выразителей коммерческого космополитического интереса. Очищение власти от ныне господствующего правящего класса станет возможным лишь после появления политической силы, способной на политическое подавление его стремления удержаться у власти любой ценой и любыми средствами. Поэтому национал-демократическая партия добьётся успеха только решительным требованием расширения демократии, революционного превращения демократии либеральной, обслуживающей связанное с коммерческим интересом абсолютное меньшинство населения страны, в демократию национальную, опирающуюся на жизненные потребности подавляющего большинства представителей государствообразующего этноса. А эти жизненные потребности большинства связанны с надеждами на становление в России самых современных производительных сил ХХI века.

Если при любом режиме диктатуры коммерческого космополитизма основными субъектами интеграции в мировую экономику являются физические и юридические лица, осуществляющие коммерческую деятельность. То любая национальная революция сначала политически, а затем de jureи de facto утверждает национальное государство в качестве главного субъекта интеграции в мировую экономику, которое превращается в посредника между внутренним коммерческим интересом и внешним миром. Это создаёт предпосылки, позволяющие проводить политику государственной целесообразности без оглядки на коммерческий интерес как таковой. А именно, стратегически оставаясь в мировой экономической системе капиталистических отношений, тактически осуществлять жёсткое авторитарное регулирование внутренней экономической политики, подчиняя её задаче мобилизационного восстановления производительных сил и революционного прорыва в социологизации общественно-производственных отношений на основе воспитания у государствообразующего этноса национально-корпоративного общественного сознания. Только таким образом будет возможным восстановить промышленное производство России уже в принципиально новом качестве, как готовое к конкуренции на мировых рынках. А по мере укрепления позиций национальных промышленных производителей на мировых рынках возникнут условия для постепенного ослабления посредничества национального государства в коммерческой деятельности физических и юридических лиц и возвращения экономических и политических прав национальному коммерческому интересу.

font-family: То есть, Национальная революция завершается, а собственно Национальная Реформация начинается тогда, когда созревают предпосылки для осуществления контролируемого национальным государством процесса предоставления политического права юридическим и физическим лицам заниматься коммерческой деятельностью в качестве относительно самостоятельных субъектов мировой торговли.

 Ближайшие годы непрерывного ухудшения экономической ситуации должны подготовить подлинные правящие силы Запада к пониманию, что нынешний финансовый кризис по своей сути объективно структурный и для его преодоления необходимо изменить структуру промышленно развитых государств, главных субъектов мировых экономических отношений. Им придётся признать, что выход из нынешнего финансового кризиса, который вскоре перерастёт в Великую Депрессию мировой экономики, станет возможным лишь после появления нового, державно крупного национального государства. Ибо лишь такое государство способно начать стремительное наращивание производительности труда, стремительное восстановление и развитие производительных сил, создавать ёмкий потребительский рынок промышленной продукции и промышленных капиталов. И появление такого государства позволит резко расширить общий рынок развитых стран Запада, а тем самым даст толчок новому витку вовлечения науки в промышленное производство, превращения её в главную движущую силу промышленной цивилизации ХХI века, и выведет мировую экономику на новый цикл развития. Иначе говоря, для Запада выход из кризиса станет некой перспективой только и только после русской Национальной революции, в последующую за ней эпоху русской Национальной Реформации.

Иного пути к выходу из наступившего финансового кризиса у стран развитого Запада, и больше того, у мировой экономики вообще – нет! Кризис будет объективно тянуться столько времени, сколько его субъективно потребуется для завершения русской Национальной революции и трансформации выполнившего её задачи режима в режим осуществления русской Национальной Реформации. Правящие силы развитых буржуазно-капиталистических держав вынуждены будут смириться со всеми неизбежными последствиями русской Национальной революции для мировых отношений, вынуждены будут приспосабливаться ко всем потрясениям, которые ожидают всю промышленную цивилизацию в связи со становлением нового субъекта национального права, имеющего геополитические потребности быть глобальной Сверхдержавой. Смириться с этим их будут подталкивать и демографические проблемы. Соотношение демографического баланса между развитыми национальными обществами и остальным, вообще-то, антагонистически враждебным промышленным национальным государствам человечеством, отставшим на многие поколения в своём социальном и политическом развитии, с каждым годом ухудшается. В развивающемся мире всё большая часть населения теряет надежды вырваться из нищеты и отсталости, укрепляя те реакционные силы, которые стремятся взорвать всю систему мировых экономических отношений, разрушить породившую такие отношения современную промышленную цивилизацию. Чтобы удержать достижения промышленной цивилизации от упадка и для продвижения этой цивилизации вперёд, необходимо обеспечить определённую демографическую основу такой политике. Такую основу в ближайшей перспективе Запад в состоянии создать лишь с помощью русского национального общества, за счёт вовлечения русского национального среднего класса в процесс борьбы за научно-технологический прогресс и в процесс формирования национальных обществ в других, переживающих буржуазно-демократические революции странах.

Объективной исторической целью русской Национальной революции будет распространение идеологии политического национализма в страны, которые к ней вызрели при коммунистических режимах и сейчас оказались под гнётом диктатур коммерческого интереса и идеологического либерализма. Главным образом в страны с православной традицией народного самосознания, которые переживают глубокие ломки отмирания этих традиций и становления буржуазного мировоззрения, через смену мировоззрений приспосабливаются к буржуазно-капиталистическим преобразованиям. Для развитых промышленных государств осуществляемая режимом проведения русской Национальной революции идеологическая экспансия во внешней политике будет приемлема постольку, поскольку она подготовляет максимально возможное расширение числа новых национально-корпоративных обществ. То есть обществ, способных к прорывному буржуазно-капиталистическому развитию, способных вскоре войти в рыночный союз со всеми развитыми промышленными государствами для максимально быстрого выведения их из всеохватного финансового и экономического кризиса и для укрепления их военно-политических позиций в вызревающем глобальном противостоянии с остальным миром. В частности, вследствие такого положения дел станет практически возможной и выполнимой политическая задача вовлечения в русскую Национальную революцию украинской и белорусской мелкобуржуазной среды горожан ради создания единой русской социально-корпоративной нации на основе единого этнического Архетипа и единой традиции древнерусской государственности.

 

3. Нынешний мировой финансовый кризис разрушит могущество США и англосаксонское цивилизационное доминирование в мире. Он подготовит условия для превращения русского национального государства в глобальную политическую Сверхдержаву

 

Главной и чрезвычайно важной по последствиям особенностью нынешнего мирового финансового кризиса явилось то, что он начался в Японии. Яснее ясного указан локомотив промышленной буржуазно-капиталистической цивилизации второй половины ХХ столетия. Раньше об этом можно было лишь рассуждать, а теперь это подтвердилось предметно.

До 1929 года мировые финансовые кризисы капиталистической экономики начинались в Великобритании. В 1929 году мировой финансовый кризис впервые разразился не в Великобритании, а в США, и тогда в Европе вынуждены были признать, что именно в эту державу Нового Света, за океан переместилось лидерство в развитии мировой буржуазно-капиталистической экономики. Именно под это лидерство стала выстраиваться вся экономическая и политическая система межгосударственной политики, так называемого, Запада после 1945 года, то есть после завершения национальных революций в целом ряде стран Европы и в Японии, которая привела к значительному расширению числа буржуазно-капиталистических национальных государств и качественно укрепила позиции капитализма в мире.

Глобальное могущество Соединённых Штатов, которое проявилось после краха СССР, временное, кажущееся. Превращение остального мира в фактическую колонию США продлится недолго, о чём говорит прежний исторический опыт развития капитализма. К примеру, в 20-х годах, когда переживавшая буржуазно-демократическую революцию Германия перестала быть могучей державой, прекратила существование в качестве феодально-бюрократической империи, бывшей прежде основным противником буржуазно-капиталистических Великобритании и Франции в борьбе за мировое влияние, экономически и политически распадалась, тогда наступил кажущийся расцвет английской глобальной империи, над которой не заходило солнце. Но уже через два десятилетия британская сверхдержава стала неумолимо разъедаться внутренними болезнями, потому что перестала быть лидером в воспитании и организации самых передовых производственных отношений, а её финансовое и экономическое могущество оказывалось следствием контроля над мировыми торговлей и финансовой спекуляцией. Ибо именно успехи в системном развитии промышленного производства являются главным основанием для интернационального политического права быть ведущим государством промышленной капиталистической цивилизации, основной задачей которого является организация интернационального разделения труда и осуществление политики, направленной на отстаивание духовных и политических интересов этой цивилизации.

Как и в Великобритании 20-х годов, в США конца ХХ века приоритеты целей в экономике выстроены не под производство, а под обслуживание мирового финансового, коммерческого посредничества, и основные доходы этой Сверхдержавы обеспечиваются огромными дивидендами за организацию мировых торговли и финансовой спекуляции. При углублении глобального финансово-экономического кризиса, во второй фазе перерастающего в Великую Депрессию капиталистической экономики, объективно начинается распад мировой торговли, мирового рынка финансовых и коммерческих услуг, что наносит главный удар именно по той державе, которая их организует. В наше время новая Великая Депрессия нанесёт сокрушительный удар в первую очередь по доходам США. Она постепенно подорвёт возможности Соединённых Штатов содержать сеть стратегических военных баз для осуществления контроля над торговыми путями и политическими режимами в ключевых регионах планеты, будет неуклонно ослаблять американские намерения защищать и продвигать интересы, внутренне присущие промышленной цивилизации как таковой, и, в конечном итоге, делать их чуждыми имманентным интересам промышленной цивилизации.

Во время Великой Депрессии 1931-1945 годов, начало которой положил финансовый кризис 1929 года, происходила мучительная передача Великобританией роли ведущей державы капиталистического мира самому промышленно развитому государству Запада - Соединённым Штатам Америки. И США смогли войти в эту роль естественным образом вследствие своего геополитического положения и огромных территориальных и сырьевых ресурсов. Япония, превратившись в ведущую промышленную державу капиталистического мира наших дней, не в состоянии быть глобальной военно-политической державой. Она не может создать вооружённые силы, позволяющие нести бремя стратегической ответственности за стабильность в мире. Она не может опереться на традиции великодержавной дипломатии, на собственные сырьевые энергетические ресурсы, которые обеспечили бы ей возможность дипломатического манёвра в условиях военно-политических кризисов в регионах, где проявляется жизненная зависимость промышленной цивилизации от нефти, урана. Она слишком удалена от таких регионов, чтобы иметь возможность быстро перебрасывать к ним военные силы давления на потенциальных противников интересов промышленно развитых капиталистических государств.

Возникает очень тревожная для мировой стабильности ситуация.

Во-первых, нынешний мировой экономический кризис превратит исламский фундаментализм в единственную идеологию, которая будет способна осуществлять функцию идеологического насилия в большинстве мусульманских стран. И ислам, в таком случае, консолидирует эти страны в борьбе за господство над развитыми промышленными государствами, будет подрывать внутриполитическую устойчивость промышленно развитых государств, то есть, он станет выполнять ту роль в мировой политике, которую до своего краха выполнял коммунизм. Во-вторых, военно-политические потрясения Второй Мировой войны, которые заставили все государства мира радикально, революционно усовершенствовать политические и социальные отношения – эти потрясения исчерпали позитивный потенциал воздействия на ход истории. Поэтому для очередного витка революционной модернизации производственных отношений в мире, для смены социальных и политических устройств на самые современные для каждой конкретной страны, - что является единственным средством разрешения накапливающихся, в том числе антагонистически непримиримых, противоречий в распределении производительных сил между регионами и странами, - может оказаться необходимой Третья Мировая война. И тогда тенденции подготовки к такой войне станут объективно неудержимыми.

А накануне таких событий США теряют исторический динамизм развития национально-корпоративного и усложняющего социальные связи общества, разъедаются деградацией традиции национально-республиканских представлений о целях государственной политики. Для поддержания необходимого уровня производственных отношений и производительных сил им приходится привлекать управленческие, интеллектуальные, трудовые ресурсы из тех стран Азии, где укоренилась высокая этика корпоративного труда, как традиционная, опирающаяся на глубокую расовую цивилизационную культуру, принципиально отличающуюся от европейской. В результате, американская Сверхдержава превращается в слоёный пирог разных цивилизационных традиций организации общественных отношений. В ней накапливаются взрывоопасные противоречия расового цивилизационного противостояния, происходит разрушение американо-англосаксонского национально-общественного мировоззрения, его разложения до состояния полирасового имперского народного мировоззрения, идёт неуклонная деморализация национально-государственной системы власти, что постепенно разъедает государственное устройство, его способность и волю осуществлять стратегическое и тактическое управление всеми мировыми делами в качестве исторически прогрессивной Сверхдержавы. В результате, американское, а в более широком смысле англосаксонское, доминирование в мире становится реакционным, США превращаются в мирового жандарма, защищающего коммерческий олигархический империализм, антагонистически враждебный промышленному цивилизационному развитию. Приближается закат трёхсотлетнего англосаксонского лидерства в развитии капитализма и прогрессивных общественных отношений, приведшего к зарождению промышленной цивилизации.   Япония же не в силах принять наследство ответственности за стабильность интересов промышленной цивилизации как таковой.

Такое положение дел обрекает мировую политику в ближайшие десятилетия на чрезвычайную неустойчивость, на зависимость имманентных интересов промышленной цивилизации от случайностей, от мелочей. И это происходит в то время, когда подступающие одновременно экологический и энергетический, а так же демографический кризисы требуют обратного. Они требуют высочайшей организованности, твёрдой воли и объединения мобилизационных возможностей всех наиболее развитых промышленных буржуазно-капиталистических держав для осуществления совместных действий по противостоянию этим кризисам. А такая консолидация немыслима, нереальна без очень сильного лидерства главной промышленной державы. Говоря иначе, интернациональной промышленной цивилизации становится жизненно необходимой Сверхдержава с очень высоким уровнем производственных отношений и производительных сил при высокой стабильности национально-корпоративного общественного устройства, Сверхдержава, способная подать моральный и политический пример остальным развитым капиталистическим государствам, объединяющая их и дающая им смысл дальнейшего существования.

На данном этапе мировой истории такой Сверхдержавой в обозримые десятилетия не может стать никакая иная держава, кроме России. А стать такой она сможет лишь после русской Национальной революции и в эпоху последующей Национальной Реформации. И только в том случае, если она осуществит самую рационально решительную, самую радикальную русскую Национальную революцию в тех идеологических и политических границах, какие обязательно нужны для становления статуса глобальной геополитической Сверхдержавы.

Такая политическая Сверхзадача русского революционного национализма является не некой блажью расистов, а жизненной потребностью выживания промышленной цивилизации и эволюционно   самой развитой части человечества как таковых. Иной альтернативы нет. Наступающий финансовый кризис основательно встряхнёт Запад, заставит его трезво взвесить реалии и дать русскому национализму карт-бланш на Национальную революцию именно в качестве радикальной расовой социальной революции. Либо промышленная цивилизация начнёт распадаться, гибнуть, – и неизбежно погибнет! – либо её спасёт, даст ей новое историческое дыхание русская Национальная революция, русская Национальная Реформация, становление молодой русской нации, как нации с глобальной ответственностью за судьбу лучшей части человечества.

Либо – либо, третьего не дано!

6 декабря 1997г.

 

 

PS. Россия с деревянным рублём в запасе

 

Мировой финансовый кризис сорвал с режима маску, оголил его суть до очевидности, как режима диктатуры коммерческого политического интереса, абсолютно чуждого производству, совершенно неспособного проводить политику экономического подъёма.

Некоторые руководители Центробанка открыто заявляют, они ожидают, что в ближайшее время бегство из России инвестиционных долларов достигнет суммарной цифры в 9 миллиардов и это нанесёт непоправимый удар по валютным резервам страны. «Оказалось», что инвестиции до сих пор были ростовщическими, шли практически только в ценные государственные бумаги, в сверхдоходные ГКО, но как чёрт ладана избегали связываться с производством. И это несмотря на все призывы премьера Черномырдина, непрерывно обращаемые к Западу, вкладывать валюту собственно в производство. Мировой финансовый кризис показал, что доверия к режиму нет не только внутри страны, но и на Западе.

Больше того, мировой финансовый кризис доказал сомневавшимся, что рубль практически ничем не обеспечен, кроме сырья, которое в случае экономической депрессии на Западе станет там не нужным и приведёт к катастрофическому обвалу рубля, к гиперинфляции. На каком основании держится любая валюта? На продаваемых за рубежом товарах. А низкая инфляция, которой правительство гордилось как единственным своим достижением, якобы готовящим экономический подъём, удерживалась, главным образом, благодаря валютным инвестициям в ГКО, выгодным из-за спекулятивно высокого дивиденда, то есть за счёт ростовщического краткосрочного кредитования правительства частными инвесторами Запада, за счёт быстрого роста внешнего долга особого характера. Причём, в отличие от прямого долга, по которому идёт расплата процентами, который может быть отсрочен, долг по бумагам ГКО правительство обязано любыми мерами полностью погашать в течение нескольких месяцев после первого требования инвестора.

Они давались правительству режима под гарантийные обязательства любыми мерами собирать налоги. Это было одной из главных причин колоссального налогового пресса на и без того совершенно бесправного российского производителя товарной продукции. Таким образом, западные инвестиции в ГКО не только не подготавливали подъём производства, но наоборот, устойчиво губили последние островки экономического выживания в стране. Кроме того. Чтобы выбивать налоги, требовался непрерывно разрастающийся налоговый и полицейский аппарат, и он превращался в дополнительного паразита на труде бесправного производителя; требовались большие резервы валюты у Центробанка, и они лежали как в кубышке, ни во что не вкладывались, чтобы быть готовыми к выплате по правительственным обязательствам, чтобы правительство и государство не были объявлены в мире полными банкротами, не потеряли поддержку, не оказались один на один с собственным ожесточающимся населением.

Непрерывное падение сборов налогов, обусловленное разрушением производства, в свою очередь, делает возврат инвестиционной валюты в ГКО делом весьма проблематичным, отчего рубль становится обречённым на необеспеченность валютой и готовым обвалиться от малейшего толчка, что неизбежно произойдёт в ближайший год. Режим завёл страну в полный тупик, и настроение безысходности и порой отчаяния станет главным настроением страны, пока русский революционный национал-демократизм не начнёт становиться сильным политическим движением.

4 декабря 1997г.

 

 

 

 

США - КОЛОСС НА ГЛИНЯНЫХ НОГАХ

 

 

1.

 

Во вторник 12 декабря 2000 года, за два часа до полуночи Верховный Суд США после долгих обсуждений за закрытыми дверями и очевидных тайных консультаций с влиятельными кругами столицы объявил, наконец, своё окончательное заключение. Он признал правомочность Верховного Суда штата Флорида принимать решение о ручном пересчёте бюллетеней, поданных во время выборов президента страны в этом штате. Таким образом получилось - проведённый ручной пересчёт бюллетеней в штате Флорида привёл к тому, что всего несколько сот голосов перевеса над противником принесли сомнительную победу кандидату от республиканской партии Дж. Бушу-младшему.

Фактически это означает, что Верховный Суд США, а вернее сказать, правящие круги этой страны пришли к компромиссному выводу о необходимости изменений в политическом курсе, который проводился демократами за восемь лет президентства Б.Клинтона и стал причиной того, что Соединённые Штаты оказались перед проблемой сползания в глубокую экономическую депрессию.

Естественно возникают вопросы. Произойдут ли в действительности серьёзные изменения американской внешней и внутренней политики? А если изменения произойдут, то - какую они будут иметь направленность?

Для ответа на эти вопросы надо разобраться, что представляют собой движущие силы политической системы США. А именно, какие главные интересы влияют на политические процессы в этой стране, какие политические организации их обслуживают.

Поскольку в Соединённых Штатах создана и укоренилась двухпартийная политическая система, задача которой выстраивать и легитимизировать буржуазно-представительную власть, постольку прежде, чем переходить к ответам на поставленные выше вопросы, необходимо в общих чертах разобраться, почему в самом развитом и самом могущественном капиталистическом государстве второй половины ХХ века появилась именно такая политическая система.

 

 

2.

 

Основополагающий закон рыночного капитализма есть, несомненно, закон получения прибыли. В условиях рыночных свобод любому человеку доступны всевозможные знания и разная информация, и горожане становятся предельно раскрепощёнными, социально подвижными, склонными во всём искать наибольшую выгоду, объединяться для ведения борьбы за групповые и классовые интересы. Поэтому в буржуазно-капиталистическом государстве нацеленность на получение наибольшей прибыли всеми субъектами хозяйственной деятельности, в том числе субъектами обслуживающей хозяйственную деятельность торговли, только и обеспечивает генезис развития капиталистической экономики и сохранение колебательного движения массовых настроений вокруг оси социально-политической устойчивости. Иначе говоря, в буржуазно-капиталистическом государстве политику заказывают и определяют только те интересы, которые нацелены на получение максимальной прибыли и обеспечивают наибольший рост внутреннего капитала, - то есть коммерческий, с одной стороны, и, с другой стороны, производительный (после английской Промышленной революции в основном промышленный) интересы. При условии правильного понимания этого факта становится возможным объяснить, почему в Англии возникла именно двухпартийная политическая система, которую затем унаследовали и развили в США.

Чтобы стало понятнее, о чём идёт речь, надо сделать хотя бы беглый обзор социально-политических процессов, которые происходили в поворотную эпоху в истории Западной Европы, а именно в эпоху после Великих географических открытий и вызванной ими протестантской Реформации католицизма.

Английский капитализм и политическая система английской буржуазно-представительной государственности зарождались в обстоятельствах предельной поляризации политической борьбы, в то время, когда европейский капитализм только становился на ноги и ожесточённо боролся со средневековым феодализмом за своё политическое выживание. Английской буржуазной революции 1640-го года, от которой берёт начало процесс становления английской буржуазно-представительной государственности, предшествовало столетие самых кровавых идеологических и политических потрясений, какие только знала история католической Западной Европы. Потрясения эти вызваны были протестантской Реформацией. А предпосылки к ней вызрели в больших городах, в которых ради повышения производительности труда, ради удовлетворения растущего спроса купцов и феодалов на всяческие товарные изделия, происходило объединение ремесленников в цеховые корпорации и появлялись мануфактуры, способные удовлетворять такой спрос. В цеховых корпорациях и на мануфактурах возникла потребность в особых формах разделения труда и в особых производственных отношениях, объединяющих и организующих труд разных участников единой цепочки товарного производства. Господствовавшее тогда средневековое католическое мировоззрение не смогло объяснить и обосновать эти новые настроения городских товарных производителей, не желало признавать их особого социально-политического положения внутри феодальных земледельческих отношений. Протестантская Реформация как раз и отразила требования городских производителей товаров к принципиальному изменению католического мировоззрения, в котором их интересы, их общественное положение, их новые нормы этики и морали никак прежде не были описаны и представлены.

В Евангелие, где прописывались основополагающие этические и нравственные устои, на которых должны выстраиваться общественные и политические отношения христиан, видна цель создававших его мыслителей - спасти земледельческое производство, земледельческие трудовые отношения от разложения индивидуалистическим цинизмом, гедонизмом, торгашеским и ростовщическим паразитизмом, которые подрывали трудовые этику, мораль в рабовладельческой Римской империи того времени. Земледельческое производство, земледельческие отношения по Евангелию предлагалось подвергнуть качественному   изменению посредством принципиального отказа от использования труда рабов, заменой подневольного труда рабов общинными трудовыми отношениями. А поскольку опыт выстраивания таких отношений показал, что общинные отношения, так или иначе, пробуждаются лишь на основаниях родового общественного бессознательного, на архетипах этнических родовых отношений, постольку христианство принялось идеологически примирять этот опыт с необратимым политическим фактом существования Римской империи. Оно стало распространять идею общинных трудовых отношений среди всех этнически родственных сообществ внутри рабовладельческой земледельческой империи, и такие отношения должны были превращать каждое этническое сообщество племён в земледельческое сообщество, то есть в живущий земледелием народ. И христианство на практике доказало, что таким образом только и возможно было вывести Римскую империю из всеохватного кризиса собственно рабовладельческих отношений. Преодолеть кризис удалось лишь тогда, когда имперская государственная власть увидела в христианстве не разрушительного идеологического врага, а спасителя империи и стала распространять христианское мировоззрение среди подданных империи и в соседних варварских племенах. В конечном итоге христианство способствовало созданию на основе феодально-земледельческих отношений этнических народностей и народов внутри феодальных христианских империй, то есть византийской восточной и католической западной, на которые распалась сама Римская империя.

Однако христианство, как мировоззрение, изначально рассматривало ремесленное городское производство лишь как разобщенное, индивидуальное и подчинённое земледельческим отношениям, находящееся на их периферии и призванное их обслуживать. Именно такой взгляд на ремесленную деятельность и на политическую роль города был присущ Средним векам - подлинному расцвету европейского феодализма.

Великие географические открытия и последовавшая за ними колонизация обеих Америк, побережий Африки, южной и юго-восточной Азии разрушили традиции средневекового мировосприятия. Они вызвали бурный рост межконтинентальной торговли, превратили торговлю в общемировое занятие; отовсюду в Западную Европу началось перемещение множества золота, серебра и драгоценных камней, создавая условия для самого широкого денежного обращения, для проникновения денег во все сферы хозяйственной деятельности. Так появлялись крупные коммерческие капиталы, неподконтрольные феодальным государствам, теснившие и вытеснявшие привычные феодально-земледельческие отношения, при которых феодалы и церковь получали с крепостных крестьян натуральный оброк в виде части производимой теми сельскохозяйственной продукции. В результате, натуральный оброк стал заменяться на денежный оброк.

Коммерческие отношения стали причиной быстрого возрастания как числа портовых торговых городов в Западной Европе, так и численности городского населения, которое вовлекалось в обслуживание множества торгово-спекулятивных сделок, в работу по найму, которую такие сделки давали. Это создало условия для непрерывного роста покупательской способности и спроса на изделия ремесленного производства. Заинтересованность ремесленников в быстром увеличении производительности ремесленного труда достигалась корпоративным разделением труда и появлением мануфактурных фабрик, подталкивая развитие городского материального производства в этом направлении.  

Средневековый христианский феодализм, внутри которого европейский коммерческий капитализм зародился и взращивался, не позволял ему развиваться независимо и свободно. Однако и противостоять циничному рационализму торгово-спекулятивных отношений, которые набирали размах после Великих географических открытий, феодализм с его средневековыми формами идеологии и государственности тоже не смог. Коммерческие операции начинали приносить такую прибыль, что она оказывалась значительно большей, чем доходы феодальных землевладельцев. Поэтому в торговые сделки втягивались и феодалы и церковь. Разложение торгашеским цинизмом, стремлением любой ценой заработать на спекулятивных сделках, - разложение морали и нравственности в католических странах постепенно превращалось в страшную духовную болезнь, которая грозила изнутри разрушить эти страны, ввергнуть их в политический хаос. О степени опасности этой болезни можно судить по тому, что главы католической церкви, римские папы, признали торговлю индульгенциями богоугодным делом, рассматривая её как важный источник получения денежных доходов.

При таком положении дел всякое производство, в том числе и земледельческое, становилось малопривлекательным. Христианская трудовая этика теряла смысл, пороки расцветали повсеместно, начиная от дворцов папы римского, а обоснование превращения людей в наёмный товар стало для церкви нормой, отрыв ая её от мифов средневековой христианской идеологии. Спасти Западную Европу от гибели могла только духовная, идеологическая революция. Она и разразилась в виде протестантской идеологической революции, которая сначала выразила интересы слоёв корпоративных ремесленников и ряда феодальных землевладельцев Германии, на землях которых были крупные города. Но затем в неё вовлеклись пролетарские и крестьянские, то есть гораздо более многочисленные, слои населения, изменяя сам характер революции. По всему католическому миру распространился пожар восстаний горожан и крестьянских гражданских войн.

Протестантская революция напугала церковь и подавляющее большинство представителей феодальных правящих классов. Тридентский собор (1545-1563), созванный для выработки позиции католической церкви к протестантизму, утвердил непререкаемый авторитет папы римского, ввёл церковную присягу, жесточайшую цензуру и провозгласил меры, которые были по существу объявлением контрреволюции. Ордену иезуитов, ядро которого возникло вне церкви, но для спасения её идеологического и политического авторитета (что само по себе говорит о глубине разложения внутри церкви), папой римским было поручено провести широкие чистки среди священников и реформирование церковной организации. Иезуиты должны были возглавить борьбу за то, чтобы обеспечить жёсткую централизацию католической церкви, необходимую для её возрождения в роли идеологического центра, осуществляющего обоснование и защиту земледельческого феодализма. Для этой цели были расширены права и возможности инквизиции, она превращалась в главный карательный орган церкви, беспощадный и почти бесконтрольный. Главные положения протестантизма на соборе были преданы анафеме, приверженцам этого учения фактически была объявлена тотальная война на поражение.

Военно-политическая борьба между сторонниками протестантизма и католицизма продолжалась десятилетиями. Организационные меры, которых она потребовала, перевели протестантскую революцию в стадию протестантской Реформации, которая обеспечила условия для создания как новых форм общественного и хозяйственного самоуправления, так и протестантских армий и государств. А католическая контрреволюция претерпела изменения в сторону постепенного достижения своих целей, то есть преобразовалась в контрреформацию, при которой стало возможным совершать модернизацию церкви и феодальных государств, приспосабливать их к новым условиям исторического существования. При этом и протестантизм, и католицизм усилили роль идеологической и государственной власти настолько, насколько потребовалось, чтобы жёстко и при необходимости жестоко подавить коммерческий интерес, поставить его под контроль, заставить коммерческий капитализм внутри государств обслуживать интересы внутреннего производства - как земледельческого, так и городского.

Протестантская Реформация подготовила первые буржуазные революции, сначала в Нидерландах, а затем в Англии. И именно та политическая борьба, которая происходила в эпоху протестантской Реформации, наложила отпечаток на принципы организации политических систем буржуазной государственности в этих двух странах. Поскольку главная борьба за политические цели буржуазно-капиталистического государства происходила между теми слоями городской буржуазии, которые были пропитаны коммерческим интересом получения наибольшей прибыли в торгово-спекулятивных сделках, с одной стороны, и слоями, которые объединялись в ремесленные цеховые корпорации или были заняты в мануфактурном производстве, союзником которых выступали сельскохозяйственные товаропроизводители, постольку английская политическая система, создававшаяся после буржуазной революции, возникала в основном под воздействием именно этой борьбы коммерческого и производительного интересов. Англия, к примеру, кровавым опытом поиска стабильности в стране пришла, в конце концов, к двухпартийному буржуазно-представительному парламентаризму, при котором партии создавались для обеспечения открытого политического противоборства между двумя этими интересами. Уже в конце восемнадцатого столетия, когда североамериканские колонии обрели независимость от Англии и принялись создавать новое государство, отцы-основатели США подхватили и развили именно эту традицию, предварительно "очистив" её от пережитков наследия английского феодализма.

 

 

3.

 

После американской Национальной революции, то есть после эпохи президентства А.Линкольна, в которой самодовлеюще проявились политические интересы городских слоёв северных штатов, связанных с промышленным производством, стремившихся повернуть страну к индустриализации, стала складываться национальная двухпартийная политическая система США, в которой противоборствуют республиканская и демократическая партии. Пристальный взгляд на внутренние процессы в Соединённых Штатах, вооружённый логическим методом анализа, который основан на представлениях об объективной закономерности антагонистической борьбы промышленного и коммерческого интересов, позволяет увидеть, что каждая из двух главных партий этой страны идеологически и политически обслуживает один из этих интересов. То есть, одна партия, а именно республиканская, со второй половины XIX века формировалась вокруг производительных интересов, главным образом вокруг индустриального промышленного интереса, а другая, демократическая, объединялась вокруг коммерческого интереса. Их участие в политической борьбе строится исключительно на задачах защиты и продвижения к политической власти соответствующих интересов.

Демократическая партия выстраивает свою пропаганду и свои цели на принципах либерализма и коммерческого космополитизма. Сознательно или нет, но партия эта подчиняет представления об американском государстве и других государствах нашей планеты стратегической задаче либерализма - в конце концов уничтожить государства ради общемирового вне государственного правительства, которое должно будет управлять единым мировым рынком, и управлять таким образом, чтобы в наибольшей мере обеспечивать господство коммерческого капитализма и условия управления им со стороны самых богатых олигархических кланов мира. Она, как выразительница коммерческого интереса, лишь использует традиции европейского городского буржуазного самоуправления, европейской городской буржуазной выборности власти ради осуществления целей идеологического либерализма и мировых олигархических кланов, стремящихся установить полное планетарное господство над всем остальным человечеством. Демократическая партия США паразитирует на идее демократии, как коммерческий интерес паразитирует на производительном интересе. Она преследует цели, разрушительные для подлинной демократии, исторически возникшей в городах-государствах Древней Греции для осуществления задач развития именно производительных сил и обеспечения такого самоуправления, которое наиболее благоприятно для развития общественного производства товарной продукции, как сельскохозяйственной, так и ремесленной.

В отличие от демократической партии республиканская партия отстаивает идеи американского национализма, призванного выражать интересы внутреннего промышленного производства, с тем, чтобы оно выживало и развивалось в рыночной конкурентной борьбе товаропроизводителей и позволяло американским промышленникам получать наибольшую капиталистическую прибыль.

Отнюдь не случайно, что республиканская партия США всегда финансировалась и поддерживалась крупным промышленным капиталом, а демократическая партия - олигархическими, традиционно ростовщическими банками, крупными торговыми компаниями с мировыми интересами. Отнюдь не случайно, что республиканская партия считалась до последнего времени партией белых, и не просто белых, а англосаксов, партией белых расистов и националистов, сторонников традиционных англосаксонских ценностей. Тогда как демократическая партия считается партией этнических и расовых меньшинств, существуя главным образом на деньги американских евреев. Как раз американская двухпартийная политическая система лучше, чем тысячи слов, доказывает, что промышленное производство, промышленный интерес, промышленный капитализм существуют и развиваются лишь постольку, поскольку существует и развивается городское националистическое и расовое самосознание, социально-общественное самосознание государствообразующего этноса. В США хорошо известно, что англосаксы доминируют в среде элиты собственников базовых отраслей промышленности, в энергетике, в машиностроении и в станкостроении, и победы республиканцев в прошлом приводили к резкому повороту государственной политики в сторону создания самых выгодных условий для развития именно этих отраслей.

Учёт изложенных обстоятельств, понимание внутренних пружин политической борьбы, которое логически выстраивается из осознания существования закономерностей непримиримой борьбы промышленного и коммерческого интересов, позволяет сделать важнейшие выводы из последних выборов президента США. Победа представителя республиканцев в 2000-ом году уже не позволит до конца проводить в этой стране политику, отвечающую интересам промышленного производства, интересам промышленного развития; хотя Буш-младший всю предвыборную кампанию выступал именно с позиции спасения, модернизации базовых отраслей экономики, которые оказались за последнее десятилетие в очень тяжёлом положении. И такая политика становится не осуществляемой в полной мере как раз потому, что исчезает англосаксонская этническая основа, её европейское белое и непримиримо расовое самосознание, необходимые для проведения этой политики. Ибо остальные расовые и этнические группы не способны понимать подобных целей, они чужды крупному промышленному производству, чужды социальной культуре, социальной этике, которые нужны для проведения политики в защиту крупного и капиталистически прибыльного промышленного производства. И они не способны соучаствовать в социально-политической модернизации общественных отношений, необходимой для модернизации крупной промышленности и выведении её на качественно новый уровень развития, отвечающий требованиям XXI века.

Республиканцам, чтобы иметь силы бороться за пост президента США, впервые пришлось уже на этапе подготовки к выборам заигрывать с иными расами, включать их представителей в члены избирательных штабов, доверять некоторым из них ключевые должности. Впервые в истории этой партии на руководящие должности были назначены негры. Но даже при таких уступках своим принципам, республиканцы не смогли добиться убедительного перевеса над демократами. Это говорит о том, что вне зависимости от исхода выборов президента страны, господствующей политической силой становятся демократы, и тем самым господствующим интересом оказывается коммерческий интерес, а господствующей идеологией - либерализм. И тенденция укрепления всевластия коммерческого интереса, превращения либерализма в доминирующее мировоззрение, а политической системы, по существу вопроса, в практически однопартийную будет усиливаться по мере сокращения процента белых в составе населения Соединённых Штатов. А это подрывает основы для какого-либо, даже тактического укрепления позиций во власти политических сил, как белого национализма, так и промышленного интереса. То есть, отныне промышленное производство в США попадает в зависимость от целей коммерческого капитализма, от его глобальных задач. Промышленному производству Соединённых Штатов отныне суждено только обслуживать американский коммерческий капитализм, который превращается в нацеленный на мировую экспансию олигархический коммерческий империализм.

Но из этого следует, что США политически ступили на путь потери конкурентоспособности промышленного производства во всех базовых отраслях, на путь промышленного упадка. И в конечном итоге это приведёт их уже в обозримой перспективе к экономическому упадку, к неустойчивости финансов и к потере способности быть лидером мирового научно-технологического и цивилизационного развития. Больше того, США потеряют способность быть лидером политического развития, потому что в этой стране вызревает глубокий политический кризис, который потребует смены всей политической системы.

На чём основывается последнее утверждение?

Сама ситуация, при которой месяц после выборов 2000-го года шли ожесточённые споры, чей же кандидат в президенты победил в действительности, необычная. Такой расклад настроений избирателей получился впервые в истории этой Сверхдержавы. Впервые решение о президенте страны принималось в узком кругу влиятельных группировок. Но если какие-то правящие круги выносят окончательное заключение о том, кто будет руководителем страны, чтобы проводить ту политику, которую они посчитали нужной, то возникает прецедент решения этого вопроса без учёта воли избирателей. Подобные же причины и обстоятельства привели в своё время к глубокому кризису политическую систему республиканского Древнего Рима, которая после кровавых гражданских войн преобразовалась в имперскую систему власти, в тотально бюрократическую систему государственного управления. Известно, что в имперском Риме устойчиво падал интерес к земледельческому производству, а средством получения доходов и доступа к власти стал в основном коммерческий интерес, спекулятивно-ростовщический интерес, что привело, в конечном итоге, к превращению крупнейших ростовщиков в основных заказчиков внутренней и внешней политики. Ростовщики и разложили древнеримскую империю и цивилизацию, довели её до краха. А крах той империи вызвал великие переселения народов, войны за передел мира между новыми, молодыми государствами и сильными союзами племён, которые наследовали достижения древнеримской цивилизации постольку, поскольку принимали христианство и подчинялись духовному авторитету церкви.

В современных обстоятельствах положение государства определяется в первую очередь его промышленной мощью, а промышленная мощь зависит от уровня социального развития городской нации, этнократически господствующей в этом государстве. Упадок способности англосаксов и белых вообще управлять экономикой и политикой США влекут эту страну к дальнейшей потере лидерства в научно-технологической модернизации основополагающих отраслей промышленного производства, что неизбежно приведёт к глобальным потрясениям, к мировым войнам за установление нового мирового порядка. Новый мировой порядок в конечном итоге будет выстраиваться вокруг самых промышленно развитых на данный исторический момент и продолжающих быстро перестраивать промышленное производство этнократических капиталистических государств. А именно вокруг Японии и Германии. Но такой мировой порядок не будет устойчивым, так как геополитическое положение Японии и Германии не позволяет им защищать стратегические интересы западноевропейской капиталистической цивилизации в полной мере. Мировая военно-политическая нестабильность неизбежно приведёт к тому, что зарождающийся в России политический национализм за ближайшие десятилетия должен будет превратиться в главную идеологию промышленной постиндустриальной цивилизации и вокруг   националистической России станет выстраиваться новая иерархия глобальных экономических и политических отношений. Русскому национализму предстоит "вымести" в историческое прошлое традицию англосаксонского глобального капитализма, основанную на равноправной борьбе коммерческого и промышленного интересов, и тем самым коренным образом изменить сам характер промышленного цивилизационного развития. После завершения процесса упадка промышленной и военно-стратегической мощи США, в этом будет единственное спасение цивилизованного человечества от самоуничтожения, единственная надежда на его дальнейшее эволюционное развитие.

18 дек. 2000г.

 

 

 

 

ПРИНЦИПЫ ОРГАНИЗАЦИОННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА ПАРТИИ НАЦИОНАЛ-ДЕМОКРАТИИ

Статья эта была закончена 4 марта 1998 года. Она была написана тогда, когда готовилась регистрация национал-демократической партии и потребовалось осмыслить её уставные организационные принципы. Конечно, сейчас, когда разворачивается подготовка к Учредительному съезду партии, этой статьи мало. Мы осознаём - нужна серьёзная теоретическая работа о том, какой должна быть партия национального среднего класса в ХХI веке, чтобы она могла успешно решать задачи национально-государственного развития в глобальной информационно-технологической цивилизации. Но в предлагаемой статье изложены два принципа организационного строительства, которые очень важны сами по себе.

 

1. Какие партии возникали в России в 90-е годы

 

Организационное устройство всякой политической партии всегда отражает то время, в которое она, эта партия, зародилась. В организационном устройстве, как в зеркале, отображаются обстоятельства становления новых слоёв населения страны с особыми интересами в отношении собственности и развитие ими идей обслуживания таких интересов. Партии возникают, когда эти новые слои осознали необходимость в появлении собственных политических структур для отстаивания своих коренных материальных и моральных требований к политическому устройству общества и власти.

Все официозные партии, которые возникали в России за период с 1989 года и ныне представлены в Госдуме, носят на себе неизгладимый отпечаток начального этапа буржуазно-демократической революции. Чем он был характерен с политэкономической точки зрения?

Новые городские слои с отличающимися от коммунистических взглядами в отношении политического устройства России появлялись в конце 80-х и в начале 90-х в связи с широчайшей приватизацией госсобственности. Приватизация шла двумя путями. С одной стороны, партийно-хозяйственная номенклатура сверху осуществляла захват собственности, к которой она имела непосредственный доступ через административную власть. С другой - бурная спекулятивно-торговая, спекулятивно-ростовщическая и криминальная деятельность представителей разных слоёв населения создавала первоначальные капиталы снизу, и новоявленные владельцы капиталов искали способы превращения их в собственность. Их деятельность вовлекала в процесс создания первоначальных, так или иначе спекулятивно-коммерческих, капиталов огромные массы активных, в основном с асоциальными, противообщественными наклонностями людей. И именно эти люди помогали владельцам капиталов использовать деньги для того, чтобы непосредственно или через подставных лиц начать участвовать в приватизации, скупать часть госсобственности у номенклатуры. Номенклатура была вынужденной избавляться от собственности, запускать её в товарооборот как бросовый товар, потому что часто оказывалась неспособной превращать её в приносящее прибыль производство.

Соответственно этому явлению тогда возникали две разновидности партийных образований. Во-первых, появлялись политически блеклые “партии власти” по обслуживанию интересов безликой номенклатуры, безыдейные и беспринципные, пропагандируемые, насаждаемые и финансируемые за счёт бюджета сверху. А во-вторых, множились партии обслуживания интересов спекулятивно-торгашеской, ростовщической и криминальной среды, которая наоборот, культивировала мифы о роли инициативной, динамичной и либерально-космополитической личности, готовой делать начальный капитал любыми способами, вплоть до криминальных. Спекулятивно-торгашеская, ростовщическая и криминальная стихия породила партийные образования, в которых роль создающей партию личности, не только авантюристической, но и способной стать привлекательной своей пошлой демагогией народным массам, стала очень большой, часто совершенно бесконтрольной. Партийная организация стала для подобной личности лишь неким довеском, покорным и безропотным. Отнюдь не случайны как успехи именно таких партий на начальном этапе революции, так и их пёстрое многообразие в то время.

Политический переворот 3-4 октября 1993 года под выстрелы орудий по Белому Дому утвердил диктатуру коммерческого космополитизма и идеологического либерализма, после чего конституционно узаконил положения, при которых получили политическое оправдание любые меры подавления противников асоциальной прослойки новых собственников. Тем самым были узаконены условия для становления политически правящего класса из среды этих собственников-нуворишей. Однако сам процесс становления правящего класса растянулся на последующие пять лет господства режима диктатуры коммерческого интереса, когда сама среда нуворишей ещё постоянно видоизменялась, составляющие её спекулянты, казнокрады, коррупционеры, политические сутенёры, ростовщики, всяческие торговцы налаживали и отлаживали экономические и политические связи, учились взаимодействовать для борьбы за свои интересы. Правящий класс структурно оформлялся по мере того, как шёл бурный процесс концентрации капиталов в рыночно прибыльной части экономики всей страны и появлялись крупные объединения частных собственнических предприятий. В нём, в этом процессе выигрывали уже не столько сильные, авантюрные личности, сколько сплочённые группировки, кланы, объединённые в советы директоров с разветвлёнными связями, имеющие выход на самые верхи власти. Потому что любая, даже очень деятельная личность сама по себе не в состоянии управлять крупными объединениями, осуществлять лоббирование их интересов по всем направлениям переплетения этих интересов, как в центре, так и в регионах. Председателями правлений этих кланов, группировок становились идеологи спекулятивно-коммерческой сверх эксплуатации страны, причём главным образом те из них, кто умел выражать интересы кланов политически, показывал способности ставить политические задачи средствам массовой информации и управлять ими, ибо СМИ превращались в важнейшее орудие борьбы за власть и интересы собственности.

Поэтому партии, построенные на принципах безусловного и бесконтрольного авторитета авантюрной, аморальной и беспринципной личности (и даже самая яркая из таких партий - ЛДПР, созданная вокруг неординарного популиста-демагога) неизбежно, объективно стали превращаться в анахронизм. Они неумолимо вытеснялись из легитимного политического поля к обслуживанию интересов теневого криминального мира, и выживали в политике постольку, поскольку криминальные владельцы крупной собственности превращались в едва ли ни главный источник их финансирования.

 

2. На повестке дня - становление партий классовых интересов

 

Особенностью нынешней политической ситуации в России является, во-первых, всё более отчётливое расслоение населения по отношению к приватизированной собственности, закономерно превращающейся в капиталистическую собственность. И, во-вторых, поиск каждым слоем населения городов, где сосредоточена основная приватизированная собственность и накапливаются главные связанные с этим политические противоречия, таких форм самоорганизации, которые оказываются необходимыми для защиты этим слоем горожан своих особых экономических и политических интересов.

Процесс этот подстёгивается складывающимися обстоятельствами. Он происходит при резком углублении общегосударственного кризиса, - в частности морального, идеологического и политического кризиса власти, кризиса господствующих Верхов режима, осуществляющих навязывание стране политики коммерческого космополитизма. На передний план политической борьбы всё отчётливее выдвигаются проблемы появления и формирования партий, способных выступать с позиций отстаивания интересов целых слоёв горожан, партий, способных смотреть на эти интересы слоёв горожан как на классовые интересы. Ибо только такие партии способны получать поддержку широких масс населения России, бороться за влияние на политику и рассчитывать на приход к власти. А это резко повышает значение классовых идеологий, обеспечивающих воспитание и становление классового политического самосознания у многомиллионных масс горожан и сельского населения. Происходившее последнее время укрепление политических позиций КПРФ в Государственной Думе, как единственной идеологически и организационно оппозиционной силы, отражает эту особенность с наибольшей наглядностью, ибо коммунисты сейчас единственная партия в России, ясно и недвусмысленно опирающаяся на классовую идеологию.

Однако коммунисты не представляют собой политической силы, способной бросить реальный вызов режиму. Их идеология больше не является авангардно прогрессивной, она не может выполнять функцию идеологического насилия для организации и осуществления классового господства пролетариата, численность которого устойчиво уменьшается в общей структуре населения страны, а экономическое значение неуклонно падает даже в индустриальном производстве. Коммунисты всё определённее показывают, что не в состоянии идейно и программно обосновать и политически установить собственный режим дееспособной власти, как режим преодоления общегосударственного кризиса и политического спасения государства. Потому что они не в состоянии предложить программу и политическую стратегию создания современных и конкурентоспособных производительных сил России в условиях перехода мировой экономики к постиндустриальному производству. Коммунисты становятся исключительно парламентской партией, которая может рассчитывать при случае оказаться у власти, но лишь в коалиции с другими политическими партиями и организациями, поддерживающими рыночные капиталистические преобразования, при компромиссных соглашениях с господствующими в России правящими группировками.

А посему они, коммунисты, вынуждены отказываться от идеологических принципов, постепенно деидеологизируются. И они неизбежно сближаются с кликой власти режима на платформе общего антагонизма к той зарождающейся силе, которая способна предложить революционное идеологическое насилие для осуществления мобилизационной политики выведения страны из общегосударственного кризиса и поднимет знамя борьбы за социальную национальную революцию. Ибо эта зарождающаяся политическая сила потребует установления режима диктатуры промышленного политического интереса, а потому получит поддержку исторически самых прогрессивных слоёв горожан, так или иначе связанных с передовым производством, но при этом чуждых пролетариату и идеям коммунизма.

Последнее время явную озабоченность проблемами формирования классового самосознания у средних и мелких коммерческих спекулянтов и собственников проявляют и либералы. Они всё активнее навязывают России идеи необходимости появления среднего класса с либеральным мировоззрением, то есть либерального среднего класса.

 

3. Причины возникновения партии национального среднего класса

 

В России прогрессивной политической силой, готовящейся к партийному строительству и последующему осуществлению социальной национальной революции, оказываются сторонники идеи авангардной национал-демократии. Они выражают интересы такого класса, которого в России пока ещё нет и который условно определим как современный национальный средний класс промышленно развитого государства. (Чёткого и теоретически убедительного определения среднего класса нет нигде в мире. Мы выводим это понятие из положений разрабатываемой нами теории Национальной Реформации>.)

Основой этого класса являются широкие, тяготеющие к социальному обобществлению отношений собственности слои образованного и высококвалифицированного городского населения, связанные с стратегически перспективными промышленными производительными силами. Для обслуживания таких производительных сил у них должна быть самая социально ответственная этика и культура поведения, они должны быть склонными к высокой сознательной организованности.

Крупное наукоёмкое производство становится основой современных производительных сил и общественного производства вообще, развитие которого обусловлено долгосрочным планированием капиталовложений, долговременным прогнозированием тенденций на мировых рынках и изучением конкурентов. Поэтому связанные с таким производством слои горожан наиболее ясно понимают необходимость для России иметь собственные стратегические экономические и политические цели развития на ближайшую историческую перспективу мирового цивилизационного развития. Они, эти слои, всё отчётливее осознают, что режим защиты господства коммерческого интереса не способен поставить таких целей и не выражает их коренных интересов. Они видят, что правящий класс режима живёт страстями сиюминутных сделок и совершенно не способен на стратегическое социально-политическое планирование, не способен совершить поворот к промышленному капитализму, а потому политически враждебен им. В таких слоях вызревает понимание, что им жизненно необходима политическая самоорганизация, которая невозможна без собственной идеологии и собственной политической партии, нацеленной на формирование у них собственного классового самосознания, самосознания национального среднего класса, - и этот национальный средний класс должен сложиться из них, как здание из получивших определённую форму камней.

Их ближайшим союзником по кровным политическим интересам развития производительных сил в России выступает сельское кулачество, тоже оказываясь прослойкой, которой предстоит политически найти себя в национальном среднем классе. Но национальный средний класс выстраивается и из прочих городских социальных слоёв. В том числе из приобретающего зачатки сословного самосознания офицерского корпуса армии и силовых ведомств, зависящего в материальном и моральном благополучии от уровня и темпов развития промышленного производства в стране.

Склонные к образованию национального среднего класса слои горожан и земледельцев приобретают собственное политическое самосознание в ходе буржуазно-демократической революции и связанного с нею распада старых производительных сил. Так было в других ныне развитых капиталистических государствах, так происходит на наших глазах и в России. И их политическое самосознание зарождается тогда именно, когда в городской среде начинают развиваться и укореняться мелкобуржуазные представления о рыночных отношениях, о возникающих в связи с этим разных формах капиталистической собственности, об интересах собственности и об окружающем мире, в котором идёт борьба различных интересов собственности.

Оказывается, что в рыночной экономике социально ответственные по своему мировосприятию и поведению слои населения, которые становятся мелкобуржуазными по положению и которые осознают, что их коренные материальные и моральные интересы связанны с развитием промышленного производства, в наибольшей мере страдают от экономических и политических кризисов. А при режиме господства коммерческого интереса, не способного остановить распад производительных сил страны, их положение становится совершенно бедственным. В таких обстоятельствах они неизбежно нищают, частично превращаются в люмпенов и, рано или поздно, ожесточаются против режима диктатуры коммерческого космополитизма, который обрекает их на вымирание как в буквальном смысле этого слова, так и в социальном, ибо их знания, их способности, их устремления оказываются не востребованными, напрасными, бессмысленными, не находящими преемников. Складывающаяся таким образом безысходность вынуждает эти слои всё более активно участвовать в политической борьбе, в ходе которой у них появляются собственные представления о смысле этой борьбы. В конце концов, они обязательно порождают из своей среды идеологически авангардную партию защиты экономических и политических интересов национального среднего класса, которая отказывается признавать легитимность режима диктатуры коммерческого интереса и решительно объявляет его своим антагонистическим политическим врагом.

Такая партия по своей сути всегда и везде буржуазно-националистическая. Ибо, осознанно или нет, она ставит в качестве политической цели революционное свержение режима и становление национально-корпоративного общества, жёстко контролирующего политику власти через национально-демократическое общественное сознание, объявляя развитие социально ответственного общественного самосознания и производительных сил своей страны высшим смыслом политики.

 

4. В России зарождается идеология национального среднего класса

 

Глубина и размах общегосударственного кризиса в нынешней России постепенно убивают у большинства населения всякую надежду на скорое разрешение проблем, возникающих и накапливающихся в обстоятельствах экономического и социального распада, который происходит в условиях "продолжения курса реформ". Крайне эгоистичное поведение господствующего правящего класса доказывает им день за днём, месяц за месяцем, что лавинообразно нарастающие проблемы невозможно разрешить эволюционно, то есть осуществлением постепенных изменений характера власти и политики режима. В этом же убеждает деятельность всех официозных политических партий, как "партий власти", так и партий парламентской оппозиции, призывающих к терпению и законности в рамках либеральной конституции режима. Казалось бы, имея огромные ресурсы и возможности, в том числе связанные с поддержкой со стороны интеллектуальных и политических сил Запада, они не предлагают ни одной здравомыслящей программы преодоления приближающейся хозяйственной и финансовой катастрофы. Их политическое поведение напоминает то ли пир во время чумы, то ли безответственную говорильню.

Россия объективно приближается к появлению в политике провозвестника социальной национальной революции. Она созрела к возникновению идеологии и политической партии той части населения, которая осознала свою принадлежность к производительному среднему классу и видит спасение страны в зарождении общественно-национального самосознания социально ответственных слоёв горожан и в становлении молодого капиталистического государства. И сейчас постепенно складывается понимание, что партия эта должна быть революционной, заявляющей, что осуществить политический поворот к промышленному капитализму станет возможным только после решительного устранения режима диктатуры коммерческого космополитизма и установления политического господства промышленного интереса.

Главным просчётом всех политических сил проведения национальных революций прошлого в других странах было то, что они не смогли создать ясную и непротиворечивую теорию, объясняющую причины таких революций и стратегические цели авторитарных режимов, которые устанавливались этими силами в результате национальных революций. Именно поэтому, спасая и восстанавливая систему власти, способную обеспечить приоритетное развитие промышленного и сельскохозяйственного производства, они рано или поздно приходили к политическому тупику в том или ином его проявлении. Часто тупик этот имел характер военно-политической катастрофы, как это было в наполеоновской Франции, в фашистской Италии, в нацистской Германии, в милитаристской Японии и в других государствах. Реже всё заканчивалось осуждением таких режимов собственным населением, когда оно приобретало навыки городского национально-общественного сознания и не желало больше терпеть антидемократический авторитаризм власти.

Только развиваемая в России теория Национальной Реформации позволяет обосновать национальную революцию и авторитарный военно-политический режим её проведения в качестве объективно неизбежного начального этапа мобилизационного созидания основ промышленного капитализма и становления буржуазного национально-корпоративного общественного сознания национального среднего класса. И эта теория показывает, что авторитарный режим после разрешения задач национальной революции должен быть изменён решительной демократизацией. Демократизация оказывается необходимой после восстановления мощи производительных сил страны и укоренения в массовом сознании традиций новых общественно-производственных отношений, без которых невозможно развитие промышленного капитализма. А гарантом её необратимости становится появление правящего класса, способного жёстко отстаивать интересы общественно-производительных сил как таковых в условиях расширения политических и экономических свобод и широкой интеграции в мировой рынок.

Таким образом, сама стратегия проведения Национальной Реформации требует для её воплощения создания политической организации, как авангарда национального среднего класса, с особой структурой, готовой быть на этапе национальной революции авторитарной, но затем постепенно избавляющейся от авторитаризма ради демократизации политических отношений в стране. То есть политическая партия проведения, как национальной революции, так и последующей Национальной Реформации, при которой будет происходить непрерывно углубляющаяся демократизация, должна иметь особую структуру организации.

В чём главная особенность такой структуры?

В том, что она должна быть чрезвычайно гибкой по уставным принципам, но одновременно, при определённых обстоятельствах, чрезвычайно жёсткой по положениям этого же устава. Такой она сможет стать только тогда, когда решительно откажется от принципа вождизма в пользу принципа сочетания корпоративного элитаризма и демократического централизма.

Наиболее удачным примером в мировой истории, подтверждающим высокую эффективность принципа сочетания корпоративного элитаризма и демократического централизма, является политическое устройство республиканского Древнего Рима, в котором осуществлялся принцип сочетания корпоративного аристократизма патрициев и демократического централизма плебса. Наследственный аристократизм позволял поддерживать стабильность земледельческих отношений собственности, а потому в условиях промышленной цивилизации, в которой первостепенное значение играют городские отношения собственности, он не имеет смысла. Заменой наследственного аристократизма на биологически предопределённый, то есть проявляющийся через архетипы элитаризм достигается возможность использовать этот принцип политической системы республиканского Древнего Рима при разработке базовых уставных положений партии, которая ставит целью осуществить Национальную революцию и затем перейти к политике Национальной Реформации.

Из принципа сочетания корпоративного элитаризма и демократического централизма прямо вытекает и второй основополагающий принцип, который из древнеримского опыта необходимо перенести на строительство партийной организации и сделать фундаментальным. Им является принцип узаконенной в уставе относительно частой ротации руководства управленческим аппаратом партии. Этот принцип позволяет вырабатывать и проводить очень гибкую политику, что приобретает особую значимость для авторитета партии в преддверии глубочайших потрясений, которые ожидают человечество и западные национальные общества в ХХI столетии.

 

5. Не вождизм, а корпоративный элитаризм и демократический централизм

 

В соответствии с требованиями о необходимости включить в устав политической партии национального среднего класса два вышеприведённых принципа, структурная организация национал-демократической партии может строиться следующим образом.

Ядром партии, её корпоративной элитой может быть орган с условным названием Совет партии. Его наиважнейшими задачами при складывающихся объективных мировых тенденциях превращения науки в главную движущую силу развития производительных сил всякого государства должны стать следующие.

а) Выработка и проведение в жизнь внутренней и внешней национальной политики, как стратегической, так и тактической.

б) Создание различных, в том числе закрытых, научно-исследовательских центров по изучению человека и общества, по исследованию возможностей воздействия на поведение человека и масс людей в самых разных ситуациях, в особенности, при чрезвычайных обстоятельствах и всевозможных кризисах. Организация центров обобщения знаний по общественным и государственным системным устройствам цивилизаций прошлого и настоящего, где должны выясняться причины расцвета и упадка цивилизаций, осуществляться систематизация знаний об этнической и расовой эзотерике. (Ибо главной задачей политики национал-демократической партии, партии осуществления Национальной революции и проведения русской Национальной Реформации в России, станет оптимальное политическое управление ускоренным становлением в высшей степени организованного и в то же время динамично развивающегося национально-корпоративного общества. В таком обществе должна постоянно возрастать социологизация общественного сознания и одновременно воспитываться предельная предприимчивость каждого члена нации, с очень быстрой и активной личностной, но при этом социально ответственной реакцией на внешние воздействия и изменения. А добиться этого возможно только использованием всех накопленных и развивающихся знаний о пробуждении биологических резервов человеческого организма и общества в процессе решения задач воспитания и формирования Сверхчеловека, вовлечённого в постоянно совершенствующиеся общественные отношения.)

в) Обеспечение управлением непрерывного национального мифотворчества и осуществление русской культурной Реформации.

Корпоративным руководящим органом партии является её съезд, который проходит не реже одного раза в два года. Совет партии выдвигает на съезде кандидатов в Председатели аппарата управления партией или Председатели партии, исходя из требований, что Председатель партии избирается на два года и может быть избран на такую должность не больше двух раз. Его полномочия могут быть очень большими именно потому, что они ограничены как сроками наделения такими полномочиями, так и безусловным принципом ротации. К примеру, институт консулов в Древнеримской республике, отвечавший схожим требованиям, доказал свою очень высокую эффективность.

Председатель партии, будучи избранным, создаёт консультативный Совет из избранных председателей территориально-региональных структур партии для совместного разрешения проблем управления партийным аппаратом в центре и на местах.

Для демократического партийного контроля над деятельностью Совета партии съезд из своей среды на такой же срок избирает максимально независимого Трибуна партии, воплощающего в себе идею демократического централизма. Трибун партии имеет собственный аппарат и создаёт Совет из избранных трибунов территориально-региональных структур партии. Трибун партии должен иметь право вето на решения Совета партии, а Совет партии механизмы возможного преодоления его вето. Трибун партии, как и Председатель партии, должен быть ограничен в выборе на эту должность двумя сроками.

Для неуклонного движения к осуществлению стратегических целей Национальной Реформации, для подчинения партийной тактики задачам стратегии, а аппарата партии - идеологии, Совет партии должен иметь собственную процедуру избрания своего руководства. Избрание председателя Совета партии могло бы быть ежегодным, но при этом один человек мог бы избираться председателем Совета партии не ограниченное число раз. Включение новых членов в Совет партии должно происходить по процедуре выбора, а именно большинством голосов членов Совета, когда предложение о кандидатуре исходит из внешнего по отношению к Совету центра власти партии. Вероятно, наиболее удачным вариантом мог бы стать такой, когда подобным правом обладает только Председатель партии. Но должно быть и исключение. А именно, членом Совета партии автоматически становится член партии, которому удалось дважды стать Трибуном партии.

Так же, как и в древнеримской республике на случай кризиса в государстве было предусмотрено наделение отдельного лица диктаторскими полномочиями на строго определённый сенатом срок, партийным уставом национал-демократической организации должно предусматриваться наделение члена Совета партии чрезвычайными полномочиями и объявление его Вождём партии. Процедура это должна быть очень жёсткой. К примеру, Совет партии квалифицированным большинством принимает решение о том, что страна переживает глубокий политический кризис и для его преодоления требуется мобилизация усилий партии и политического руководства государства. После чего он утверждает двумя третями своего состава кандидата в Вожди партии и объявляет о созыве чрезвычайного съезда, на котором обосновывает своё решение и срок требуемых полномочий, - предположим, пять лет. Если съезд партии двумя третями голосов подтверждает такое решение, Вождь партии вступает в свои обязанности. При этом Председатель и Трибун партии становятся его первым и вторым заместителями. Избрание Вождя партии не должно влиять на процедуры избрания Председателей и Трибунов партии и на сроки их полномочий. Если обстоятельства потребуют продлить полномочия Вождя партии, Совет партии должен подтвердить это своим решением, на котором за него должно проголосовать не меньше трёх четвертей членов. Такой же процент голосов должен быть подан за такое решение и съездом партии. Тогда полномочия продляются на следующие пять лет.

Такие положения в уставе позволяют партии после прихода к власти устанавливать политически легитимную авторитарную диктаторскую систему государственного управления для мобилизационного осуществления задач Национальной революции (и задач преодоления любого социально-политического кризиса вообще). Но они же позволяют произвести "мягкую" демократизацию авторитарного режима с соответствующим изменением Конституции в рамках политического процесса, когда к этому будут созданы необходимые предпосылки, обозначенные в теории Национальной Реформации и партийных документах.

4 марта 1998г.

 

 

 

 

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ:

 

Политики много говорят об олигархах, но невозможно понять, что они под этим термином подразумевают. По-моему, они сами не разобрались в этом. Может быть, Вы ответите, кто же такие олигархи и как с ними бороться?

 

ВЛАСТЬ ОЛИГАРХОВ СВЕРГАЕТСЯ ДИКТАТУРОЙ

 

Режим диктатуры коммерческого интереса определяет всю информационную и пропагандистскую политику в нынешней России. Скорее по причине вопиющей политической малограмотности или даже глупости правящей верхушки и либеральной идеологической "обслуги" режима, чем по результатам сознательных выводов власть предержащих, населению страны навязано крайне невразумительное представление о содержании слова "олигарх".

Слово это возникло в Древней Греции. И тогда именно, когда в государствах-полисах созрели условия для товарного производства, расширялся товарообмен и появились деньги. Основные деньги накапливались у главных посредников товарообмена, у торговцев и ростовщиков, и те стали осознавать, что у них есть свои особые интересы, отличающиеся от интересов занятых сельскохозяйственным и ремесленным производством. Посредством прямого жизненного опыта они видели, что наибольший рост их денежных накоплений и влияния на других людей происходит во времена смут, политической и экономической нестабильности, неурожаев или стихийных бедствий. Тогда ухудшались условия для производства или подвоза товаров, и можно было спекулятивно взвинчивать цены и проценты на денежные займы, давать товары в долг на кабальных условиях, а затем за долги отнимать земельную и имущественную собственность своих должников и, если те были не в состоянии расплатиться, продавать их в рабство. Получалось так, что торговцы и ростовщики оказывались заинтересованными в нестабильности и, как могли, всячески способствовали её возникновению.

Однако такое поведение торговцев и ростовщиков естественно вызывало у граждан полисов недовольство, которое часто переходило в политические акции. На общественных политических собраниях принимались законы о ликвидации обязательств должников перед спекулянтами и заимодавцами, а у самых одиозных из них собственность и денежные накопления изымались в пользу государства, их самих изгоняли или даже умерщвляли.

При таком положении дел торговцы и спекулянты стремились организоваться, подкупать влиятельных политиков или знать, а, если удавалось, прорываться к власти. Если они получали доступ к власти, то всегда и везде направляли эту власть на то, чтобы разрушать общественную организованность, вести целенаправленный обман населения, способствовать падению морали и нравственности граждан, поощрять разложение этнического и общественного самосознания, - ибо эти общественные устои были главным препятствием их самовластию. А в конечном итоге они всегда и везде устанавливали диктатуры спекулятивно-торгового интереса и проявляли себя врагами подлинной политической демократии.

Именно тех, кто накапливал крупные торговые и ростовщические денежные средства, устанавливал монополии в торговле и ростовщичестве и посредством денег добивался огромного влияния на власть, в Древней Греции и назвали олигархами, а их власть - олигархическим правлением.

Подлинный перевод этих древнегреческих понятий таков. Олигархическое правление - это враждебное гражданам господство родственных семей или кланов торговцев монополистов и владельцев ростовщического спекулятивно-финансового капитала. А олигарх - представитель олигархических семей или кланов.

Нигде и никогда ни в Древней Греции, ни на современном Западе не называли и не называют олигархами владельцев крупных состояний, которые делались и делаются в земледелии или в производстве, в том числе в крупных промышленных корпорациях. Поэтому, когда в России либеральные политики, информационные и пропагандистские службы режима трубят о промышленных олигархах на Западе, это, по меньшей мере, невежественно, если не сказать, нелепо и глупо. Однако с точки зрения борьбы за политическую власть вполне объяснимо. Ибо таким образом настоящая суть абсолютного олигархического правления, которое сложилось в России, утаивается, а положение дел в стране преподносится населению как нормальное, повсеместное явление, которое неизбежно и с которым надо смириться, потому что, мол, оно свойственно развитым капиталистическим странам. И делается это для того, чтобы оправдать перед собственным населением именно российский режим антидемократической, асоциальной и ставшей исторически реакционнейшей диктатуры семей владельцев крупных спекулятивно-коммерческих капиталов, сделанных за последнее десятилетие.

Крупными собственниками все российские олигархи без исключения стали преступным путём, никак не связанным с созданием материальных ценностей. Они неспособны на созидание промышленного капитализма, сколько бы не трубили о повороте к такому капитализму. Их правление неумолимо влечёт Россию к экономической и политической катастрофе.

Уже в Древней Греции был накоплен опыт борьбы с олигархическим правлением. Логика этой борьбы оказывалась повсеместно одинаковой. Эгоистическое, разрушительное правление олигархов приводило к обнищанию среднего слоя горожан, главных носителей полисного общественного самосознания. Этот слой горожан в результате общего негодования объединялся, выбирал вождя и политическим восстанием приводил его к власти в качестве абсолютного диктатора для проведения жёсткой антиолигархической политики. После этого олигархи объявлялись вне закона, их имущество изымалось в пользу общества и для решения общественных задач и целей.

Этот способ борьбы с олигархическим правлением остаётся единственным и в эпоху буржуазного капитализма. Но поскольку при буржуазном капитализме мелкобуржуазные слои горожан той или иной страны многочисленны, рассредоточены по городам разных областей и районов, постольку для их политического объединения и руководства антиолигархической борьбой требуется идеология, и она может быть только идеологией национализма государствообразующего этноса. А своей первой победы над кланами захвативших власть олигархов городской национализм каждой пережившей буржуазную революцию страны добивается посредством социально-политической Национальной революции.

Именно таким путём, то есть явными или неявными Национальными революциями, осуществлялось свержение олигархических правлений в тех странах, где в процессе буржуазных революций устанавливались режимы диктатуры коммерческого интереса, при которых происходило быстрое накопление огромных спекулятивно-торговых и ростовщических капиталов и непрерывно возрастало влияние владельцев крупных коммерческих капиталов на политику. К примеру, военно-политический переворот Наполеона Бонапарта во Франции в 1799 году буквально вырвал страну из олигархического правления, узаконивание которого готовилось олигархическими кланами в процессе подготовки конституционного переворота. Главной целью конституционного переворота было превратить режим Директории, то есть либеральный режим диктатуры коммерческого интереса, в откровенный режим всеохватного политического господства семей, сделавших огромные состояния на казнокрадстве, грабежах и торгово-спекулятивных, ростовщических сделках после начала Великой французской революции. Национальными революциями, свергавшими олигархические правления, были диктатура президента Линкольна в США, фашистская диктатура Муссолини в Италии, нацистская диктатура Гитлера в Германии и так далее. Таким же образом будет свергнуто всевластие представителей крупного спекулятивно-коммерческого капитала, установившееся сейчас в России.

20 фев. 2001г.

 

 

Смотришь, что творится в России, и руки опускаются. Неужели это у нашей страны такая великая история? Если не удаётся быть равнодушным к происходящему, то на что остаётся надеяться?

 

КАК МЫ ДОЛЖНЫ ОТНОСИТЬСЯ К ПРОИСХОДЯЩЕМУ В РОССИИ?

 

Такой вопрос в таких же или иных словах задают себе и нам, в редакцию, всё больше думающих читателей.

Наш ответ таков. Режим, правящий класс коммерческих спекулянтов надо оценивать, как они того заслуживают, с позиции политической непримиримости. Но к самому развитию процессов в стране следует относиться положительно. А все шаги руководства режима по укреплению централизации власти - всячески приветствовать и, насколько это возможно, поддерживать. Ибо такие шаги, вопреки намерениям правящей верхушки, подготавливают подъём русского политического национализма.

Замыкая на себе все проблемы страны, администрация президента вынуждена ставить вопросы, поднимать проблемы, которые господствующий режим разрешать не в состоянии по объективным, не зависящим от чьей-либо воли, причинам.

Режим диктатуры коммерческого интереса не в состоянии совершить поворот к промышленному капитализму. Это доказывается всем прошлым опытом мировой истории, всем ходом буржуазных революций в других государствах, которые в наше время причисляются к промышленно развитым. Он не в состоянии справиться с преступностью, с коррупцией, с демографическими проблемами. Он не может остановить иммиграцию орд инородцев, носителей феодальных и дофеодальных традиций мировосприятия, - даже при том, что такая иммиграция превращается в прямую угрозу для безопасности и целостности России и, больше того, начинает беспокоить правящие олигархические кланы, ибо может вызвать дестабилизацию внутренней обстановки и, тем самым, помешать крупному коммерческому капиталу продолжать осуществлять сверхэксплуатацию России. Режим не в силах произвести модернизацию вооружённых сил и самой структуры армии. Режим не в состоянии остановить старение, износ и распад социальной и экономической инфраструктуры, энергетики и коммунального хозяйства. Руководство режима доказывает отсутствие у него какой-либо культурной политики. Ему не удаётся произвести интеграцию России в мировую рыночную систему экономических взаимоотношений в качестве субъекта таких отношений, и страна просто поглощается развитыми государствами Запада, превращаясь в их сырьевой придаток. Все эти проблемы уже озвучиваются верхами власти режима, по ним принимаются решения, в которых проблемы рассматриваются с позиции коммерческого интереса, действующей конституции и принципов либерализма. Но ни одно из таких, чаще всего половинчатых и двусмысленных, внутренне противоречивых решений фактически не выполняется и не может быть выполнено, так как для их воплощения в жизнь требуется взаимодействие власти с широкими слоями населения страны, необходимо взаимное доверие с этими слоями, которого нет и не предвидится.

Главная причина недееспособности режима в разрешении основных, фундаментальных противоречий страны в том, что у него нет политически значимой опоры на социально активные силы. И он не ищет такой опоры, потому что коммерческий интерес и либерализм чужды социальной ответственности и социальным обязательствам. Отношение режима к собственному населению становится всё более циничным. Режим уже боится активного привлечения широких масс населения к собственной поддержке, ибо активная позиция масс может стать неуправляемой, а потому опасной. Массы отстраняются от политики, оболваниваются, так называемыми, политическими технологиями, пиаром. Они всячески отвлекаются от идей политической самоорганизации, независимой от Кремля, вне контроля из Кремля.

Почему такое происходит?

Единственно возможное объяснение этому - в России утвердился олигархический коммерческий капитализм, асоциальный по своей сути. И в стране посредством тоталитарного чиновно-полицейского контроля над населением укрепляется олигархическое правление.

События вокруг НТВ показывают, что режим всё больше запутывается в сетях собственных противоречий. Он уже приходит в прямой конфликт с теми средствами массовой информации, которые выражают интересы представителей мелких и средних коммерческих спекулянтов и распространяют понятную тем идеологию мелкобуржуазного либерализма. То есть клика власти режима начинает бороться с собственной базой политической опоры, а именно с политическим классом городских представителей коммерческого интереса. Такая позиция режима встать выше всякой социальной базы, встать над любой политической базой поддержки, быть над партиями и над классами на деле оказывается лицемерным стремлением скрыть обслуживание исполнительной властью эгоистических интересов правящих семей крупнейших собственников, скрыть теснейшую связь правительственной бюрократии с олигархическим капиталом.

Клика власти вместе со своим президентом РФ уже настолько "либеральна", что поднимается в политике "выше" русского вопроса, вообще не упоминает о русских, чего не было даже при коммунистах и при Б.Ельцине. Она достигла такого парения в "воздушных волнах" либерализма, что В.Путин трубит о необходимости "укрепления государства" всех россиян вне представлений о существовании государствообразующего этноса, вне социальных идеологий и классовых политических партий, то есть по существу вне общественного сознания. Однако политическая цель поставить себя вне тех слоёв населения, вне тех классов, из которых собственно и состоит общество, конкретное общество конкретного государства, имеющее конкретную историю своего развития, есть цель уничтожения этого общества и, тем самым, государства. Такая цель противообщественная и антигосударственная, какими бы потоками слов о благе России её не прикрывали.

В нынешних обстоятельствах политическая сила, которая будет действительно способна остановить сползание России к экономической и социально-политической, исторической катастрофе, может зародиться только на революционной идеологии самого передового социального слоя и вне официозной политики. То есть она может зародиться только на идеологии русского политического национализма, который ставит цель организовать потенциально самую экономически и политически активную, а именно русскую среду горожан и сельских собственников, в национальный средний класс, рассматривая его, как стержневой класс будущего русского национального общества и национального государства.

И как раз происходящее в России, провалы власти разрешать насущные проблемы лучше всяких призывов помогают русской среде горожан осознать, что только русский национализм способен поставить вопрос о преодолении общегосударственного кризиса, вывести страну из тупика, в который её загоняет либерализм, и вдохнуть в лучшую, социально ответственную часть населения исторический оптимизм.

10 апр. 2001г.

 

 

Почему Вы всё время пишите об интересах среднего класса и русском национальном обществе. Не правильнее ли поступает президент Путин, когда говорит, что намерен использовать власть на благо всех россиян?

 

ОБЩЕСТВО В ПРЕДСТАВЛЕНИИ НАЦИОНАЛ-ДЕМОКРАТОВ

 

Болтовня об использовании власти на благо всех россиян только лишний раз подтверждает бездонную глубину лицемерия и невежества либералов и либеральных патриотов, их циничное и космополитическое отношение к России. К примеру, в США, в стране, которую они ставили и продолжают ставить нам в пример, президенты всегда защищали и защищают, выражали и выражают в первую очередь интересы своих партий и стоящих за ними сил, и они не скрывали и не скрывают этого, но наоборот, всячески это подчёркивали и подчёркивают. Что же в таком случае объединяло и пока объединяет американцев? Идея американского общества! Все серьёзные политики и общественные деятели прошлого и настоящего этой страны клялись в верности только этой идее. А культ идеи американского общества, причём, как идеи, основывающейся на англосаксонском шовинизме и белом расизме, сложился в эпоху становления американской нации, то есть со второй половины XIX века, со времени зарождения и утверждения политического господства американского национального среднего класса.

У нас же, в России, нынешний президент В.Путин и иже с ним, почти вся правящая верхушка бюрократов и олигархов боятся всерьёз говорить о национальном обществе, как о цели своих действий. Ибо общество не абстрактное понятие, не некое аморфное и невнятное, не некое абсолютно завершённое, разрешившее все антагонистические противоречия гражданское общество, как его преподносят либералы, а конкретно временное, непрерывно эволюционирующее и революционно изменяющееся явление, возникающее только на основе государствообразующего этноса и умирающее с его исторической смертью.

Развитие всякого конкретного общества обусловлено постоянным изменением соотношения различных слоёв населения внутри конкретной страны. С развитием производительных сил и связанными с этим изменениями в разделении общественного труда одни общественные слои сокращаются, теряют прежнее влияние или даже отмирают, другие зарождаются, увеличиваются в численности и процентном отношении, оказываются исторически перспективными, и тогда их влияние возрастает, что приводит к изменениям целей и темпов развития страны. Каждый слой имеет свои собственные интересы. А потому у него развиваются свои особые представления об общественном устройстве, о характере власти и её целях. И каждый слой стремится реализовать свой собственный идеальный образ общества и осознанно или нет навязать его другим слоям.

Поэтому между различными частями населения любой страны идёт непрерывная борьба за осуществление своих представлений об идеальном, долженствующем быть общественном устройстве. Если одна часть, даже малочисленная, ясно осознала свои интересы, создала или позаимствовала со стороны идеологию для политической самоорганизации, у неё появляется своя политическая организация или партия, которая начинает борьбу за власть ради навязывания остальному населению господства этих интересов. Другая часть, даже многочисленная, если она ещё не осознала своих интересов, а потому не выработала, не увидела своего идеала общественного устройства, не нашла идеологию для своей самоорганизации, не создала свою политическую партию, в таком случае оказывается политически беспомощной. Ею легко манипулировать, её обманывают обещаниями и надеждами, вынуждают поддерживать такую форму власти, такие цели власти, которые чужды этой части населения, не давая ей тем самым никакой перспективы развития.

Сейчас в России непрерывно углубляется политический кризис, вызванный идеологическим кризисом, кризисом отношений между верхами и низами, между сложившимся за последние годы правящим классом, состоящим из представителей коммерческого интереса и объединённым либерализмом, с одной стороны, и подавляющим большинством населения страны, не связанным с коммерцией и всё определённее не принимающим либерализма, с другой стороны. Идеология либерализма, политические цели либерализма по своей сути асоциальные и антиобщественные, ибо либерализм ставит своей исторической целью разрушение всего, что мешает движению спекулятивно-коммерческих капиталов и превращению людей в живой товар, имеющий свою цену, как и прочие товары. Либерализм всегда навязывается абсолютным меньшинством абсолютному большинству в периоды кризисов общественного сознания. Почему же это стало возможным в России? Потому что у подавляющего большинства государствообразующего этноса страны слабо выражены представления о своих экономических, идеологических и социально-политических интересах. И причина этому в переживаемом нами мучительном историческом переходе от народно-земледельческой организации русского общества к национально-городской, когда народная форма общественного самосознания быстро разрушается, а новая, национальная форма общественного самосознания ещё не сложилась.

Большинство русских в настоящее время представляют собой социальные слои, которые появились в эпоху советской индустриализации, но имели мало общего с интересами пролетариата, не воспринимали, как свои собственные, цели и задачи коммунистической идеологии и коммунистической партии. Экономическая и политическая система советского государства исключала для них даже малейшую возможность иметь собственные представления о собственных политических интересах и собственном идеальном общественном и политическом устройстве страны. Вследствие чего они до сих пор разобщены, разрознены, у них пока ещё нет никакой реальной политической организации. Говоря иными словами, в России сейчас нет идеологии, выражающей интересы тех масс людей, которые, так или иначе, связаны с передовым промышленным производством, чьё материальное благополучие или даже выживание обусловлено развитием конкурентоспособного рыночного производства, - а значит, у них нет соответствующей их интересам партии.

В отсутствии выражающей их интересы партии эти люди в 90-х годах вынуждены были поддерживать либералов или коммунистов. Однако с течением времени они постепенно приходили к выводу, что ни те, ни другие не защищают экономические и политические условия, которые необходимы для спасения промышленного производства как такового, и их доверие либералам и коммунистам постепенно падало и уже исчерпано. Этим вызваны повсеместный рост политической апатии и ощущение, что Россия приближается к концу своей истории, как чума, распространяющиеся по стране последние два года. В стране вызрело новое обострение общегосударственного кризиса. Главные признаки этого обострения всеохватного кризиса на лицо - верхи, правящий класс режима диктатуры коммерческого интереса больше не в состоянии управлять по старому, ибо они больше не могут предложить вызывающих доверие способов перехода России к промышленному капитализму, не в состоянии объяснить, где взять необходимые для этого ресурсы, а низы, в своей массе, всё осознаннее не хотят больше жить по старому. И основная опасность для России в том, что низы пока не знают, как бороться за новое, в чём состоит это новое.

Сейчас в России внутреннюю и внешнюю политику заказывают те относительно малочисленные слои, которые утвердили в стране коммерческий капитализм, создавали и создали энергичные, обслуживающие коммерческий интерес политические организации либералов и сформировали либерально мыслящий правящий класс. А противостоят им только коммунисты, которые утратили историческую перспективу, деморализованы, находятся в полной растерянности, потому что те пролетарские слои, на интересы которых они опирались все семь десятилетий своего тоталитарного управления страной, сокращаются в численности и обречены на исчезновение в ближайшем будущем. Остальные слои населения идеологически и политически дезорганизованы, среди них распространяются идеи анархичного неприятия происходящего. В таких обстоятельствах правящий класс коммерческих спекулянтов вынужден создавать мощную бюрократическую машину, в которой он видит единственный способ защитить диктатуру коммерческого интереса и удержать самую развитую часть городского населения от взрыва недовольства своим положением, от политических смут и гражданской войны. Поэтому бюрократическая машина, по своей сути стремясь к централизации управления, получает возможность превратиться в основную партию, партию власти, которая, в конечном итоге, преобразуется в выразительницу и защитницу интересов исключительно тех, на кого замыкается централизованное управление, - а оно замыкается на высшую бюрократию и высшую прослойку коммерческих спекулянтов, то есть на олигархические кланы. Но такая партия власти чужда общественным интересам, чужда идеям общественного развития. Она паразитирует на ресурсах страны и не способна наладить материальное производство, не способна развивать производительные силы и производственные отношения, по своей сути имеющие общественный характер. А потому она временная, она есть партия временщиков в самом широком смысле этого слова.

В России неумолимо, объективно нарождается неприемлемое режиму политическое самосознание нового общественного слоя, тяготеющего к своему видению идеала общественных отношений, к своему представлению о необходимом новом качестве социальной культуры взаимодействия людей, связанных этими отношениями. И это тот слой населения, который занят в структуре промышленного производства и является самым прогрессивным и перспективным в новых исторических условиях становления глобальной информационно-промышленной цивилизации. Проблема в том, что он возник в России так быстро, столь несамостоятельно, под жёстким контролем тогда ещё существовавшего коммунистического режима и для обслуживания интересов этого режима, что не успел осознать свои особые интересы, свою особую роль в экономической и политической жизни страны. Потому он не смог в прежние десятилетия выработать основы своего философского и политического мировоззрения, не смог "поставить на ноги" собственную идеологию и политическую партию и оказался идеологически дезориентированным и политически неорганизованным.

Слой этот представляет собой основную часть мелкобуржуазной среды горожан нынешней России и состоит из тех, чьи жизненные интересы непосредственным образом связаны с развитием в стране высокотехнологичного и наукоёмкого промышленного производства. Именно выражающая его интересы партия сможет и должна будет взять на себя роль той властной силы в России, которая навяжет всем остальным группам населения политику экономического, образовательного, правового или, говоря шире, - государственного развития. Только в таком случае Россия выйдет из общегосударственного политического кризиса и вернётся на путь бурного научно-технологического и общеэкономического развития, ведущего к процветанию. Только на таком пути она вновь обретёт волю к достижению мирового державного величия, к которому в настоящее время есть лишь предпосылка, обусловленная геополитическим положением страны в Евразии.

Чтобы обрести способность вести политическую борьбу, слой этот должен начать преобразоваться в политический класс, который, являясь мелкобуржуазным, а потому склонным к демократизму, может быть лишь русским национальным средним классом, превращающимся в таковой благодаря идеологии национализма государствообразующего этноса. Попытки навязать ему российский патриотизм, традиционно имперский, полиэтнический, бюрократический и враждебный для городской демократии, обречены на провал, ибо патриотизм в России укоренялся на основе земледельческих отношений и обосновывался земледельческой идеологией византийского православия, которые непонятны и абсолютно чужды этому слою.

Однако надо быть реалистами. Традиционно отчуждённая от борьбы за власть в России среда горожан, связанных с передовым промышленным производством, сможет стать готовой к самостоятельному участию в такой борьбе только в обстоятельствах крайнего упадка нынешней власти. Тогда именно, когда она, среда эта, будет вынуждена организовываться вокруг партии, опирающейся на революционную политическую идеологию и утверждающей себя в политике под лозунгом осуществления национальной революции. Задачу подготовки такой идеологии и такой партии и решает группа единомышленников, которая сплотилась вокруг газеты "Национальная республика".

5 авг. 2000г.

 

 

Союз правых сил в мае объявил себя партией. Многие националисты тоже называют себя правыми. Считаете ли Вы, национал-демократы, себя правыми и чем Вы отличаетесь от СПС?

 

Действительно, 27 мая на съезде СПС его участники провозгласили о преобразовании своего движения в партию СПС. Было объявлено, что главной целью этой партии будет отстаивание рыночных свобод и либерализма.

Чем же идеи национал-демократии отличаются от идей этой либеральной, так называемой, партии?

Предлагаем в качестве ответа на вопрос читателя небольшую статью, написанную главным редактором газеты "НР" в середине декабря 2000 года. Хотим подчеркнуть, что игра в слова, вроде "правые" или "левые", часто уводит от существа политических целей тех или иных партий. Важны не эти слова, а интересы вполне определённых групп и слоёв населения, на базе которых возникают и за которые борются соответствующие этим интересам партии.

 

АЛЬТЕРНАТИВА ЛИБЕРАЛИЗМУ ТОЛЬКО В НАЦИОНАЛ-ДЕМОКРАТИЗМЕ

 

Русские националисты, которые хотят быть политиками, должны ясно понимать расстановку политических сил, поддерживающих на данный момент господствующий в стране режим. Только в этом случае возможно использовать складывающиеся обстоятельства для поступательного движения вперёд, к созданию серьёзной националистической партии.

В России за последнее десятилетие образовался значительный слой тех, кто прочнейшими узами связан с коммерческими сделками, кто, так или иначе, живёт за счёт спекулятивного навара в таких сделках, кто обслуживает коммерческий интерес в политике, в пропаганде. Представители этого слоя возникают повсюду, где есть хоть что-то, на чём можно сделать спекулятивную прибыль. Его деятельность проникла во все самые отдалённые уголки страны, он абсолютно всё превращает в товар, как ненасытный паразит, высасывает жизненные соки России и оставляет её без всякой надежды на будущее. Идеологией, объединяющей всевозможных спекулянтов, превращающей их в серьёзную и агрессивную политическую силу, является либерализм, которому все представители коммерческого интереса клянутся в верности при всяком удобном случае. Под флагом либерализма набравшие силу после буржуазной революции 1989 года спекулянты начали организовываться, становясь политическим классом, и совершили политический переворот 3-4 октября 1993 года, после чего установили диктатуру коммерческого интереса, навязали России конституцию, которая позволила спекулятивно-коммерческому капиталу выйти из тени и превратиться в главного заказчика политики страны. Новый правящий класс представителей коммерческого интереса навязал стране такие политические отношения, которые способствовали ускоренному росту коммерческих капиталов, какими бы способами этот рост не осуществлялся, бандитизмом ли, воровством ли, путём ли казнокрадства, ростовщичества или расхищения западных кредитов, - либерализм, как идеология, оправдывал любые асоциальные средства обогащения ради победы в России коммерческого капитализма.

 Первоначальное накопление капиталов происходило стихийно. Но за несколько лет произошло разделение владельцев капиталов по уровню прибылей от спекулятивных сделок, по размеру собственности, по возможностям влиять на политику. Разные возможности вкладывать средства в политическую борьбу привели к возникновению “иерархии” среди участников влияния на политические решения исполнительной и законодательной ветвей власти. Олигархи, то есть крупнейшие собственники, получили гораздо больший вес в политике, у них отлаживались прочные связи с верхним слоем бюрократии, с силовыми структурами, вокруг них появлялись олигархические кланы с огромным влиянием на СМИ и выборные кампании, на решения представительной власти во внутренних делах и во внешней политике.

Когда основная рыночно ценная собственность была поделена между представителями коммерческого интереса, то оказалось, что они не в состоянии заниматься созиданием новой собственности. Дальнейший рост капиталов представителей правящего класса стал возможен лишь в результате передела собственности. С самого начала борьбы за передел собственности олигархи повели себя, как самые опасные “хищники”; они намертво сцепились даже между собой, используя все приёмы ведения беспощадной конкурентной войны, вовлекая в неё спецслужбы и даже прокуратуру. В условиях падения авторитета центральной и местной власти режима такое развитие событий напугало остальных представителей коммерческого интереса и дестабилизировало ситуацию в стране.

 Чтобы спасти режим, надо было решительным образом его видоизменить. После дефолта в августе 1998 года это стало очевидным большинству в России и за её пределами. Крах банков, которые были основной опорой режима, потому что они были главными скупщиками, владельцами приватизированной собственности и в них происходил наибольший рост спекулятивно-ростовщических капиталов, расшатывал обстановку в стране, резко ослабил власть как таковую. Гиперинфляция, потеря банковских вкладов миллионами вкладчиков внутри страны, отказ от обязательств перед иностранными кредиторами подорвали возможность управления Россией прежними способами и либеральными институтами. Создание коалиционного правительства Е.Примакова, в которое вошли оппозиционные коммунисты, было попыткой спасти режим и его политику от полного банкротства, невольным признанием того, что режим больше не мог политически выжить в прежнем виде. Правительство Примакова с огромным трудом смогло удержать ситуацию под контролем, но оно было переходным, призванным подготовить условия для конституционного переворота.

Ползучий конституционный переворот начался с выдвижения олигархическими кланами в руководители страной политически безликого и малоизвестного чиновника В.Путина. С его появлением в роли председателя правительства, а затем исполняющего обязанности президента РФ ускорилось перерождение режима диктатуры коммерческого интереса в режим диктатуры крупного коммерческого капитала. Отличительными особенностями нового режима стали: усиление роли чиновно-полицейских структур в управлении Россией; чистка рядов правящей верхушки от олигархов, которые не желали признать и принять новые реальности и подчинить свои эгоистические интересы неким правилам игры внутри круга крупных собственников; полное слияние интересов бюрократии с интересами крупного коммерческого капитала, в том числе через вовлечение высокопоставленных чиновников в советы директоров торгующих высокодоходными товарами корпораций. Крупные собственники в большинстве своём испытывали разочарование в идеологическом либерализме, становились циничными лицемерами, готовыми заигрывать с патриотами, тем самым, разрушая идейное единение правящего класса, выделяясь из него в обособленную группу вокруг главных рычагов воздействия на власть. Остальные представители коммерческого интереса, то есть средние и мелкие собственники вытеснялись из власти, за их счёт решались проблемы спасения и укрепления крупных состояний. Естественно, что мелкие и средние собственники начали искать средства политической борьбы за свои права и возможности, необходимые для выживания в качестве собственников, - иначе их ожидала участь быть, в лучшем случае, поглощёнными в структуры олигархических кланов.

Прежде, даже при возникновении угрозы перехода коммунистов в политическое наступление на позиции режима, никакие призывы к объединению либералов под единым политическим знаменем не приводили к какому-либо результату. Однако опасность оказаться в полной зависимости от хищных интересов участников смычки бюрократии и крупного капитала напугала тех, кто выражал требования всего слоя представителей коммерческого интереса, а именно мелких и средних коммерческих собственников, заставила их довольно быстро объединиться в союз правых сил, то есть в СПС. Отнюдь не случайно, что руководство СПС состоит из активистов, которые появились в политике ещё в начале 90-х, были самыми деятельными борцами за установление режима господства коммерческого интереса и проявляли принципиальный, оголтелый антикоммунизм в эпоху диктатуры коммерческого интереса, при втором сроке президентства   Б.Ельцина. Их карьеры были успешными именно в то время. А в новых условиях взгляды либеральных догматиков были всё очевиднее разрушительны для режима, их носители стали ненужными владельцам крупных капиталов ни во власти, ни вблизи неё. Объединение в СПС и провозглашение себя главными борцами за идеалы либерализма было для этих либеральных догматиков единственным спасением от исчезновения с поля политических игр, единственным средством остаться в политике. Отнюдь не случайно, что во время выборной кампании в декабре 1999 года, своей первой выборной кампании, они обращались за поддержкой именно к связанной с коммерческим интересом мелкобуржуазной среде крупных городов, именно к большинству представителей и сторонников коммерческих способов получения доходов. По существу дела, они объявили себя единственными выразителями классового интереса коммерческих спекулянтов. Призывая всевозможных спекулянтов объединяться для борьбы за участие во власти вокруг самых активных борцов за идеалы либерализма, СПС на данном этапе политически возглавил процесс преобразования мелкобуржуазных представителей коммерческого интереса в либерально-космополитический средний класс, открыто ищущий поддержки у Запада.

Русские националисты должны понимать, что СПС рано или поздно, в том или ином качестве, под тем или иным названием будет неизбежно эволюционировать, самим ходом событий подталкиваться к тому, чтобы превращаться в политическую партию, аналогичную демократической партии США. Союз правых сил неизбежно будет вынужден всё определённее опираться на расово и этнически чуждые русским группы населения России, делать всё больший упор на борьбу "за права человека", за либеральные свободы и использовать любой внутренний экономический и политический кризис для укрепления своих асоциальных позиций. Он пойдёт на всё, на любые шаги, на любые политические преступления, на любое жульничество для создания препятствий к становлению русского национального государства, стремясь идею национального государства подменить идеей либерального государства, идею конкретного национального общества подменить идеей абстрактного гражданского общества. По этим причинам СПС становится самой реакционной силой среди тех сил, которые поддерживают режим, она открыто пытается остановить ход истории, повернуть его вспять.

Таким образом, на политической карте нынешней России видится следующая расстановка сил.

Пока в России только коммунисты являются, действительно, партией, – не по названию, а по сути. Они идеологически и политически выражают и защищают интересы представителей советской индустрии и деревенского, колхозного крестьянства, то есть интересы советских производительных сил и соответствующие им производственные отношения. Поэтому у них нет будущего, и они будут неуклонно терять политические позиции, шаг за шагом уступая либералам и партиям власти.

СПС, либо под этим же названием, либо под каким-то иным, будет превращаться в партию с откровенно космополитической идеологией, идеологией либерализма, в партию классовую, а потому влиятельную и опасную для России. В ней будут искать политическое спасение чубайсы и немцовы, хакамады и кириенки, - иначе говоря, все либералы космополиты.

Ещё одна занимающая безусловную прорежимную позицию политическая организация, - потому что она порождена самим режимом, - это, так называемая, партия “Единство”. Сейчас это основная партия власти, партия бюрократии режима диктатуры крупного коммерческого капитала и главных олигархических кланов. Одним из её создателей был Б.Березовский, что говорит само за себя. Это политически рыхлая и безликая партия. Идеологически она обречена на шатания между либерализмом в представлениях цинично безыдейного крупного спекулятивного капитала, который видит в либерализме лишь средство сохранения своей экономической и политической власти, и традиционным коммуно-патриотизмом в имперских представлениях бюрократического аппарата управления страной. Это партия с невнятными взглядами своего руководства, и её политическое положение по этой причине очень неустойчивое. Она будет находиться в политике лишь до тех пор, пока будет полезна нынешнему режиму.

Для “Яблока”, организации, именующей себя партией, - от себя добавим, партией не столько жёстких капиталистических интересов, сколько гуманитарной интеллигенции, поверхностно увлечённой либеральными лозунгами, - появление СПС и “Единства” означает похоронный звон. Время гуманитарной интеллигенции в политике проходит. Лучшие кадры из “Яблока” разбегутся или будут растасканы; те их них, что полиберальнее будут увлечены в СПС, а тяготеющие к патриотизму - в “Единство”, остальные выпадут из схем политических игр режима в ближайшее время. Другие думские прорежимные фракции, рано или поздно, тоже будут поглощены этими двумя организациями.

В тех случаях, когда у “Единства” и СПС возникнут общие интересы, обусловленные общими задачами в обслуживании коммерческого интереса как такового, нынешнего режима как такового, у них будут проявляться общие позиции. Но в случаях, когда появятся противоречия между интересами олигархов и интересами средних и мелких коммерческих собственников, у "Единства" и СПС возникнут серьёзные разногласия. В этих разногласиях позиции олигархов, тесно связанных с исполнительной властью, будут более сильными, и они обязательно покажут на всю страну, кто в ней подлинный хозяин.(прим. Такая демонстрация политической силы владельцев крупного капитала случилась весной 2001 года в противостоянии защищающей их интересы администрации Кремля с руководством НТВ, которое пыталось использовать в своих целях особые интересы мелких и средних коммерческих собственников и политически поддерживалось СПС и "Яблоком".) Однако в целом обе эти, так называемые, партии, безусловно, главные опоры режима в политике. Подтверждением чему стало назначение первого лидера СПС, Кириенко, представителем президента в Поволжском федеральном округе.

Проблема складывающейся политической конфигурации состоит в том, что в настоящее время в России нет партии, выражающей кровные интересы капиталистических производительных сил, партии преобразования власти в интересах промышленного производства в условиях необратимого вхождения страны в мировой рыночный капитализм. Именно это обстоятельство делает нынешнюю политическую конфигурацию в стране очень неустойчивой, обуславливая углубление политического кризиса и продолжение распада производительных сил, а как следствие, вызревание социального взрыва с непредсказуемыми последствиями, взрыва, способного погубить Россию.

Партией защиты капиталистических производительных сил и формирования капиталистических производственных отношений в настоящих условиях может стать только русская националистическая партия. Только такая партия, с одной стороны, расшатывая позиции режима, подталкивая режим к падению, с другой стороны, одновременно будет создавать основы политического укрепления власти, основы преемственности власти в результате подготавливаемой этой партией социальной национальной революции. Иначе говоря, только партия революционного национализма, партия осуществления социальной национальной революции, Великой национальной революции мирового значения способна будет спасти Россию, осуществляя эту задачу спасением самой власти через решительное преобразование власти в режим диктатуры промышленного интереса.

Однако русской националистической партии, партии авангардной, выражающей идеологию русского национального среднего класса, пока ещё нет. Поэтому, как только обозначится падение доверия к президенту РФ Путину снизу, неизбежно начнётся усиление давления открыто либеральной политической организации, на нынешнем этапе СПС, на политику Кремля сбоку. То есть партия власти "Единство" окажется вынужденной смотреть на политические проблемы страны с позиции либерализма, а на экономические - с позиции монетаризма, подстраивая бюрократический патриотизм под эти позиции. А такое развитие событий лишь ускорит разочарование масс в политике Путина и с новой силой ожесточит большинство населения страны против либерализма, подталкивая Россию к анархии. Однако это же разочарование масс облегчит революционной национал-демократии задачу уже в ближайшем будущем политически одолеть либеральную партию и совершить тяжёлую работу по преобразованию страны в, безусловно, национальное государство, государство с развивающимся русским национальным обществом, в котором будут созданы непреодолимые препятствия внедрению в элиту страны чужеродных, асоциальных, космополитических элементов.

В грядущем руссом национальном государстве коммерческий интерес будет существовать постольку, поскольку это будет необходимо для обслуживания стратегических задач по развитию промышленного капитализма. Поэтому партия либерального среднего класса сможет выжить и участвовать в политике, но только в качестве конструктивной оппозиции господствующей партии русского национального среднего класса. То есть, она сможет выжить только в полуторопартийной политической системе, в некоторых чертах похожей на ту, что имела место в послевоенной Японии.

18 декабря 2000г.

 

 

Государственная Дума приняла закон о снятии ответственности с президента страны за все его действия и решения на посту главы исполнительной власти. Всем понятно, что закон этот должен защитить Ельцина. Неужели ему так всё и сойдёт с рук?

 

СТЕПЕНЬ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ВЛАСТИ ОПРЕДЕЛЯЕТ ПОЛИТИЧЕСКИЙ КЛАСС

 

Деятельность всякого руководителя страны, хочет он того или нет, сознаёт это или нет, обслуживает интересы господствующего политического класса. Если руководитель исполнительной власти страны принимает решения, идущие вразрез с интересами формирующегося или сложившегося правящего класса, класс этот не будет их выполнять, и они повиснут в воздухе, останутся лишь на бумаге. Но любые действия исполнительной власти, направленные на защиту и продвижение коренных интересов господствующего политического класса, он, этот класс, охотно воплощает, оправдывая всегда и везде всеми способами, для чего использует все средства информационного и политического влияния, все доступные ему возможности политического и иного насилия.

Слои населения с общими коренными интересами объединяются и организуются в политический класс не сами по себе, а посредством политического мировоззрения. Вернее сказать, они объединяются политическими организациями, которые возникает на основаниях главных положений классового мировоззрения и создают соответствующие этому мировоззрению политические идеологии для борьбы за власть над остальным населением. И оценка деятельности любого руководителя страны делается классовой политической организацией с позиции классовой политической идеологии.

Так, православная церковь оправдала все деяния Владимира Крестителя, который огнём и мечом, большой кровью вводил на языческой Руси православное мировоззрение, которое должно было сформировать правящие сословия феодальных собственников и обосновать феодальные сословные отношения. И для православных христиан Владимир Креститель является святым, чтобы он не совершил в своей жизни. А коммунистическая партия оправдала все действия Ленина и Сталина, направленные на защиту интересов пролетариата, из которого она формировала класс пролетариев. И пролетариат поддерживает такое отношение к своим духовным и политическим вождям, любые политические решения этих вождей, чтобы не говорили их противники.

Либерализм есть классовое мировоззрение. И политические организации либералов есть классовые политические организации. На мировом уровне они организуются масонством, целью которого является борьба за мировое господство олигархического спекулятивно-коммерческого капитализма и формирование мирового либерального среднего класса из тех слоёв населения разных стран, которые живут интересами обслуживания непрерывного роста спекулятивно-коммерческих капиталов.

Для создания в каждой стране самых благоприятных условий росту спекулятивно-коммерческих капиталов их владельцам нужна политическая власть. А политической власти собственники коммерческих капиталов в той или иной стране могут добиться лишь посредством политических организаций либералов и становлением либерального среднего класса этой страны, обеспечивающего им политическую опору. Таким образом, задачей либералов каждой страны является формирование либерального среднего класса в этой стране и превращения его в господствующий политический класс, осуществляющий диктатуру коммерческого интереса с тем, чтобы подготовить эту страну для поглощения мировым коммерческим интересом, мировым коммерческим капитализмом.

Б.Ельцин, как руководитель исполнительной власти, обслуживал слои, которые выделились из остального населения России после буржуазной революции 1989 года стремлением любой ценой создавать спекулятивно-коммерческие капиталы. А право на любые способы приобретения таких капиталов обосновывается либеральным мировоззрением и использующими его для борьбы за власть политическими организациями либералов. Именно они привели Ельцина к власти и направляли его политическую деятельность на достижение идеологических целей либерализма.

При Б.Ельцине происходило превращение расхищаемой номенклатурой и её окружением бывшей советской госсобственности в коммерческие капиталы, постепенно выделялись слои населения, связанные с обслуживанием этих капиталов. Либеральные политические организации в это время были малочисленными и вели ожесточённую революционную борьбу, осуществляя развитие буржуазной революции. Им и Б.Ельцину приходилось принимать решительные и непопулярные решения, проводить их в жизнь жестокими и кровавыми мерами, осуществляя политику революционного террора. Жертвами этого террора стали сотни тысяч, если не миллионы, людей, а десятки миллионов вследствие осуществления такой политики стали нищими и политически бесправными люмпенами. Поэтому малообразованный и угловатый Б.Ельцин подавляющим большинством населения страны стал восприниматься отъявленным негодяем, продавшимся либералам и западным, в первую очередь еврейским, финансовым спекулянтам, которые грабили Россию и подавляющее большинство её населения откровенно бандитскими способами. В этот период согласно всем опросам его поддерживали от 5% до 10% живущих в России, тогда как почти половина остальных требовала беспощадного суда и над ним и над его сообщниками.

 В конце девяностых годов двадцатого века в основном завершился захват рыночно ценной собственности России представителями спекулятивно-коммерческих интересов, возникли крупные коммерческие капиталы и владеющие ими олигархические семьи, сложились целые слои, которые вжились в способ существования, связанный с обслуживанием коммерческого товарооборота. Владельцы коммерческих капиталов скупили и подчинили своим интересам все средства массовой информации, центральные и местные выборные ветви власти, создали центры либеральной пропаганды и прочно утвердились в политике.

Хотя коммерческими интересами живёт абсолютное меньшинство населения страны, но оно, данное меньшинство, навязало России такую политику, при которой иные экономические и политические интересы никак не учитываются, а производительные регионы приходит в упадок. Практически во всех производительных регионах укореняется нищета, безнадёжность, моральное и нравственное разложение, непрерывно увеличивается численность живущих ниже черты бедности. Это стало возможным потому, что собственно либеральные политические организации и оказавшиеся “под каблуком” либеральных идеологов всяческие партии власти установили в России безраздельную политическую диктатуру коммерческого интереса. После ухода Б.Ельцина в отставку и конституционного переворота, который преобразовал режим в откровенную диктатуру олигархического капитала, они-то и узаконили снятие с Ельцина ответственности за все действия и решения исполнительной власти за прошедшее десятилетие. Но что гораздо существеннее, они узаконили снятие ответственности за все будущие действия и решения нового руководителя исполнительной власти, признавая тем самым, что он отныне всего лишь управляющий их режима, полностью подконтрольный правящему слою владельцев крупных капиталов, который, волей или неволей, вынужден опираться на постепенно формирующийся либеральный средний класс.

Б.Ельцин останется главным политическим героем складывающегося в стране либерального среднего класса. Поэтому в условиях режима диктатуры коммерческого интереса, коммерческого капитализма с него будет политически снята вся ответственность за меры, которые он использовал для борьбы с политическими противниками, какой бы кровью, какими бы жертвами ни платила за эти меры Россия. Однако длящийся в стране уже несколько десятилетий общегосударственный кризис переходит в заключительную фазу. В России объективно вызревает русская национальная революция. Эту революцию совершит политическая сила, которая поставит целью революционно подавить коммерческий капитализм и либералов, свергнуть режим диктатуры коммерческого интереса и решительно повернуть страну к развитию промышленного капитализма, к формированию соответствующего этой цели политически правящего класса.

Политическое господство нового правящего класса, выражающего требования к политическим целям власти со стороны промышленного интереса, будет стратегическим, исторически долгосрочным, так как промышленное развитие, становление промышленных капиталов, освоение ими огромных регионов будет основой основ всего экономического развития страны несколько предстоящих десятилетий. Вследствие объективных причин мирового исторического развития, решать такие задачи сможет только русское национальное общество в национальном государстве и под руководством национал-демократической партии, которая будет проводить стратегический курс осуществления национальной Реформации. Правящим классом при этом процессе постепенно будет становиться русский национальный средний класс, формирующийся националистическим мировоззрением и национал-демократической партией. У этого класса будут свои собственные герои, антагонистически непримиримые в отношении либерализма.

Роль Ельцина в представлениях национального среднего класса будет восприниматься с позиции политической борьбы национального среднего класса с либеральным средним классом, национального промышленного интереса с космополитическим коммерческим интересом, националистического мировоззрения и либерального мировоззрения. И она, эта роль, в национальном государстве окажется малопривлекательной, если не сказать, одиозной. В лучшем случае для Ельцина и его “семьи” будет уготовано политическое забвение. В этом будет самое справедливое, самое страшное для руководителя исполнительной власти страны наказание.

Иначе говоря, списать ответственность с руководителей страны может только победивший политический класс и только в том случае, когда действия власти осуществлялись в его классовых интересах, оправдывались политической целесообразностью для достижения его классового господства. Но если к власти пришёл другой политический класс, он пересмотрит и, когда понадобится, отменит любые решения прежнего правящего класса, привлечёт к политической ответственности всех его героев.

Поэтому принятие нынешней, подконтрольной олигархам и либералам Госдумой закона о списании ответственности с действий и решений президентов РФ не имеет никакой юридической и правовой силы для ближайшего будущего России. Реально оценить ответственность руководителей страны, оправдать политическую целесообразность их политических решений и все жертвы, которых она, эта целесообразность, потребовала, может только грядущий русский национальный средний класс. Только он, русский национальный средний класс, будет судьёй истории наших дней, опишет её так, как потребуется для движения к стратегическим целям национального государства. Всех деятелей, все политические силы, которые были ему враждебны, он осудит без права апелляции. Но те силы, тех политических бойцов, которые работали на его возникновение и развитие, он возведёт в ранг исторически прогрессивных, найдёт в их среде своих героев и оправдает любые их действия. И никакие законы, принимаемые нынешним режимом, его исполнительной и законодательной властью, не смогут помешать этому, ибо будут подвергнуты революционно решительной классовой переоценке со стороны политической организации, выражающей кровные интересы русского национального среднего класса, и это произойдёт уже в эпоху неумолимо приближающейся русской Национальной революции.

3 дек. 2000г.

 

 

По каким признакам национал-демократы отличают русских от нерусских? По внешним признакам или по происхождению?

 

КОГО СЧИТАТЬ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ РУССКОЙ НАЦИИ

 

Этот вопрос задают нам многие из тех, кто впервые сталкивается с нашими воззрениями.

Во-первых, подчеркнём следующую нашу принципиальную позицию. Мы не занимаемся подъёмом национального самосознания русского народа. Эту задачу ставят национал-патриоты, которые не могут объяснить различия между народом и нацией и не понимают, что они народные патриоты, в городской среде и при рыночных экономических отношениях вынужденные заражаться "бациллами" мелкобуржуазного национализма. Они не способны вырваться из представлений и мифов традиционного народно-патриотического миросозерцания, инстинктивно боятся промышленной цивилизации и современного мира в целом, поэтому вносят чудовищную путаницу в понятия и обречены на то, чтобы остаться на обочине серьёзной политической борьбы. Ибо русский народ, как общественная форма существования русского этноса зародился при окончании Великой Смуты в начале ХVII века, достиг зрелости и расцвета в последующих двух столетиях, а в ХХ веке исчерпал возможности для сохранения условий продолжения своего исторического существования и сейчас умирает.

Мы занимаемся развитием и пропагандой идеологии, единственно дающей самым здоровым силам русского этноса возможность объединиться для решительного поворота к новой исторической цели - совместному созиданию новой формы общественного бытия, высокоорганизованного городского общества, которое будет способно выжить и успешно развиваться в условиях полного вхождения страны в мировой рынок, в мировые капиталистические отношения. Такое общество и есть нация. А политический национализм есть движение, которое борется за становление нации и выступает в защиту её важнейших интересов. Поэтому заниматься подъёмом национального самосознания русского народа с точки зрения такого понимания национализма верх бессмыслицы, на которую могут тратить время лишь национал-патриоты и всяческие группы фашистов и национал-социалистов, отрывающиеся от народно-земледельческого патриотизма, но ещё не пришедшие к городскому политическому национализму.

Задача национализма по отношению к патриотизму состоит не в "подъёме национального самосознания русского народа". А в подчинении тревоги за этническое выживание, которая растёт среди большинства русских, остающихся по мировоззрению на позициях отмирающего народного патриотизма, главной политической цели национализма - осуществлению долгосрочной стратегии политически управляемого становления русской нации.

Здесь важно подчеркнуть следующее. Итальянский фашизм, немецкий национал-социализм потому и потерпели идейное и политическое поражение, что были национал-патриотическими движениями, боролись за подъём национального самосознания своих народов и запутались в смысле этой борьбы. Русский национализм должен сделать однозначные выводы из этих примеров истории. Заигрывать с народным патриотизмом в обстоятельствах завершения буржуазной революции в России нельзя, политически безответственно и даже преступно.

Во-вторых. Полагая внешние, фенотипические признаки человека важными для первоначальной оценки его предрасположенности к проявлениям тех или иных расовых качеств, мы считаем, что выводы на основании внешних признаков часто обманчивы и поверхностны, слишком неоднозначны для практического использования в политике. Принадлежность к русской нации, нации, которая именно как городское этнократическое общество только начинает зарождаться (и пока главным образом виртуально, в воображении передовых политических мыслителей) будет выявляться в процессе естественного отбора. Что имеется в виду? То, что в своё время, во второй половине XIX века, когда переживала становление англосаксонская по ядру и самосознанию элиты американская нация, английский философ Г.Спенсер, которого в США называли "отцом американской социологии", в ряду других европейских мыслителей определил, как социал-дарвинизм.

Русским предстоит пройти через очередное историческое испытание, которое уже преодолели ныне считающиеся развитыми западные нации, создавшие современные капиталистические экономики. То есть через выстраивание социально-политических национально-общественных отношений в процессе жёсткого естественного отбора, который происходит при становлении рыночных капиталистических отношений и начало которому даёт всякая буржуазная революция. Западные буржуазно-капиталистические нации сложились вследствие такого отбора десятилетиями или даже столетием раньше нас, русских. Мы же переживаем самое начало схожего исторически объективного испытания, но на новом уровне развития мировых производительных сил и мировых идеологических и социально-политических противоречий.

Русская нация из русского народа начнёт рождаться вследствие пробуждения архетипов родового общественного бессознательного русского государствообразующего этноса, в основном у городской молодёжи, у новых поколений. Пробуждение бессознательных родовых мотиваций поступков будет происходить неизбежно и станет определять поведение и образ мыслей подавляющего большинства русских вследствие жесточайших условий существования в России, которые складываются в обстоятельствах распада прежних идеологий и общественных отношений русского народа. Все, в ком пробудятся архетипы родового общественного бессознательного русского этноса, а так же, кто способен доказать расовую предрасположенность быть поглощёнными в общественные отношения, построенные на основаниях русского родового общественного бессознательного, будут вовлечены в созидание русского национального общества. Те же, кто окажутся чуждыми русским общественным отношениям, будут естественным и политическим отбором низведены к нижним ступеням социальной лестницы русской нации или даже изгнаны из жизненного пространства русской нации или уничтожены. Только таким образом возможным будет становление, именно историческое становление, новой формы существования русского этноса при его вхождении в мировую капиталистическую систему рыночных взаимоотношений с другими буржуазно-городскими нациями, каждая из которых ведёт жестокую конкурентную борьбу за своё экономическое и политическое выживание.

Каков же способ выявления тех, в ком проявляется предрасположенность к участию в становлении русской нации? Этот способ выявления должен основываться на оценке способности и готовности того или иного индивидуума соучаствовать в формировании таких социальных общественно-производственных отношений, какие необходимы для прибыльного развития в России самого сложного промышленного производства, для развития самой передовой науки, самой передовой изобретательской деятельности и быстрого использования их результатов в крупном промышленном производстве. Только самые передовые общественно-производственные отношения дадут возможность русской государственности выжить и продолжить историческое развитие, потому что лишь такие отношения позволят успешно осуществлять непрерывное совершенствование промышленного производства и выпуск наукоёмких и высокотехнологичных товаров, конкурентоспособных на мировом рынке, приносящих устойчивую и возрастающую прибыль предприятиям и национальному государству. Если отвечающий расовым требованиям к происхождению человек способен к соучастию в становлении таких, самых передовых, самых сложных социально-политических и общественно-производственных отношений, необходимых развитию самых передовых производительных сил, конкурентоспособных при интеграции хозяйства страны в мировую капиталистическую экономику, значит, он достоин того, чтобы быть членом русской нации. Если нет, он должен рассматриваться, как чужеродный или даже враждебный элемент для русского национального общества, вызывающий соответствующее к нему отношение.

14 мая 2001г.

 

 

Правительство страны в начале этого, 2001 года пыталось отказаться от выплат Западу долгов и процентам по ним. Но ничего не получилось. А как Вы считаете, надо выплачивать долги или нет?

 

ДОЛГИ МОГУТ СЛУЖИТЬ ЦЕЛИ УСКОРЕННОГО РАЗВИТИЯ

 

Национал-демократы должны исходить из того, есть ли экономическая и политическая выгода для России расплачиваться с долгами или нет, можно ли из этого извлечь экономическую и политическую пользу или нет? А ответить на эти вопросы нельзя, если не затронуть главный вопрос - какая политическая власть способна решать проблему внешних долгов?

В декабре 2000 года и в январе 2001 года обновлённая после президентских выборов исполнительная власть господствующего в России режима диктатуры коммерческого интереса предприняла попытку прекратить выплаты по внешним долгам. Тогда в прорежимных и принадлежащих олигархическим кланам СМИ такое решение преподносилось населению, как намерение администрации президента и правительства использовать предназначавшиеся для выплат валютные средства для внутреннего экономического развития и поддержки всяческих социальных программ. Правящие круги страны, которые после успешного выбора президентом своего ставленника вновь почувствовали уверенность в собственных позициях, рассчитывали таким объяснением использовать надежды населения на поворот к лучшему, вызвать массовую поддержку снизу своим намерениям отказаться от обслуживания огромных долговых обязательств правительства РФ перед внешними кредиторами. Тем самым, они предполагали озадачить политические силы на Западе, заставить их смириться с необходимостью закрыть глаза на такой способ решать проблемы внешних долгов, привычный для безответственного перед своим населением правительства России в советский период и в последнее десятилетие в отношении стран должников самой России. Иначе невозможно объяснить столь вызывающее, с печатью наглости намерение власть предержащих страны отказаться от выполнения положений своего же бюджета, предложенного самим правительством и утверждённого обеими палатами федерального собрания. Ибо в бюджете уже были заложены расходы, предназначенные для погашения внешних долговых обязательств.

Однако вызвать массовую поддержку снизу не получилось. Низы не верят официозной пропаганде! Подавляющее большинство жителей России убеждено, что не выплачиваемые Западу деньги будут просто-напросто разворованы тем или иным способом, как бюрократами, так и олигархическими кланами, подобно тому, как уже неоднократно было во время приватизации и после получения западных кредитов. А внешний долг только увеличится и всей тяжестью ляжет на их плечи. Хотя доверие лично президенту В.Путину подтверждают около 60% опрашиваемых в разных регионах (во всяком случае, согласно данным служб изучения массовых настроений в стране, существующих за счёт прорежимных источников финансирования), в отношении всех остальных структур власти и олигархических кланов сохраняется и укореняется глубокое недоверие.

Социальные инстинкты масс их не подводят. Сейчас положение дел таково, что отказ от выполнения внешних долговых обязательств ничего не даёт для развития страны. Исполнительная власть стремится завершить приватизацию остатков бывшей советской госсобственности и отдать всю экономику на откуп тем, кто владеет крупными капиталами, то есть олигархическим кланам. Но ни один из олигархических кланов не занимается инвестированием сре дств в развитие промышленного производства, в развитие реального сектора экономики. Все события последних лет свидетельствуют, что крупному спекулятивно-коммерческому капиталу это не выгодно, не интересно. Этот капитал предпочитает бежать на Запад, оседать в западных банках, чтобы его владельцы гарантированно получали свои 8-10% годовых в иностранной валюте. Они, владельцы этого капитала, лучше всех остальных знают, что собой представляет режим, который был создан ими же, то есть теми, кто были выразителями спекулятивно-коммерческого интереса и стремились конституционно и политически добиться обеспечения самых благоприятных условий росту именно коммерческих капиталов. Это их режим. И они знают, что в стране сложился такой правящий класс, который ни на что не способен, кроме получения навара на спекулятивных сделках, на торговле сырьём и самой Россией.

Поэтому наша позиция такова. В нынешних условиях надо решительно поддерживать требования Запада о необходимости расплачиваться по всем долговым обязательствам правительства РФ. Во-первых, это всё же уменьшает рост процентов по внешним долгам. А во-вторых, расшатывает бесперспективный и грабящий будущее страны режим, ослабляет политические позиции его правящей верхушки.

Отказ от выплат по долгам станет возможным и будет иметь смысл только после русской национальной революции. Почему?

Сама национальная революция произойдёт на волне неудержимого роста политического недовольства в промышленных регионах и в крупных городах, отразит массовые требования спасения экономических основ, на которых зиждется выживание и материальное благополучие подавляющего большинства дееспособного населения страны. А такими экономическими основами являются промышленное и сельскохозяйственное производство. Поэтому национальная революция решительно сметёт нынешний правящий класс, нынешнюю политическую структуру власти, призванную обеспечивать господство интересов коммерческого капитализма и осуществлять сверхэксплуатацию ресурсов России, в том числе людских ресурсов. Она позволит политической партии, которая возглавит революцию (а возглавить её сможет только партия с национал-демократической идеологией), как провести национализацию спекулятивно-коммерческих, бандитско-воровских капиталов, так и выдержать любое внешнее давление после отказа обслуживать долговые обязательства прежних режимов. В стране удержит власть только режим национального спасения, который все имеющиеся в России средства будет направляться на создание принципиально новой системы государственной власти, на мобилизационное развитие базовых и самых передовых отраслей национального хозяйства, на коренное изменение социально-политических отношений, необходимое стратегическому развитию национального хозяйства. Иначе говоря, его деятельность будет по объективным причинам направлена на становление в России промышленного капитализма, выпускающего товары, конкурентоспособные на мировых рынках, и политической системы национальной демократии, наиболее действенным образом защищающей интересы промышленного производства.

Однако после того как национал-демократическим режимом защиты и продвижения промышленного интереса будут созданы предпосылки массовому производству товарной продукции, конкурентоспособной на мировых рынках, встанет задача договориться с Западными странами об открытии их внутренних рынков для русского национального производителя товаров. Вот тогда только русское национальное государство признает необходимость расплачиваться по всем долговым обязательствам прежних режимов, но при непременном требовании, делать это с части доходов от внешней торговли.

То есть, для национал-демократов отказ от обслуживания внешних долгов будет тактическим, рассматриваемым как мера временная, преходящая. И не надо пугаться размера внешнего долга. Нет худа без добра. Такой внешний долг будет побуждать национал-демократов производить самые глубокие социально-политические преобразования в процессе русской национальной революции и последующей национальной Реформации. Такой внешний долг будет подталкивать национал-демократический режим проведения политики национальной Реформации выстраивать самую совершенную, самую передовую промышленную базу производства конкурентоспособной продукции, самую действенную организацию управления, способную осуществлять самую ускоренную модернизацию производства и самый быстрый переход на производство новейшей наукоёмкой продукции. Такой внешний долг заставит русскую нацию избавляться от свойственного русскому народу всепрощенческого идиотизма, он вынудит нас стать цивилизованно взыскательными к себе, когда мы берём в долг у других, и предельно требовательными к своим должникам, как прошлым, так и настоящим, и взыскивать с них всё, что нам причитается, до последней копейки.

14 июня 2001г.

 

 

 

СОБЫТИЯ И ВЫВОДЫ:

 

 

«А ВЫ, ДРУЗЬЯ, КАК НИ САДИТЕСЬ…»

 

Первая серьёзная перетряска административного аппарата исполнительной власти РФ при президентстве Путина началась 28 марта и продолжилась в мае. Цель её очевидна – сделать следующий шаг в задаче укрепить позиции режима через административную централизацию чиновно-полицейского контроля над страной.

Централизация исполнительной власти всегда опасна правящим кругам. Во-первых, потому что одна из группировок или политическая сила, захватив влияние над аппаратом власти, способна сделать его орудием против остальных. Олигархи Березовский и Гусинский, их окружения и сторонники убедились в этом на своём опыте. Во-вторых, – вся ответственность за положение дел в стране не размывается между разными ветвями власти, а оказывается полностью на исполнительной власти режима. Поэтому в случае провала политики руководства исполнительной власти, в случае потери к нему доверия со стороны большинства населения страны, возникает угроза не только дестабилизации режима, но и свержения политического и экономического господства всей правящей верхушки. Если правящие круги идут на усиление централизации аппарата исполнительной власти, они делают это всегда вынужденно, под давлением обстоятельств. И тогда именно, когда вызревает несоразмерно более серьёзная опасность, опасность потери идейного контроля над массами населения, над самыми активными и быстро организующимися слоями, явно или потенциально враждебными самим основам режима. А это как раз и происходит в России.

Чтобы убедиться в этом, достаточно пообщаться с людьми из разных социальных слоёв горожан, с теми, кто год назад активно и горячо поддерживали В.Путина и возлагали на него большие надежды, рассчитывая, что он пойдёт на разрыв с политическими силами, которые господствовали при Б.Ельцине. Разочарование их очевидно. А поиски объяснения причинам своего разочарования приводят людей к очень важным выводам. Суть этих выводов в том, что В.Путин был и остаётся всего лишь управленцем, ставленником как раз тех самых сил, которые сформировались при Б. Ельцине и продолжают осуществлять использование власти в своих эгоистических интересах. Отношение масс населения России к президенту и к режиму, в целом, несомненно, изменяется, и происходит это очень быстро. Хотя опросы показывают, что В.Путин всё ещё пользуется большим доверием, значительно опережая всех официозных политиков (и собственно на этом доверии, а не на опоре на политические партии только и держится его авторитет во власти), но характер этого доверия изменился коренным образом. От президента больше не ожидают поворота к принципиально новой цели, в нём больше не видят лидера, способного вдохновить Россию на великие задачи и преодоление социально-политического кризиса.

Одновременно радикально меняется отношение ко всем партиям и движениям, которые несколько лет назад считались оплотом оппозиционного патриотизма и национал-патриотизма. КПРФ, ЛДПР, газета «Завтра», РНЕ – символические центры идейной и политической организации патриотов и национал-патриотов неуклонно теряют поддержку снизу. Критика в их адрес растёт, бывшие сторонники с горечью или раздражением обвиняют вождей в прорежимности, в продажном обслуживании олигархических кланов, в сознательном обмане тех, кто им верил. Когда режим перехватывает их лозунги и совершает действия гораздо более решительные, буржуазно-решительные, рационально просчитанные, нацеленные на то, чтобы приносить финансовую или политическую прибыль; когда наверх власти из потребности режима в обеспечении эффективного обслуживания коммерческого олигархического капитализма, вообще, и коммерческих отношений, в частности, выдвигаются те, кто родился и вырос в крупных городах, и эти выдвиженцы проявляют образованность и гибкость мышления, которые не свойственны патриотам и национал-патриотам, – тем не остаётся места в действительной борьбе за власть. И массы это видят, ощущают, осознают. Кризис доверия к официозной оппозиции разрастается. Прозрение, что у нас нет реальной оппозиции, становится массовым.

Кого-то такое открытие пугает, делает политически пассивными. Но значительную часть молодых горожан оно ожесточает, толкает к анархизму или заставляет сознательно или по наитию искать идейные центры, способные превратиться в организации радикальных настроений, в новые, действительно непримиримые к режиму политические движения, в исторически прогрессивные политические движения.

А такие движения сейчас могут вдохновляться уже только русским городским национализмом, который ставит цель бороться за власть ради создания русского национального общества, как необходимого условия для выхода из экономического и социально-политического кризиса и для дальнейшего исторического развития государства. Только русский городской национализм объективно непримирим к идейным и политическим основаниям, на которых держится нынешний режим диктатуры олигархического капитала. Он готовиться к революционному свержению режима, к замене его совершенно новым политическим устройством власти. Ибо при господстве нынешнего режима, нынешнего правящего класса коммерческих спекулянтов, нельзя даже поставить вопрос о повороте к политике созидания русского национального общества, переход к чему объективно неизбежен и единственно спасителен для экономики и страны.

Революционность русского национализма не пустые слова. Даже постановка вопроса о политической необходимости объективно неизбежного исторического перехода к русскому национальному государству сейчас оказывается антиконституционной, подрывной, беспощадно преследуемой прокуратурой, судебной системой и милицией. Даже постановку такого вопроса бюрократы наверху режима объявляют экстремизмом, как это делал, к примеру, в прошлом году секретарь Совета Безопасности А.Иванов. (И именно этот самый А.Иванов 28 марта назначен министром обороны, то есть той силовой структуры, которая традиционно держится и проявляет дееспособность только на высоком русском самосознании, на русском самопожертвовании.) Даже обсуждение этой темы считается крайне опасным для режима, не допускается в средствах массовой информации, вокруг неё создаётся всеохватный заговор молчания всеми олигархическими кланами. В этом олигархи и служащая им исполнительная власть проявляют полное единодушие.

Отнюдь не случайно В.Путин, которого взахлёб расхваливали в прошлом году все патриоты имперцы, в отличие от Б.Ельцина вообще не употребляет слов русский или русские. Он цинично использует русских для обслуживания олигархического капитализма, по-видимому, называя это в узком кругу полезной хитростью. Но он сам запутался в этой хитрости, потому что она становится антиисторической, реакционной. То он бессвязно заявляет для Запада и для внутренних критиков административной централизации власти, что Россия порвала с имперским прошлым. То говорит, что Россия “многонациональная страна”, иными словами, провозглашает имперский тезис. Причём провозглашает он этот тезис в его самом отвратительном значении, для оправдания либерального коммерческого империализма. Ибо имперская идея в нынешних обстоятельствах в России используется для продвижения интересов только олигархических кланов, абсолютно не понимающих и не желающих понимать, что такое государствообразующий этнос и городская нация, а потому испытывающих ненависть к русскому общественному самосознанию вообще, а в особенности к зарождающемуся русскому национально-городскому общественному самосознанию. Именно это их и сближает с мракобесием патриотов имперцев. Но остановить зарождение и исторически прогрессивное развитие русского национально-общественного самосознания они не в силах. Рост русского самосознания превращается в главную причину их тревог о своей, доставшейся в результате тёмных делишек собственности, на которую они не имеют морального права, о своих сверхприбыльных спекулятивных сделках. В первую очередь как раз это побуждает их укреплять чиновно-полицейскую централизацию власти.

Однако власть режима, борющегося за цели, которые становятся реакционными, такая власть обречена на то, чтобы быть слабой. Политическая и идеологическая импотенция господствующего в России режима настолько очевидна, что не видит этого только последний глупец. Об этом говорят уже повсюду. Моральная импотенция режима вызревает по мере падения доверия масс и армии к президенту Путину. Остаётся только административная составляющая власти. А административная власть очень неустойчива. Как не рассаживай доверенных лиц, как не перетряхивай правительство, а решить экономические, военно-стратегические, дипломатические проблемы, подчинить ход истории огромной страны, её исторически новые интересы, толкающие её к трансформации от экстенсивных методов развития к интенсивным, им укротить не удаётся и не удастся. Впору вспомнить выражение из басни: “А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь”.

Однако проблема сейчас ни в желании власть имущих России любой ценой сохранить своё положение. Они приближаются к исчерпанию административного ресурса, их положение безнадёжное. Главная проблема в том, что пока не появилась организация националистов, способная поднять власть из грязи и осуществить русскую Национальную революцию. Понимая под такой революцией не бунт, но великую социальную революцию, гигантский поворот русского бытия к становлению национальной форме общественной жизни и интеграции в информационно-технологическую цивилизацию ХХI века. На подготовку такой организации нужно направлять сейчас лучшие русские умы и силы, вести соответствующую пропаганду. Это важно само по себе, но становится настоятельной необходимостью теперь, когда начали складываться условия для скорого превращения затянувшегося и губящего страну политического кризиса в революционную ситуацию, условия, которые вызревают неотвратимо и в соответствии с закономерностями хода истории.

25 апр. 2001г.

 

 

ТУПИКИ ЛИБЕРАЛИЗМА

новости июня 2001-го

 

Годовая норма по инфляции выполнена в середине июня

 

Согласно официальным данным 15 июня, в пятницу инфляция с начала года достигла 12%. В бюджете на 2001 год к такому показателю инфляции страна должна была приблизиться в конце декабря. Таким образом, бюджет перестаёт соответствовать действительному положению дел в экономике. В весенние месяцы бюджетные расходы выполнялись правительством на 70-80%. В результате, в мае советник президента РФ Илларионов на одной из пресс-конференций заявил, что ЦБ и Минфин должны очень постараться, чтобы годовая инфляция не превысила 20%. Но, похоже, их старания напрасны.

Правительство потеряло контроль над инфляционными процессами, что бы ни говорили министры и высокопоставленные чиновники. Когда неблагоприятные тенденции в экономике приобретают собственную динамику развития, как это происходит последние полгода, остановить их уже нельзя прежней политической организацией власти. Нынешний режим власти в России без существенных изменений во внутренней политике больше не может воздействовать на экономику в положительном направлении, все показатели её будут устойчиво ухудшаться. Зимние события в Приморье, когда ни одно из обещаний и поручений правительственных министров и президента РФ по устранению кризисного положения с энергоснабжением в стратегически важнейшем крае не были выполнены, показало это самым наглядным образом. Поэтому рассуждения прорежимных политтехнологов о президентстве В.Путина на некую перспективу в пять, семь, а некоторыми высказываются сроки до четырнадцати лет, - выглядят нелепо, глупо, свидетельствуют о полной потере ими политической почвы под ногами.

Обычно с начала лета на рынке происходит падение спроса и соответственно замедляется рост цен. Поэтому для официозных экономистов стал неожиданным факт увеличения роста темпов инфляции в начале июня по сравнению с началом мая. Но для тех, кто понимает, что в политическом и историческом плане режим банкрот, это не выглядит неожиданным, но наоборот, закономерным и ожидавшимся явлением.

 

Инвестиции со знаком минус

 

Общая тенденция с инвестициями во втором квартале будет по всем складывающимся тенденциям хуже, чем была в первом квартале. А к концу года она заметно ухудшится в сравнении с прошлым и даже с 1999 годами.

Напомним факты.

В 2000-м году в первом квартале рост инвестиций составил 17,4% по сравнению с 1999 годом. При этом рост инфляции был на уровне 3,5%. Однако к концу 2000-го года при росте инвестиций в 20%, годовая инфляция превысила 20%. То есть в реальности инвестиции остались на уровне показателей 1999-года.

В первом квартале 2001 года рост инвестиций оценивается в 6,7% при инфляции в 6,5-7,0%. Таким образом, реальные инвестиции остались на уровне показателей первого квартала прошлого года. Однако инфляция за пять с половиной месяцев уже вышла за рамки планов бюджета на целый год, что, по сути, означает провал бюджета. А это обязательно скажется на настроениях тех, кто делал или предполагал делать инвестиции в России. Так уж устроен рынок.

Поэтому к концу текущего года реальные инвестиции наверняка окажутся существенно меньшими, чем были в 1999 году.

 

Олигархический капитал наступает

 

В середине июня в С-Петербурге проходил экономический форум с участием представителей стран Восточной Европы. Председатель правительства России М. Касьянов выступил на этом форуме и сообщил о некоторых целях правительства на этот и последующий годы. В частности, он заявил, что к концу текущего 2001-го года правительство осуществит валютную либерализацию, которой требует президент Путин.

Кто же в действительности требует валютной либерализации?

3 февраля Путин пригласил в Кремль руководителей министерств, связанных с экономикой и финансами, руководство Центрального банка и объявил следующее. После очередной встречи с представителями крупного бизнеса (читай, с олигархами, ибо иных владельцев крупных капиталов в России просто нет) он намерен выполнить то, что обещал им, а именно, убрать завалы, которые мешают им делать наибольшую спекулятивно-коммерческую прибыль. От министров и руководства ЦБ он потребовал резко ограничить бюрократическое вмешательство в дела олигархов и подготовить меры, которые приведут к полному отказу от валютного регулирования, которое вызывает особое недовольство представителей крупного капитала.

 

Земля отдана спекулянтам

 

В четверг 14 июня Госдума со скандалом приняла в первом чтении закон, по которому земля в России превращается в товар, который могут скупать не только юридические и физические лица, имеющие российское гражданство, но и иностранцы. И нет никаких политических сил, способных помешать его окончательному утверждению в последующих чтениях. То есть, уже и земля становится средством махинаций, перепродаж ради спекулятивного обогащения. Именно поэтому правительство и за ним кремлёвская администрация так настойчиво и упорно отстаивали положения, позволяющие продавать землю в собственность гражданам других стран. Многие уже потирают руки от предстоящих взяток, всевозможных посреднических операций и обогащений.

Суть дела такова. У олигархических кланов скапливаются огромные суммы денег в рублях и в валюте, которые не участвуют в коммерческих сделках, и олигархи не знают, куда их приложить. В развитие реального сектора экономики вкладывать капиталы они не желают. Чтобы получать сравнительно небольшую прибыль, там нужны годы капиталовложений в сложные по подготовке к производству товарной продукции объекты, в инфраструктуру обслуживания производства, в науку, и надо вникать в эти вопросы, разбираться в них, чтобы уменьшить предпринимательский риск. Тогда как удачные спекулятивные сделки приносят 100%-ую прибыль за две-три недели. Новый закон о земле позволяет олигархическим кланам и крупной бюрократии расширить возможности приложения своего свободного капитала для целей получения быстрой спекулятивной наживы.

За последние полгода законы и сама конституция все откровеннее и агрессивнее приводятся президентской администрацией в соответствие с интересами крупных собственников. Теперь даже самым наивным в стране становится очевидным, кто посадил Путина в президентское кресло и для чего, чьи интересы он обслуживает.

Массы населения приближаются к прозрению, что только русская национальная революция остановит эту вакханалию режима диктатуры коммерческого интереса.

 

Жертва собственного режима

 

Руководители тех стран Евросоюза, которые инвестируют капиталы за пределами этой организации, собрались на очередное совещание 29 июня. Они потребовали от правительства Югославии именно до этого дня выдать бывшего президента Слободана Милошевича Гаагскому трибуналу в обмен на инвестиции в размере 1,2 млрд. долларов. Откровенный характер купли Милошевича не только не скрывался в европейском союзе, а наоборот, всячески подчёркивался. И новое, так называемое, демократическое правительство Югославии продало бывшего президента, тоже не скрывая, что относится к такому шагу, как к прибыльной коммерческой сделке. "Демократы" Югославии действовали при этом вопреки конституции страны, вопреки отказу поддержать такое решение со стороны всех представителей второй республики югославской федерации, Черногории, то есть, не считаясь с угрозой распада государства. Впервые один руководитель европейского государства был продан своим внешним врагам правительством, как товар, со спокойным цинизмом, отличающим прожженных торгашей.

Европа показала тем самым, что ею сейчас управляют купцы, спекулянты, ростовщики, а в более точном смысле - коммерческий интерес. К чему это ведёт Европу, видно как раз по Югославии и по судьбе Милошевича.

Милошевич стал жертвой собственного режима диктатуры крупного коммерческого капитала, который развратил массовое сознание сербов, предлагая им в качестве идеала гражданское общество, где господствуют кланы олигархов. Никакой патриотизм, с которым заигрывал этот режим, на который пытался сделать опору этот режим, не смог противостоять разложению социальных связей, этики и морали. Югославские "демократы" пришли к власти на волне предреволюционной ситуации, при массовом недовольстве населения страны режимом либерального патриотизма Милошевича. Но, как оказалось, у них нет политической альтернативы, необходимой для выведения страны из общегосударственного, политического кризиса. В отсутствии серьёзной националистической партии, способной перевести выступления масс в революционную ситуацию и в Национальную революцию, либерализм в рядах оппозиции опять одержал идеологическую победу. Югославия пошла по второму кругу возвращения к господству разнузданного коммерческого интереса в его мелкобуржуазном проявлении, но уже без прежних ресурсов, без политических сил, которые могли бы бороться за сохранение общественных и производственных отношений. Ибо коммунисты и социалисты партии власти Милошевича полностью потеряли влияние на ход событий.

В такой ситуации денежные средства, полученные правительством Югославии за проданного Милошевича, ничем не помогут. Общегосударственный кризис будет нарастать до распада Югославии на Сербию и Черногорию. Тогда только полиэтнические федеративные мифы потерпят крах, и начнётся становление мелкобуржуазных националистических организаций, готовых воспринимать идеи национальных революций и решительно, беспощадно бороться за становление национальных обществ, национальных республик черногорцев и сербов. Тогда только возникнут предпосылки, которые позволят сбросить иго коммерческого интереса и обслуживающего его либерализма, начать осуществление поворота Сербии и Черногории к промышленному и сельскохозяйственному капитализму, к новому политическому союзу между ними ради отстаивания интересов такого капитализма и борьбы с коммерческими спекуляциями и либеральным разложением.