Сергей ГОРОДНИКОВ
12 ноября в ежегодном выступлении президента РФ Д.Медведева перед Федеральным собранием появился сигнал о вынужденном стремлении Кремля возрождать политику «перестройки». Чтобы слушать всё выступление, надо быть чиновником, обязанным это делать. В потоке пустословия и «хотелок» лишь несколько ключевых предложений, но они указывают – в верхах чиновно-полицейской власти начинают осознавать, что режим в нынешнем виде не имеет завтрашнего дня и становится угрозой для существования России.
Весной прошлого, 2008 года, объясняя товарищам своё понимание задач, которые вынуждены решать круги действующей чиновно-полицейской власти в обстоятельствах исчерпания политики, какую проводил В.Путин, я указывал на явно вынужденную схожесть шагов Д.Медведева с шагами М.Горбачёва в канун объявления тем политики «перестройки» и «гласности». Так, провозглашённая Медведевым борьба с коррупцией среди чиновников ничем не отличалась от объявления Горбачёвым борьбы с взяточничеством в среде номенклатуры того, советского времени. С долей шутки пришлось заметить, – с таким же, как тогда, провалом чиновно-полицейской «борьбы с коррупцией» следует ожидать борьбы с пьянством и алкоголизмом, а затем уже и поворота к новой «гласности» ради раскрепощения «человеческого фактора».
Схожесть действий руководителей страны того и настоящего времени вовсе не случайная. Это проявление причинно-следственной закономерности преодоления всякого общегосударственного кризиса в условиях централизованной чиновно-полицейским управлением государственной власти.
ПЕРЕСТРОЙКА М.ГОРБАЧЁВА
Политике перестройки, которая подготовила в Советской России буржуазно-демократическую революцию 1989 года, предшествовали интеллектуальные поиски путей модернизации советских государственных отношений ради перехода к интенсивному и наукоёмкому развитию индустриальной экономики. В условиях жёстко централизованного коммунистическим мировоззрением режима советской власти подобные поиски могли осуществляться очень немногими. По заданию руководителя КГБ Ю.Андропова такую работу в самом начале 80-х годов выполнили аналитики этого закрытого и всесильного учреждения. И пришли к выводам: невозможно выйти из застойных явлений без существенных изменений отношений между властью и населением. Андропов имел достаточно мужества и самостоятельности, чтобы согласиться с их тяжёлыми выводами, а затем приняться за кадровую подготовку решительных преобразований страны и власти.
Открыто же признал необходимость коренных преобразований государственных экономических отношений избранный в апреле 1985 года генеральным секретарём ЦК КПСС М.Горбачёв. В своей «тронной» речи на пленуме он заявил, – без удвоения производственных показателей к 2000 году Советский Союз не сможет решать жизненно важные проблемы и не выдержит давления внутренних и внешних противоречий. Однако попытки Горбачёва и его немногочисленных сторонников в руководстве страны посредством аппарата управления осуществлять сверху эволюционное, но в то же время глубокое реформирование советских государственных отношений натолкнулись на мощное сопротивление чиновной, военной и партийной номенклатуры, которая контролировала аппарат государственного управления. Борьба между сторонниками и противниками коренных реформ разрасталась, становилась ожесточённой и непримиримой. Чтобы не оказаться жертвами своих противников, Горбачёву и его единомышленникам пришлось искать опору вне партии, вне чиновных учреждений, – а именно среди остального населения советской сверхдержавы. Для этого и понадобилась особая политика «гласности», то есть открытое обсуждение проблем страны в обслуживающих власть средствах массовой информации и через это обсуждение вовлечение широких слоёв населения в борьбу за осуществление коренных реформ.
Политика Гласности за несколько лет раскрепостила множество личных интересов, которые не удавалось примирить на основе коммунистического мировоззрения. Образованные горожане крупных городов России всё осознаннее требовали изменения самих основ режима, – учёта в государственной политике уже их, не пролетарских представлений об отношениях между властью и населением. Постепенно они превращались в самых активных противников номенклатурного режима коммунистической диктатуры пролетариата. Неуклонный рост настроений открытого неприятия номенклатурного чиновно-полицейского произвола, наблюдаемый среди образованных горожан государствообразующего этноса, без поддержки которых было немыслимо переходить к интенсивному и информационно-технологическому развитию, вынудил Горбачёва волей-неволей преобразовать политику гласности и перестройки в политику русской буржуазной демократизации. А поскольку буржуазную демократизацию не поддержали подавляющее большинство советской номенклатуры, постольку в стране разрастался общегосударственный кризис. Всё определённее проявлялось развитие событий, которое точно передаётся крылатым замечанием В.Ленина: «низы дольше не хотят, а верхи уже не могут».
РЕЖИМ ДИКТАТУРЫ СПЕКУЛЯТИВНО-КОММЕРЧЕСКИХ ИНТЕРЕСОВ
Настроения недовольства городских низов в то время смогли объединить и политически организовать единственно догматичные выразители потребительского товарообменного либерализма. Либеральные идеологи, как из среды упрощённо понимающих рыночную экономику экономистов и юристов, так и из кругов гуманитарной интеллигенции, быстро приобрели широкое демагогическое влияние и поднялись в большую политику. Вдохновляемые начётническим потребительским либерализмом и мифологизируемыми представлениями о благоденствии и процветании самых развитых стран капиталистического Запада, поддержанные всевозможными средствами со стороны капиталистического Запада, они и перевели в 1989 году политику русской буржуазной демократизации в политику революционного свержения советского коммунистического режима власти.
Сразу же обнажилась главная и трагическая проблема страны. Либералов не интересовало ни удвоение производства к 2000 году, необходимость которого подвигла Горбачёва на Перестройку и буржуазную демократизацию, ни само производство, как таковое. Основные требования либералов сосредотачивались на замене отечественной модели плановой индустриализации моделью товарно-обменной потребительской экономики, заимствуемой у самых богатых капиталистических государств, а в первую очередь у погружающихся в олигархический застой США. Разрушение советских государственных отношений, номенклатурного управления и модели плановой индустриализации имело самые тяжёлые последствия. Оно привело к распаду сложных производственных связей в огромной стране, разрыву производственных цепочек между предприятиями, в том числе работающими на сельхозпроизводителей, и, как следствие, к обвалу индустриальной экономики России как таковой.
В условиях идеологического и политического господства сторонников либеральной модели товарно-обменной экономики и вызванного их господством обвала производства в России повсеместно возникала нехватка самых простых, но жизненно важных товаров. При таких обстоятельствах преимущества в борьбе за первичное накопление рыночных капиталов и захват бывшей советской госсобственности получили те, кто устремился к рыночной спекуляции и ростовщичеству. У них быстро скапливались основные денежные средства страны, в их руках сосредотачивалась частная собственность, появились денежные рычаги собственного влияния на политический курс собраний представительной власти. При их активном участии 3-4 октября 1993 года в России произошёл политический переворот, – установилась диктатура выразителей интересов спекулятивно-коммерческого капитализма. Именно тогда либерализм наглядно проявил свою идейную сущность. Его сторонники предстали главными идеологическими адвокатами этой диктатуры, – режима воров, спекулянтов и ростовщиков, требующих полной конституционной безнаказанности в расхищении собственности и денежных потоков страны, а так же кредитов и финансовой помощи со стороны мировых институтов.
К 1998 году собственность в России, которая давала воровскую спекулятивную выгоду, в основном была разворована, а производство пришло в состояние распада. Это стало причиной финансового дефолта, отказа от своих финансовых обязательств со стороны правительства действующего тогда режима диктатуры выразителей интересов спекулятивно-коммерческого космополитизма. Ради спасения наворованной собственности крупнейшие финансовые олигархи и тесно связанные с ними бюрократы правительства вынуждены были объединяться. Они согласились в главном для себя, – в необходимости отказаться от политического либерализма и срочно переходить к всемерному укреплению чиновно-полицейских учреждений власти, дать им право на произвол в борьбе с множащимися противниками режима. С этого времени роль и значение чиновников и полицейских сил неуклонно возрастали, пока со времени принятия чиновничьей Госдумой закона об экстремизме режим не стал превращаться в совершенно бесконтрольную чиновно-полицейскую тиранию. Российско-грузинская пятидневная война в августе 2008 года и начало второй волны мирового финансового кризиса ускорили и завершили выстраивание тиранической вертикали власти, которая стала нетерпимой к самой идее политического самоуправления, выхолостила даже либеральные представления о демократии. Она охотно устремилась к использованию опыта самых одиозных деспотий Азии и Кавказа, в том числе той, которая выстроилась в Чечне.
Очередной мировой финансовый кризис пришёл в Россию, как это было и с Веймарской Германией в эпоху Великой Депрессии, позже, чем в развитые капиталистические страны. Но так же, как и в Веймарской Германии, его удар осенью 2008 года оказался наиболее серьёзным как раз в России. И по схожей причине. А именно, из-за слабой и неконкурентоспособной, запущенной и нещадно эксплуатируемой режимом диктатуры выразителей крупных спекулятивно-коммерческих интересов советской промышленности и инфраструктуры. На общий кризис российского товарного производства, на его неконкурентоспособность существенное воздействие оказало то, что в стране обнаружился глубокий упадок советских социально-производственных отношений, общий упадок социального общественного взаимодействия. Он стал следствием сначала отрицания социального взаимодействия со стороны догматиков либерализма, а затем, со времени президентства Путина, подмены социальной политики всеохватным чиновно-полицейским регламентированием государственных отношений.
На чрезмерный износ советской промышленности и инфраструктуры, на отсутствие интереса к производству и к подготовке кадров для производства со стороны господствующих кругов режима накладывалось и то, что за последние годы из производства массово выбывало терпеливое и преданное своему делу поколение специалистов, подготовленных ещё при советской власти. Непрерывно обостряющаяся проблема нехватки кадров участников производства только помогла обнажить проблемы военно-промышленного комплекса, который два десятилетия продавал оружие на мировых рынках исключительно за счёт научных, исследовательских разработок советского времени. А торговля оружием только и позволяла высшим бюрократам режима проводить эгоистическую и относительно самостоятельную внешнюю политику в защите и продвижении интересов российских нефтегазовых монополий, в которых они имели свои главные активы, а благодаря этим активам укрепляли бесконтрольное положение в стране.
К 2009 году мировой финансовый кризис начал перерастать в России в острый экономический кризис.
К этому времени стал очевидным провал политики частно-государственного партнёрства и создания госкорпораций. Данные формы выстраивания капиталистических отношений появились в начале текущего десятилетия и были изначально вынужденными. Крупные коммерческие спекулянты не интересовались развитием промышленного, в том числе военного производства, наоборот, они превращались в угрозу существованию сложного производства. Защитой ВПК и ряда других отраслевых предприятий от исчезновения поневоле пришлось заняться чиновникам правительства. Правительство режима принялось спасать часть жизненно важных для бюрократии промышленных производств мерами всевозможного регламентирования, правительственными заказами. Собственно промышленное производство в России стало восстанавливаться не на основе рыночной конкуренции, не из-за внутренних побудительных мотивов капиталистических собственников, а вопреки коренным спекулятивно-коммерческим интересам господствующего имущественного слоя, слоя федеральных и местных олигархов, основной массы коррумпированных чиновников. Так между верхами чиновно-полицейской власти режима и всем слоем крупных коммерческих собственников стали накапливаться серьёзные противоречия. Временным разрешением противоречий, к которому стремились обе стороны ради общего сохранения основ режима, было предложение кремлёвских чиновников использовать правительственные доходы от стремительного роста цен на энергоносители для налаживания «партнёрства государства и частных собственников». Однако это партнёрство крупные коммерческие спекулянты сразу превратили в новую кормушку, обогащающую их самих и коррумпированных чиновников. Следствием такого положения вещей является то, что при огромном притоке в страну нефтедолларов рост промышленного производства с 2000 года в годовом исчислении составляет лишь 4-5%. И почти весь рост вызван увеличением правительственных заказов. За счёт этих заказов восстанавливаются некоторые индустриальные производственные мощности из тех, что были созданы ещё советским государством. Но осуществляемое правительством восстановление производственной экономики идёт с очень низкой отдачей, не имеет стимулов к росту производительности труда и инновационному обновлению. Ибо феодально-бюрократическое регламентирование советской власти было системным, мировоззренческим, плановым, основанным на политическом господстве участников индустриальных интересов. Тогда как феодально-бюрократическое регламентирование режима диктатуры крупных коммерческих интересов не системное, определяемое давлением текущих обстоятельств на верхи исполнительной власти. Оно зависит от личных побуждений одного или нескольких людей во главе вертикали власти, а потому не находит понимания или самостоятельной поддержки со стороны большинства чиновников, редко и плохо доводится до конечного воплощения в жизнь, в действительность.
Идеологически и политически господствующими в России остаются либеральные спекулятивно-коммерческие интересы, а чиновники по своей сути обслуживают господствующую идеологическую и политическую власть, заражаются господствующими интересами. Основное противоречие этого режима в следующем. Промышленное капиталистическое развитие начинается лишь тогда, когда оно создаётся предпринимательской деятельностью, от зарождения идей новых рыночно конкурентоспособных, капиталистически прибыльных товаров, до создания соответствующих предприятий по изготовлению данных товаров. В России же советская власть чрезвычайными мерами, неимоверными жертвами русского народа создала огромную промышленную, производственную основу существования индустриальной державы. И главной задачей либералов два десятилетия после буржуазной революции 1989 года было превратить эту советскую общенародную собственность в частную собственность отдельных лиц через вовлечения её в рыночные спекулятивно-коммерческие сделки. Весь имущественный слой, вся структура либерального управления страной сложились в условиях осуществления данной задачи, они напрочь отчуждены от вопросов создания новых производств, их рыночного развития. И сам режим запустить инновационную модернизацию не может по этим основополагающим причинам. Но пока всеохватная спекулятивно-коммерческая эксплуатация не доведёт экономику России до полного износа, а городское население до предельного ожесточения борьбы за существование, свергнуть патологически не приспособленный к производственному, а тем более постиндустриальному развитию режим нельзя, не получится.
ВЫХОД ИЗ КРИЗИСА В РЕВОЛЮЦИОННОЙ СМЕНЕ РЕЖИМА ВЛАСТИ
В 2007 году, ещё будучи президентом РФ, В.Путин провозгласил жизненную необходимость, как перехода к инновационному развитию, так и удвоения до 2020 года валового внутреннего продукта страны. Иначе вскоре встанет вопрос о дальнейшем существовании России. Постановка такой чуждой либерализму задачи и делала неизбежной новую Перестройку.
ВВП в нынешней России мало связан с промышленным производством, – промышленное производство с добавленной стоимостью составляет в нём всего-то около 15 %. Основную долю в ВВП дают коммерческий товарно-денежный оборот и финансово-коммерческое сервисное обслуживание. Это прямо связано с тем, что в стране десятилетие наращивалась спекулятивно-коммерческая эксплуатация недр, советской инфраструктуры, советского индустриального потенциала, советских трудовых и профессиональных навыков участников производственных отношений. За указанное время сложился соответствующий слой правительственной бюрократии, у неё укоренились представления о господствующем значении спекулятивно-коммерческих интересов, она создавала соответствующие учреждения управления и пропаганды. Но теперь наращивание спекулятивно-коммерческой эксплуатации страны, населения за счёт торговли сырьём на мировых рынках и достижений советской индустриализации и советской системы подготовки кадров в основном исчерпаны. Существенный рост ВВП отныне становится возможным единственно при значительном увеличении промышленного товарного производства, при кратном возрастании относительной доли промышленного производства в совокупном составе валового внутреннего продукта.
В обстоятельствах демографического кризиса русского этноса, основного участника производственных отношений, на котором только и держится промышленное производство, а также из-за необходимости бороться за конкурентоспособность товарного производства России с мировыми производителями Запада и Востока, спасти и наращивать промышленное производство в стране можно единственным путём. Сосредоточением всей государственной политики на защите и продвижении производственных интересов, на всеохватном инновационном обновлении самого производства, мер и способов подготовки участников производственных отношений, на раскрепощении подлинной предпринимательской деятельности. Однако нынешний режим так и настолько измениться не в состоянии. Во-первых, из-за существа спекулятивно-коммерческих интересов, которые его создали, из-за неповоротливого и коррумпированного тиранического способа чиновно-полицейского государственного управления, который сложился для защиты владельцев крупных спекулятивно-коммерческих состояний. А во-вторых, по причине нарастающих признаков потери режимом контроля над экономикой и политическими настроениями в стране.
Предстоящие полгода в полной мере докажут неспособность режима и дальше управлять страной. Пока ещё безработица сдерживается требованиями правительства к спекулятивному по существу бизнесу не допускать значительных увольнений. Такое требование при обострении мировой конкуренции товаропроизводителей, с одной стороны, и износе средств и инфраструктуры производства в России – с другой, обрекает взращенный на спекулятивно-коммерческой эксплуатации страны бизнес на массовые банкротства. Банкротства же будут означать неконтролируемый рост безработицы и потерю всяких надежд выбраться из неё, и главным образом среди городского населения страны, которое живёт исключительно за счёт трудовой занятости. Поэтому правительство неизбежно вынуждено будет отменить свой запрет, что по разным оценкам уже весной следующего, 2010 года приведёт к росту безработицы приблизительно в два-три раза. С такой безработицей нельзя справиться без ускоренного и осуществляемого с размахом создания, строительства новых производств, городов и поселков с современным уровнем товарного производства и образом жизни. А нынешний режим доказывал целое десятилетие, что ему не под силу даже удержать от упадка и исчезновения целые отрасли передового производства бывшей советской Сверхдержавы. Доверие к режиму, к его способности справиться с положением дел будет падать до критического. Страна будет сползать либо к хаосу, к смуте, которую не сдержать никаким чиновно-полицейским террором, либо появится новая политическая сила, нацеленная на преодоление общегосударственного кризиса совершенно новыми, революционно новыми политическими средствами.
УКРЕПЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ЧЕРЕЗ НАЦИОНАЛЬНУЮ ДЕМОКРАТИЮ
Весь мировой опыт исторического развития государств после буржуазных революций доказывает, – это развитие определяется потребностью в непрерывном усилении буржуазных государственных отношений, укреплении институтов буржуазного капиталистического государства и становлении национального буржуазного общества. Так, все политические перевороты со времени начала Великой французской революции в 1789 году: якобинская диктатура, термидорианский переворот и директория, затем режим Наполеона I, за ним реставрация монархии Бурбонов, вторая революция 1830 года и так далее, – приводили к одному. Каждый переворот выводил Францию на следующую ступень усиления защищающих интересы буржуазии государственных учреждений и развития самоуправления национальной буржуазии, её политического влияния. Логика изменений была такова. Для преодоления эволюционно накапливающихся на каждой ступени развития противоречий, порождаемых главным образом непрерывным расширением спекулятивно-коммерческих и ростовщических интересов на внутреннем и внешних рынках, оказывались необходимыми революционные преобразования государственной власти. Цель же каждого преобразования государственной власти была в том, чтобы буржуазное капиталистическое производство поднималось на новую ступень усложнения и конкурентоспособности благодаря ступенчатому подъёму национального социального и буржуазно-представительного политического самосознания, его влияния на государственную власть.
Со времени начала русской буржуазной революции в 1989 году то же самое происходило и происходит в России. В настоящее время уже чиновно-полицейский режим диктатуры крупных спекулятивно-коммерческих интересов исчерпал все доступные ему способы укрепления государственной власти, которые позволяли частично восстанавливать советское производство через превращение, как самого производства, так и участников производственных отношений, в спекулятивно сверхприбыльный товар для товарно-денежного обмена. Обращая всё и вся в товар для рыночного обмена, данный режим окончательно повернул Россию к капиталистическому обуржуазиванию мировидения городского населения, прежде всего в крупных городах, где установилось финансовое господство крупных спекулятивно-коммерческих интересов. Но одновременно он всё определённее обнажает свою сущность, – неспособность, нежелание считаться с интересами зарождающейся средней и мелкой буржуазии, с интересами средних и мелких городских собственников. Десятилетие после политического переворота в 1999 году, когда установился этот режим, чиновно-полицейские учреждения непрерывно росли в численности, наделялись широкими правами и привилегиями ради защиты только выразителей крупных спекулятивно-коммерческих интересов и состояний от подавляющего большинства населения. Наконец их произвол стал настолько неподконтрольным, направленным против других собственнических интересов, что начинает уничтожать рынок, экономические и политические свободы, свободы слова и выбора, то есть свободы конкуренции, угрожать интересам средних и мелких собственников, в первую очередь связанным с производственной деятельностью. Незаконные, феодальные по способам их осуществления поборы, разворовывание бюджетных средств, рейдерские захваты чужой собственности руководителями чиновно-полицейских учреждений, их родственниками и пособниками, как на верху власти, так и на местах, превратились в неотъемлемое содержание режима. А остановить или хотя бы ограничить чиновно-полицейский произвол невозможно по той причине, что именно на чиновно-полицейской тирании держится сам режим, ею только и защищаются крупные спекулятивно-коммерческие интересы, крупные спекулятивно-коммерческие состояния. Последние годы даже в среде высшего руководства режима начали с тревогой осознавать, – такой режим не способен на промышленное, а тем более инновационное, высокотехнологическое развитие, а потому не имеет исторической перспективы.
Но как выходить из тупика, в который заведена данным режимом Россия?
Для выхода и стал необходим опыт Перестройки Горбачёва. Представителям руководства режима, которые понимают неизбежность политических реформ, волей или неволей придётся расшатывать чиновно-полицейскую тиранию вначале гласностью, а затем политикой буржуазной демократизации, в этот раз призванной привлечь более широкие собственнические интересы к поддержке капиталистического развития страны и государства. Однако в нынешних обстоятельствах опорой буржуазной демократизации, которая для укрепления государства должна быть направленной на инновационное промышленное развитие, может стать единственно общественное самосознание средних имущественных слоёв горожан промышленных регионов, то есть русское национальное общественное самосознание. Без привлечения к вопросам политического управления той части русского населения, которая способна вдохновиться буржуазным национально-общественным идеализмом, национально-общественной ответственностью за промышленное развитие страны, Россия обречена на исчезновение.
То есть, чтобы выводить производство из состояния упадка и переходить к инновационному развитию, необходимо признать принципиальное положение. Производство должно определять характер рыночного обмена, а не обмен производства, как это имеет место при нынешнем режиме. Иначе говоря, нужно осуществить революционное изменение самих основ государственных, рыночных экономических отношений, чего нельзя добиться без революционного изменения политических отношений, без смены господствующего имущественного класса, без смены политических и управленческих элит. И в этом главная проблема для господствующих во власти сил, главная причина их раскола на непримиримых сторонников и противников новой буржуазной демократизации.
Ещё Макиавелли в своём классическом труде «Государь» подчеркнул особенность государственных отношений. Ни один государь в истории не смог коренным образом изменить политику, которой следовал, когда приходил к власти и утверждался во главе государства. Изменения в государственной политике происходят только с изменением руководства государства, только с выдвижением во власть тех, кто соответствует духу новых исторических обстоятельств, новых требований к государственному существованию.
Ни Путин, ни Медведев, ни «Единая Россия» не в состоянии проводить государственную политику, при которой производство должно определять характер рыночного обмена. Поэтому вторая Перестройка неизбежно покажет то, что показала первая. А именно, – кто её начнут, окажутся проводниками промежуточной политики, они расшатают старую, но не смогут проводить новую. У них обязательно перехватит политическую инициативу та политическая сила, тот круг политических вождей, которые в полной мере выразят суть новых государственных отношений, тех отношений, при которых Россия действительно повернётся к промышленному капитализму, к становлению политического городского общества имущественных собственников, выражающих коренные интересы промышленного постиндустриального производства.
Самые основополагающие изменения будут связаны с положением русских в государственных отношениях. Именно от них, собственно, и зависит поворот к постиндустриальному промышленному развитию, то есть спасение буржуазно-капиталистической России как таковой.
Распад Советского Союза происходил в обстоятельствах, когда Москва была столицей советской империи с самыми тесными связями в третьем мире, с большой численностью проживающих в ней представителей слаборазвитых окраин советской Азии. Кавказа и третьего мира. У русских тогда углублялось разложение народно-патриотического, по своей сути, земледельческого общественного сознания, народной общественной этики и морали, народно-патриотического социального взаимодействия, и углублялось постольку, поскольку в условиях завершения раскрестьянивания русской деревни и индустриальной урбанизации среди русской молодёжи исчезали устои традиционного крестьянского уклада жизни, свойственные их родителям и дедам. Разочарование в коммунистическом мировоззрении и оторванность от православного мировоззрения обнажили мировоззренческий кризис русского этноса, русские теряли способность выступать государствообразующим обществом, отстаивать свои этнические интересы. Захват власти либералами при исторической деморализации русских, которые из великого державного народа превращались в русское население, позволил живущим в Москве и других городах России евреям, многочисленным инородцам из кавказских и азиатских отсталых окраин Советского Союза, других государств третьего мира принять самое непосредственное участие в разворовывании, разграблении и приватизации собственности России. Не имея никаких позывов к промышленному производству, отличаясь низкой культурой социального поведения, необходимого для промышленных производственных отношений, они оказывались собственниками многих предприятий, и не удивительно, разваливали их, рассматривая единственно в виде источника быстрого спекулятивно-коммерческого обогащения. Лишь в коммерческом строительстве их обогащение было связанно с неким созиданием. Во многом как раз они способствовали превращению России в чиновно-полицейское и коррумпированное снизу доверху государство и стали влиятельной частью собственников и управленцев режима. Однако, как прежде их не интересовало промышленное развитие страны, к которому они и при советской власти не были причастны, так оно их и не интересует теперь. Рассчитывать на них в задаче поворота к промышленному инновационному развитию может только наивный идиот. Наоборот, они окажутся одними из главных защитников нынешнего режима господства крупных спекулятивно-коммерческих интересов, одними из главных противников новой Перестройки, гласности и буржуазной демократизации. Они будут всеми мерами сопротивляться любым попыткам наступления на те чрезмерные уступки чуждому буржуазным общественным отношениям азиатскому, средневековому деспотизму, – уступки, которых они добились внутри нынешнего режима чиновно-полицейской тирании. И русский буржуазно-политический национализм для них самая большая опасность, вызывает у них только страх, неприязнь или ненависть, что находит понимание и поддержку у чиновно-полицейской бюрократии, у большей части коррумпированных чиновников.
Показательны в этой связи заявления членов господствующей сейчас партии чиновников «Единая Россия». С одной стороны, делегаты её последнего съезда в Санкт-Петербурге на словах поддерживают поворот к инновационному развитию, а, с другой стороны, утверждают выводимую из чиновничьих по духу и сути выступлений Путина и Медведева «идеологию российского консерватизма», «идеологию» изменений без потрясений, без потери собственниками собственности, а чиновниками – власти и кормушек. Такие заявления не могут вызывать ничего, кроме интеллектуального презрения. Ничтожная партия посредственностей, враждебных всякому созидательному творчеству и производственному предпринимательству! Она вместе с инородными и безродными собственниками будет вставлять палки в колёса новой гласности и буржуазной демократизации, противиться им, сколько окажется возможным, но не открыто, не честно, а подлыми и скрытными, закулисными чиновничьими интригами. При всей громогласной шумихе, де, «Единая Россия» состоит из государственников, на практике её аппарат будет всячески сопротивляться переходу на новую ступень укрепления буржуазного капиталистического государства. Недаром единоросов завораживает мечтательная тоска по советскому способу однопартийного, без опасной конкуренции государственного управления, консервация своего положения, как раз и выраженная в «идеологии российского консерватизма».
В действительности, надо готовиться к самым серьёзным потрясениям, – никто власть и собственность просто так не отдаёт. Без опоры на самые политически боевые настроения в среде горожан, без готовности бороться до конца, жертвовать всем, даже жизнью за передовые идеи, изменить ничего не получится. А средой горожан, которая заражена буржуазными настроениями и доказывает готовность к политической борьбе в любой форме, в современной России являются только русские националисты.
Для поворота страны к постиндустриальному капиталистическому развитию потребуется выстраивать политическую систему, при которой только выразителям промышленных капиталистических интересов будет обеспечен доступ к главным рычагам государственной власти, и эти интересы будут защищены самим устройством государственных отношений. В данном вопросе надо прислушаться к Ленину, который требовал, чтобы в советскую партийную и государственную власть допускались только представители среды рабочих и крестьян. Без такой кадровой политики нельзя было осуществить всеохватную советскую индустриализацию. Без подобной же кадровой политики, но в новых исторических обстоятельствах, не перейти к постиндустриальному развитию.
Исторический опыт других промышленно развитых капиталистических стран показывает, – самых быстрых темпов модернизации, прибыльного развития промышленный капитализм достигает в национальных республиках с национальным демократическим самоуправлением. То есть тогда, когда городская среда склонного к производству государствообразующего этноса устанавливает буржуазно-этнократическое управление страной. Таким же путём неизбежно пойдёт и Россия при второй буржуазной демократизации. В таком направлении и должна выстраиваться политика передовой политической силы, которая намерена возглавить новую буржуазную демократизацию. И эта сила должна осознать простую мысль. Национальная республика с национальной демократией есть революционно качественное укрепление централизации власти и управления, усиление государства в сравнении с чиновно-полицейской тиранией.
Цель новой политики в условиях вызревающей второй перестройки – способствовать появлению русского национального среднего класса, как класса политического, борющегося за выстраивание государственных отношений в соответствии со своими интересами. Задача новой политики – связать русские националистические настроения с остро необходимыми политическими и экономическими реформами, которые приведут к социальной политической демократии и ускоренному становлению созидательного постиндустриального капитализма.
26 ноября 2009г.